Владимир Безымянный - Тени в лабиринте
- На Ринго Стара тридцати пяти лет, - не задумываясь, ответил Серов.
- Я так хорошо сохранился? Спасибо за комплимент. Но мы до сих пор не познакомились. Меня зовут Александр Яковлевич, я майор уголовного розыска, хочу с тобой посоветоваться.
- Я заинтересовал уголовный розыск? - пробормотал Серов. И вдруг испугался, что этот странный майор услышит хлесткое биение сердца.
- Почему заинтересовал, ты знаешь и сам. Так ведь? Я не Шерлок Холмс, но ход своих мыслей могу пояснить. Вызывают, скажем, тебя по повестке. Ты являешься точно в назначенное время, но вынужден с полчаса прождать в коридоре, пока тобой поинтересуются. Потом ты заходишь в кабинет и следователь сухо предлагает присаживаться. После чего, оторвавшись от неотложных бумаг, он впивается в тебя из-под очков не сулящим ничего хорошего гипнотическим взглядом и казенным голосом говорит: "А теперь рассказывай все, не стесняйся. Твой дружок у нас на заметке и далеко не уйдет, так что нет смысла мутить воду". Следователь пытается взять тебя в оборот, говорит про убийство так, будто этот вопрос для него - открытая книга, а тебе пора примерять наручники.
- Вы преувеличиваете, - резко возразил Серов. - Я не имею никаких претензий к вашему следователю. Говорил он со мной нормально, на понт - не брал, но добавить к сказанному в милиции мне нечего.
- Возможно, и так, хотя не будем забывать, что ты озлоблен на правоохранительные органы. Я ознакомился с твоим делом, и мне показалось, что твое правонарушение не совсем обычное, да и сам ты не обычный правонарушитель. Ты остро реагируешь на несправедливость. Вот есть, к слову, совершенно незнакомый тебе человек, полный сил и энергии. И его ни с того, ни с сего убивает шаровая молния - объект непонятный и непредсказуемый. Ты спас бы этого человека, если бы это было в твоих силах?
- Как?
- В смысле - каким образом? Это неважно.
- Нет - какой ценой? - уточнил Серов.
- Не подвергая себя чрезмерной опасности. Просто нужно решиться.
- Ну, знаете, это неинтересно. Проза жизни.
- И это тоже проза жизни? - Голиков извлек из нагрудного кармана несколько фотографий Моисеева и показал Дмитрию. - Да не бледней ты так, тебе никто не собирается "шить" дело.
- Чего вы от меня хотите? - затравленно спросил Серов, делая ударение на собственной персоне. - Этого, - он кивнул на снимки, - уже не спасти. И шаровая молния здесь ни при чем.
- Дима, не забывай, пистолет находится в руках преступника, - майор незаметно перевел разговор на интересующую его тему. - Скажи, разве ты чисто по-человечески абсолютно равнодушен к тому, что в любую минуту кто-то может превратиться в мишень?
- Ах, чисто по-человечески! А по-человечески, когда тебя постоянно втаптывают в грязь? - У Дмитрия невольно вырвалось это полупризнание, но, подспудно почувствовав доверие к своему собеседнику с чуть грустной улыбкой и усталыми умными глазами, насквозь проникающими в самые дальние закоулки души, он уже не мог остановиться. - Когда знаешь, что дорога в институт заказана и есть отличный выбор между временной работой по погрузке-выгрузке вагонов в ночную смену и подметанию дворов. Есть, правда, еще завод. Только подойдет иной раз кто-нибудь из начальства, когда вкалываешь, да посмотрит на тебя эдаким прищуренным взглядом: что, мол, уркаган, ничего больше не натворил? И хочется ответить, как в книжках не пишут, да нельзя. Потому что выгонят, а деваться некуда.
Голиков молчал. Он решил дать Серову выговориться, принципиально не желая ловить его на слове. Реакция Дмитрия на последний вопрос утвердила майора в мысли, что если еще не "горячо", то уже, во всяком случае, "теплее".
Через сквер пробежала, подбрасывая задними лапами светло-пегая русская борзая, звонко пролаяла на сидящих на скамейке и, сочтя свою миссию выполненной, потрусила обратно к хозяйке - девушке лет семнадцати в ярко-синем спортивном костюме.
- Самое противное, - продолжал Серов, - никто тебя не выслушает, твое мнение всем до лампочки. Да что я распинаюсь тут перед вами...
- Да-а, - неопределенно протянул Голиков, - не выслушают, не похвалят, не погладят... Тебе не стыдно? Нужно иметь перед собой четко поставленную задачу, цель в жизни, мечту, в конце концов. Ты мечтаешь о чем-нибудь?
- Сейчас у меня одна мечта: собрать манатки и бежать из этого проклятого города куда глаза глядят.
- Так почему бы тебе действительно не уехать, скажем, на БАМ? Там разворачивается грандиозное строительство.
Серов досадливо мотнул опущенной головой.
