Алексей Макеев - Подземная братва
Он слышал, как под Шевелевым рухнул стул. Но голос майора по борьбе с организованной преступностью практически не дрогнул, лишь добавились суровые нотки.
– А вот с этого места только правду, Константин.
Он поведал суть дела в нескольких словах.
– Ни фига себе конфетка… – присвистнул Шевелев. – Ты где находишься, подземный ты наш? Землю бурить прикажешь?
Максимов терпеливо объяснил координаты колодца – там полиция должна крутиться, если дворник вызвал. А если нет, то хороший повод вызвать. Давно пора. Но в глубине души он прекрасно понимал, что прозвучало не очень. И Шевелев прекрасно понимал. Для спуска в провал спасательной команды потребуются сутки. Это Максимов со свистом пролетел, не высчитывая кривую падения, а серьезные профи на шальное геройство не пойдут. Они предпочитают безопасное геройство.
– Юморист ты сегодня, Максимов! – скрипнул зубами Шевелев. – И что нам прикажешь делать? С парашютом туда прыгать?
– Делайте что-нибудь, Юрка, – начал отчаиваться Максимов. – Это ваша, между прочим, работа. Ускорьте прибытие спасателей. Не забудьте, что на спасателях должны быть автоматы, и изъясняться им желательно сленгом СОБРа…
– Постой, – опомнился Шевелев, – ты не мог бы… ну это… поближе подобраться к банде, что ли? Кто они такие, то-се… Может, лицо знакомое промелькнет?
«Обязательно промелькнет», – подумал Максимов, а вслух издал истеричный смешок.
– Ладно, Юрка, познакомлюсь при случае. Ты же знаешь, я старый, закоренелый Рэмбо, мне разделаться с вооруженной бандой – просто разминка перед посещением спортзала… Ладно, что-нибудь придумаю.
Но на придумки уже не было времени. Он забыл, что находится в подземелье, где звуки, многократно отраженные от стен, имеют свойство ходить замысловатыми тропами. На стену в мерцании экрана легла огромная тень. Чудовищно огромная тень. Атлант, наверное, блин… Мозгами не отягощен и очень горд, что умеет ходить бесшумно. Максимов рухнул под ноги «атланту» за миг до выстрела. Как громко! Грузная туша ахнула его по загривку, а загривок-то не железный! Он вывернулся винтом, метнулся на стук падающего пистолета. Но туша тоже не сидела на месте – сыщика схватили за лодыжку и безжалостно скрутили. Он успел защититься плечом, и убийственного эффекта от удара о стену не последовало. Откатились друг от дружки, поднялись. Толстяк издал утробное рычание и допустил серьезную ошибку – вскинул кулак, чтобы бить наотмашь. Уклон в сторону, удар под дых, подсечка – громила с воплем хряпнулся носом. Максимов рухнул на колени, врезал чисто по наитию, не видя оппонента, – локтем под затылок. Шея у амбала из отличной стали – рыкнул что-то матерное, делая попытку перекатиться. Второй же удар достиг все-таки мишени. Боль в локте заставила взвыть и максимально озвереть. Он врезал еще дважды, нырнул за пистолетом и накрыл его грудью. Вдруг за углом раздался шорох. Напарник, мать его! Еще один претендент – мелкий, узкий в плечах, пигмей какой-то, но отлично развитый – выметнулся из-за простенка. Максимов поднял пистолет, палец нащупал спусковую скобу, проскользнул. Еще раз. У «пигмея» не было фонаря, и рисковать за просто так этот гад не стал, жизнь – штука одноразовая. Бандит отпрянул и спрятался за угол. Пуля чиркнула по бетонной плите, ушла куда-то к воротам…
В ушах звенело, но Максимов слышал, как подземелье наполняется криками. Кричал и тот, чей голос показался ему знакомым. Топот, матерки – поперла саранча…
– Гареев, что за дела?! – выкрикнул знакомый голос.
– Шеф, здесь кто-то есть! – взвизгнул тот. – Он Толстого вырубил, падла! Пушка у него…
– Во хрень… – ругнулся старший. – Так прикончите его! Живо, мать вашу! Тушкан, Штифт, вперед!
Максимов дважды надавил на спуск. Уж как-нибудь перетерпит взрывы в барабанных перепонках. Топот и матерки благоразумно смолкли. Звенящая тишина воцарилась в подземелье. Кто-то перебежал. А ведь могли из-за угла пойти и дружно начать палить. Сколько времени он под этим ливнем протанцует джигу? Осторожно подогнув колено, он выудил второе, отыскал пяткой, куда бы встать, и медленно поднялся. Два шага на носках, проем под прицелом, приседание, и удобный цилиндрический фонарь в резиновом корпусе, как родной, поместился в руке. Толстяк издал протестующий стон – поздновато он включился, – но о яростном сопротивлении речь пока не шла, обездвижен «атлант» качественно. Максимов попятился, наступил ногой на вытянутую руку, присел, бегло прохлопал «страдальца» по карманам – что-то сбоку хрустнуло. Самое время что-нибудь украсть. Хрустящий запечатанный пакет… Пригодится. Он вдруг сообразил, что остался без телефона – любимая «Нокия» улетела в пылу схватки. Возвращаться, ползать по полу? Страшно. У бандита попросить? Провести с главарями селекторное совещание? В карманах у амбала телефона не было, а прощупать пояс он не успел, так как попытки прибрать к рукам невезучего сыщика продолжались. Звон в ушах не помешал уловить поскрипывание.
