Марина Серова - Теперь расплачиваться поздно
– Значит, я ошиблась. – Копать эту тему глубже не имело смысла, и я направилась к угловому подъезду. Выходило, я видела сегодня не Ястребова, а совсем другого молодого человека.
На подъездной двери был кодовый замок, но он не стал для меня непреодолимым препятствием. Едва я подошла к двери, как она открылась. Мужчина средних лет, появившийся в дверном проеме, посторонился, пропуская меня в подъезд, а затем вышел. Я поднялась на третий этаж и без долгих раздумий позвонила в квартиру справа.
– Вы к кому? – послышался женский голос.
– К Саше.
– Его нет. А вы кто? – все так же, через дверь, спросила женщина.
– Куратор, – нашлась я. – Саша с понедельника не ходит на занятия…
После некоторой паузы дверь приоткрылась. Женщина лет сорока пяти несколько секунд пристально изучала меня, затем спросила:
– Вас как зовут?
– Ольга Федоровна. – Я заметила, что Ястребова улыбнулась уголками рта. Значит, поверила в мою байку. – Так Саша дома?
– Нет, он лежит в больнице.
– Правда? А что с ним?
– Обострение гастрита. Его еще в субботу госпитализировали. Он пришел с занятий бледный такой… Я спрашиваю: Саша, что случилось? А он на боли вот здесь, – моя собеседница указала на область своего солнечного сплетения, – пожаловался. Я подумала, а вдруг это аппендицит, и вызвала ему «Скорую». А когда Сашу в больницу привезли, выяснилось, что у него предъязвенное состояние. Знаете, это все гамбургеры да хот-доги виноваты! Сын, как в университете начал учиться, так у него весь режим питания сбился! Вот вы, как куратор, могли бы озаботиться тем, почему ваши подопечные на переменах за фастфудом через дорогу бегают, а не питаются, как следует, в студенческой столовой!
Ястребова, ни одному слову которой я не поверила, вдруг «напала» на меня. Обороняться, отступая назад, – не мой стиль. Я перешла в контрнаступление.
– Не надо перекладывать свои проблемы на университет, – достаточно резко высказалась я. – Если ваш сын предпочитает фастфуд, значит, вы сами чего-то недоглядели. Впрочем, речь не об этом.
– А о чем? – встала в позу моя собеседница.
– Ваш сын должен был позвонить старосте и сказать, что он болен. Кстати, в какую больницу его положили?
– В третью городскую, в пятое отделение. Вы что же, его навестить хотите? – Ястребова испытующе уставилась на меня.
– Возможно, ребята, с которыми ваш сын учится, захотят к нему прийти. Я завтра передам им, что Александр лежит в больнице. До свидания!
Слова Ястребовой явно не стыковались со словами Фадеевой. Если Саша лег в больницу в субботу днем, то он никак не мог отправиться вечером на концерт. Я больше доверяла студентке, потому что она была лицом незаинтересованным, не то что Ястребова. Та явно пыталась выгородить своего сына. И, как бы она ни хорохорилась, как бы ни пыжилась передо мной, в ее глазах все равно читался явственный страх. Она боялась разоблачения.
Впрочем, момент истины был не так уж далек. Я села в «Ситроен» и поехала в третью городскую больницу уточнить, был ли Александр Ястребов туда госпитализирован и когда именно.
Примерно через полчаса я вошла в приемное отделение больницы. К окошку регистратуры стояла очередь из трех человек. Одна бабуля очень долго выясняла, где лежит ее приятельница, потому что точно не знала, когда та легла в больницу и с каким диагнозом. Медсестра терпеливо искала некую Михайлову по всем отделениям, а когда нашла, то выяснилось, что ее уже выписали. Мужчина, стоявший в очереди передо мной, не выдержал томительного ожидания и вышел на улицу, покурить. Сразу после этого бабуля отошла от окошка, следующая женщина довольно быстро получила ответ на свой вопрос, и подошел мой черед.
– Здравствуйте! – Я наклонилась к окошку. – Меня интересует, в какой палате лежит Александр Ястребов.
– Когда он поступил и с каким диагнозом? – уточнила медсестра.
– Девятнадцатого мая, с гастритом.
– Девятнадцатого, – повторила девушка в белом халатике и стала водить мышкой в поисках нужной информации. – Ястребов Александр Петрович, восемнадцать лет… Правильно?
– Да-да, – подтвердила я.
– Пятое отделение, двадцать седьмая палата. Знаете, как туда пройти?
– Это, кажется, в соседнем корпусе, так? – уточнила я.
– Да, – кивнула девушка. – Следующий!
Мужчина, вернувшийся после перекура, попытался отстранить меня от окошка, но ему это не удалось.