- Мать, - коротко ответил он. - Оставить не на кого, а у нее сердце.
- Ясно, - сказал майор. - А Тюкульмин, он тоже очень хотел уехать? Или ты давно его не видел?
После непродолжительного раздумья Дмитрий утвердительно кивнул:
- Давно.
- Порвал, наверное, с ним всякие отношения, хотя на суде грудью стоял за друга.
- Какой он мне теперь друг?
- А зачем ты несколько дней назад заходил к нему домой? - Голиков решил сыграть ва-банк.
Серов оторопел.
- Вот оно что. А я-то думал... - Голикову показалось, что Дмитрий в одно мгновенье отгородился непроницаемой стеной отчуждения, подобно моллюску, плотно смыкающему створки раковины в минуту опасности. - Я знать ничего не знаю, ни к кому не ходил и впутываться в чужие дела не собираюсь. Надеюсь, ко мне больше нет вопросов, гражданин начальник?
- Прекрати! Я беседую с тобой неофициально, если хочешь, можешь повернуться и уйти, - произнес майор, кляня себя за поспешность, а Дмитрия - за ложное понимание чувства товарищества. - Или ты вообразил, что угрозыску больше нечем заниматься, кроме как следить, у кого бывает в гостях Дмитрий Серов. Вчера вечером наш сотрудник побывал дома у Тюкульмина и выяснил у его матери, что Анатолий около двух недель назад вдруг куда-то уехал. Вера Семеновна была очень взволнована этим обстоятельством. Она нам, кстати, и сообщила, что на днях к ней заходил какой-то Дима и справлялся о Толике. Между прочим, по заявлению Веры Семеновны Анатолий Тюкульмин объявлен в розыск. Как ты сам понимаешь, дело принимает серьезный оборот. - Голиков искоса взглянул на призадумавшегося Серова. - Вот в связи с этим у меня есть к тебе большая просьба. Может быть, ты догадываешься, куда поехал Толик, или подскажешь нам, с кем он мог поделиться своими планами. Вреда этим ты Тюкульмину не нанесешь, а расследованию окажешь огромную помощь. Сразу оговорюсь: если ответ на этот вопрос несовместим с твоими представлениями о рыцарской чести, что ж, можешь не отвечать.
- Но я действительно даже не представляю себе, куда подевался Толик, - видно было, что Серов говорит искренне. - Знаете, заколебавшись, продолжил Дима, - у Толика была девушка, Рита Белова, по прозвищу Княжна Мэри. Она работает продавщицей в центральном универмаге. Я, конечно, не уверен, но, может быть, он ей что-нибудь сказал.
- Красивая кличка. Это что, по Лермонтову: Белова - Бэла - Княжна Мэри?
Дмитрий впервые за время разговора улыбнулся.
- А где находятся княжеские хоромы, ты знаешь?
- Да. Хотите записать адрес?
- Говори, я запомню.
- Улица Солнечная, 34.
Прощаясь, Голиков сказал:
- Я надеюсь, ты не выбросил наш номер телефона. Если что-нибудь понадобится, обязательно позвони.
- Ладно, - вяло пообещал Серов.
Ветер налетал порывами, бросая в воздух увядающую листзу и нагоняя друг на друга белоснежные перистые облака.
"Неплохой парень этот Серов, - рассуждал Голиков, возвращаясь домой размеренным прогулочным шагом, - сейчас не часто встретишь такого неустроенного внутри и покрытого хрупкой оболочкой напускного равнодушия снаружи. Разговор с ним, безусловно, дал положительный результат. Главное - одержана моральная победа: Дима кое-что рассказал. В нем сейчас происходит внутренняя борьба, подвергаются переоценке многие, казавшиеся незыблемыми, ценности. Важно и то обстоятельство, что ему, видимо, небезразлична судьба скрывшегося Тюкульмина (а в том, что тот скрылся, сомнений не остается). Второй пистолет существует, и Серов, скорее всего, передал его Толику. Неспроста же этого веснушчатого парня с непомерно рано пробивающейся сединой мучают угрызения совести".
Голикову вспомнилась собственная жизнь - детство в рабочей семье, редкие радости, частые недоедания. Потом война, разруха. Родители и старшая сестра Варя погибли, сам он остался с бабушкой. В 1947 году окончил семилетку, какое-то время не мог найти себе места, год проработал слесарем в котельной. Затем - армия, служба в погранвойсках на западной границе. Когда срок службы подошел к концу, остался на сверхсрочную. В 1959 году вернулся в родной Верхнеозерск, худа его неоднократно приглашали на работу в органы МВД. Спустя семь лет Голиков стал начальником отдела уголовного розыска города...
В арке мелькнула знакомая приземистая фигура.
- Эй, - насмешливо крикнул Голиков. - Товарищ капитан, неоперативно работаете!
- Так кто мог знать, что вы дворами блукаете, - откликнулся Пошкурлат. - Хотя бы записку в дверях оставили, когда вернетесь.