Максимов попятился, направляя фонарь в глубину коридора. Стены сужались клином, а далее – зияющий, непредсказуемый мрак. Если тупик, то будет весело.
– Эй, кореш, – хрипло бросили из-за угла, – тебе какого хрена тут надо? Заблудился?
Максимов промолчал, отступил еще дальше. Выключил фонарь и непроизвольно прижал руку к стене – первейшее правило слепого.
– Гордый, что ли? – поинтересовался «хриплый». – Чего молчишь? Говорить не хочешь?
– Подожди, Тушкан, – с волнением в голосе проговорил старший. – Давай-ка по душам с ним побеседуем. Эй, мужик, ты нас слышишь?
Слышу, подумал Максимов, продолжая пятиться. Рука внезапно ввалилась в пустоту – ага, кажется, поворот.
– Слышит, – проворчал «хриплый». – Не уважает просто.
– А за что вас уважать, ослы? – резко бросил старший. – Толстяка профукали, Гареев в штаны навалил… Слышь, мужик, давай нормально разберемся? За спиной у тебя тупик, по-любому хана. Брось пушку, выходи, пообщаемся. Посмотрим, может, и разжалобишь ты нас. Давай?
Максимов втиснулся за угол, оставив в коридоре только ствол и «бдящий глаз». Матовые блики бегали по дальней стене, очерчивая проем и глубину коридора. Насчет тупика было сказано метко – мог, конечно, и соврать, но рубашка мгновенно промокла.
– Последний раз тебя умоляем, – хмыкнул старший. – Выйди же, о отважный, покажи личико, а то ведь свинцом окатим – не возрадуешься.
– Шли бы вы, ребята! – разозлился Максимов. – Вас трогали?
– Опа-на, – обрадовался «хриплый», – говорить умеет.
А вот старший очень даже загадочно промолчал. «А ведь он тоже меня узнал! – догадался Максимов. – А может, не узнал, а сидит себе за углом и мучительно гадает, где он слышал мой голос…»
На всякий случай он спрятал фонарь, убрал подальше ствол и заработал ушами. Очень своевременные телодвижения. Старший над бандформированием завершил раздумья, тяжело вздохнул и вымолвил каким-то треснувшим голосом:
– Убейте его, дебилы.
Загремело так, что уши заложило, – из трех стволов! И все неслабого калибра. Он зажал уши, вдавил нос в сырую стену, терпеливо ожидая, пока все это закончится. Затем выставил пистолет и произвел два выстрела. Стрелки, по счастью, далеко не удалились. Кто-то дико закричал, выронив оружие.
– Сука-аа-а!!! Рука-аа-а!..
– Будешь думать в другой раз, – сухо хохотнул Максимов.
Раненого, продолжавшего скулить не переставая, куда-то увели. Остальные сварливо совещались. Назревало что-то неприятное. Старший вполголоса внушал недотепам азы ближнего боя: «Кто же так воюет, остолопы вы с большой дороги?» Что сейчас произойдет, Максимов уже представлял. Под прикрытием товарища самый боевитый бросится в атаку, старший будет светить фонарем, а сыщик и носа не высунет, поскольку каждое движение в его части коридора будет под контролем. Чесать отсюда надо, и чем быстрее, тем лучше. Он сунул «погремушку» в боковой карман, наставил фонарь на черноту и метнулся в тесную жуть коридора…
Едва ли в «безоблачные» годы советской власти здесь располагались секретные объекты госбезопасности, но что-то, безусловно, было. Тоннель нуждался в системах обеспечения, аккумуляторных, силовых, насосных станциях, системах отвода грунтовых вод, шахтных коллекторах, вентиляционных камерах, автономных электростанциях, прочих объектах, без которых немыслимо существование сколь-нибудь значимого подземного сооружения. Здесь трудились сотни людей, чья работа воистину была и опасна, и трудна, и не видна – а все лишь для того, чтобы некоторые граждане могли спать спокойно. И если данное сооружение может не соприкасаться с объектами метро (в этом нет ничего удивительного), то с системами городского обеспечения – водопровод, канализация, связь и т. д. и т. п. – оно соприкасаться ОБЯЗАНО. Максимову невероятно повезло, что, миновав развилку за изогнутым коридором, он выбрал тропу, в конце которой не оказалось ни решетки, запирающей проход, ни каких-нибудь стальных ворот с заклинившими гидравлическими запорами. Он мчался наобум, не внемля голосу интуиции (а та попискивала, но что именно – не разобрать). Шершавые серые стены, утопленные ниши, не имеющие сообщения с волей, забитые пылью вентиляционные короба на потолке, до которого не достать… Он давно избавился от чувства ирреальности. Все, что с ним происходило, – не бред воображения, а нормальная действительность. И с неприятностями в ней нужно было бороться, как в любой нормальной действительности…