– Извините, – я вновь наклонилась к окошку, – а вы не могли бы подсказать, в какое именно время был госпитализирован Ястребов?
Медсестра вскинула на меня удивленный взгляд:
– Вы же сами сказали мне – девятнадцатого.
– Нет, я имею в виду время суток. – Чувствовалось, что девушка в белом халате все еще не понимает меня, поэтому мне пришлось конкретизировать: – Меня интересует – его днем сюда на «Скорой» привезли или, к примеру, он поздно вечером пришел сам?
– Мы таких справок не даем. Следующий!
Мужчина снова попытался отстранить меня от окошка, но я ни на йоту не сдвинулась с места. Достав из сумки давно просроченное удостоверение сотрудницы прокуратуры, я сунула его в окошко со словами:
– А что вы скажете теперь?
Медсестра уважительно кивнула мне:
– Вообще-то в пятое отделение обычно попадают те, кого на «Скорых» сюда доставляют. А конкретное время в компьютере не фиксируется. Обратитесь к лечащему врачу Ястребова. Возможно, он вспомнит, когда поступил этот пациент. Времени-то не так много прошло.
– А кто его лечащий врач?
– Зубков Петр Иванович.
– Спасибо. – Я наконец отошла от окошка, к которому сразу же прильнул нетерпеливый мужчина.
Купив в аптеке одноразовый халат и бахилы, я отправилась в пятое отделение. В ординаторской, куда я приоткрыла дверь после стука, оставшегося без ответа, шло совещание, поэтому я не стала туда рваться, а отправилась на поиски двадцать седьмой палаты. Она находилась в самом конце коридора. Когда я остановилась возле двери, оттуда вышел седоволосый мужчина в полосатой пижаме. Я успела заметить, что палата трехместная. Лысоватый дядечка с огромным пузом, лежавший на койке у окна, меня мало интересовал. А вот к молодому человеку, доставшему из тумбочки бутылку колы, у меня имелось множество вопросов. Я уже собиралась войти в палату, но боковым зрением заметила, что из ординаторской вышли медики. Решив, что сначала надо все-таки поговорить с лечащим врачом моего подозреваемого, я пошла обратно. Постучала и услышала:
– Да-да!
В кабинете остались двое – мужчина лет сорока, в хлопчатобумажном костюме цвета бриллиантовой зелени, и девушка лет двадцати, в коротеньком белом халатике.
– Здравствуйте! Я хотела бы поговорить с Петром Ивановичем.
– Это я, – улыбнулся доктор. – Проходите. Чем обязан?
– Я по поводу Александра Ястребова, – пояснила я, прикрыв за собой дверь.
– Так, кто у нас Ястребов? – Зубков сделал глубокомысленное лицо. – Это студент из двадцать седьмой палаты, что ли?
– Именно, – подтвердила я.
– А вы кем ему приходитесь? – Прежде чем ответить на этот вопрос, я многозначительно посмотрела на девушку в белом халатике. Она не скрывала своего интереса к нашему разговору. Доктор понял меня без слов. – Машенька, зайди-ка к Солодовниковой. По-моему, ей пора ставить систему.
– Хорошо, Петр Иванович. – Медсестра послушно выпорхнула из ординаторской.
– Итак, вы Ястребову… – доктор начал фразу, ожидая, что я ее продолжу.
– А что, ваши ответы будут как-то зависеть от того, кем именно я довожусь этому больному? – спросила я, присаживаясь на стул.
– Вы знаете, существует такое понятие, как медицинская этика. Я просто не имею права обсуждать состояние здоровья своих пациентов с людьми, не являющимися их близкими родственниками. Но вы-то, наверное, сестра Ястребова, так? – подсказал мне Зубков.
Был велик соблазн подтвердить это, но я все же не стала этого делать. Ведь сестру прежде всего должно интересовать, улучшилось ли состояние здоровья ее брата, а не то, в какое время он был госпитализирован.
– Нет, я не сестра.
– Быть может, вы его невеста? – доктор дал мне новую подсказку и располагающе улыбнулся.
– Нет.
– Тогда извините, – Петр Иванович, посерьезнев, развел руками, – я не вправе обсуждать с вами диагноз этого пациента.
– Пока что этого и не требуется. – Я достала из сумки прокурорские «корочки», показала их врачу и быстро убрала обратно в сумку. – Меня интересует, в какое время поступил к вам Ястребов.
– Сейчас посмотрим. – Доктор повернулся к столу, на котором лежала высокая стопка каких-то папок. Покопавшись в ней, он извлек примерно из середины одну, не самую толстую, папку и, раскрыв ее, констатировал: – Этот больной поступил к нам девятнадцатого мая.
– А в какое время – утром, днем или вечером?
