Джеймс Чейз - Поверишь этому - поверишь всему
В 18.30 Вал, наконец, закончила печатать оформление ливийской заявки.
- Слава богу! Теперь мне нужно бежать, а то я опоздаю.
- Ты уходишь?
- Мне нужно торопиться.
- Но еще осталось оформить три заявки, Вал!
- Ничего, подождут. Мы даем обед в честь Бернстайна.
Не могу же я не прийти.
- Ладно. - Я был слишком подавлен всем, чтобы спорить. - Раз нужно - иди.
- Не сердись, дорогой! Завтра все пойдет лучше.
- Будем надеяться, что это так.
Она быстро прошла мимо, поцеловав меня в щеку, и исчезла.
Взявшись руками за голову, я понял, что это следовало предвидеть. Нужно было оставаться в своем АТС.
Через несколько минут, немного успокоившись и придя в себя, я устало посмотрел на то, что успела напечатать Вал. Все пестрело ошибками. Но теперь мне уже на все было наплевать. Пусть Видаль краснеет за работу своей жены.
Оставшиеся заявки я стал печатать сам. Все было закончено к двадцати двум часам.
Роду я застал дома за телевизором.
- Поздновато, - заметила она, не отрываясь от экрана.
Я направился на кухню и огляделся. Никаких признаков еды.
- Ты что-нибудь купила? - спросил я громко.
- Нет, забыла. Не мешай смотреть.
Смешав себе огромную порцию виски с содовой, способную свалить лошадь, и открыв банку консервированных бобов, я съел все это, даже не разогревая.
Наконец, программа закончилась, и Рода появилась на кухне.
- Что же это твоя миссис Видаль отвечает за тебя по телефону? Браво. Ты достиг успеха.
Я этого ожидал, так как всегда правильно оценивал проницательность Роды.
- Она случайно зашла в кабинет. Я передавал по телексу сведения, ну и она взяла трубку.
- Так, так. Значит, случайно оказалась в кабинете? Кого ты дурачишь? Ты же говорил, что этой суки там нет!
- Не будь такой вульгарной, Рода. Я имел в виду, что миссис Видаль часто разъезжает с мужем, но, конечно, не все время. Сейчас они дома. Она зашла спросить, понравился ли мне кабинет.
- Это ты мне говоришь - не будь вульгарной? Да это же она вульгарна, твоя потаскушка, со всеми ее деньгами и драгоценностями.
- Говори что хочешь, а я пошел спать. Я чертовски устал.
Я хотел выйти, но она загородила проем двери.
- Ах, устал! Еще бы! - завизжала она. - Ты думаешь, я верю тому, что ты до сих пор работал? Да, но только в постели с этой шлюхой. Со мной что-то ты так долго не работаешь, все время ссылаешься на усталость. Теперь понятно, откуда она у тебя.
Мне не следовало пить так много виски. То, что я сделал, было совсем не в моем характере. Я ударил ее с размаху по лицу так сильно, что она, зашатавшись, отлетела в комнату и там грузно свалилась на пол. Я прошел мимо нее в спальню, сел на кровать и закрыл лицо руками. Через несколько минут она вошла и начала раздеваться. Время от времени у нее прорывались глухие рыдания. Подавленный собственным отчаянием, я этого совсем не замечал. Роды не существовало. Реально существовала только мысль, что мы не сможем быть с Вал вместе в доме Видаля, что нужно придумать какой-то план и вырвать ее оттуда.
Вдруг до меня, как бы издалека, донесся голос Роды:
- Я не должна была говорить так с тобой. Клей. Я вполне заслужила это.
Возможно, она думала, что меня проймут ее извинения, что я обниму ее. Но я этого не сделал, а только сдержанно сказал:
- Ладно, забудем.
Позже, когда мы молча лежали рядом в темноте, она дотронулась до меня, но и отстранил ее со словами:
- Не сейчас, давай спать. Я действительно устал.
В 6.30 я соскочил с кровати, стараясь не разбудить ее. Побрившись и умывшись, я вышел на кухню и сварил кофе. Хлеба не было, но сигареты она все же не забыла купить. Через пару минут появилась она сама:
- Почему ты встал так рано?
- У меня много работы. Постарайся вспомнить о продуктах, когда будешь возвращаться вечером домой.
- Клей! Я хочу, чтобы ты бросил эту работу. Я очень прошу тебя об этом.
Ты сделал ошибку.
Внутренне почувствовав, что она права, я все же сказал:
- Тебе ведь нравится твоя машина? Значит, мне нужно работать. До вечера, и я ушел.
Вал пришла на работу в 10.15. Она, видимо, чувствовала за собой вину, потому что смущенно сказала:
- Извини, дорогой, за опоздание. Поздно легли спать, и я проспала.
Я же работал уже с 7,30. Обработал шесть заявок, отпечатал маршруты, договорился о рейсах и билетах. Оставалось оформить только четыре визы.
- Опять все упирается в задержку с получением виз. Вал.
Попробуй ты поговорить с Лукасом о рассыльном.
- Я не могу это сделать, он меня не послушает.
- Тогда мы обойдемся без него. Я уже связался с агентством по найму. У них есть студент на каникулах, который готов работать рассыльным за шестьдесят долларов в неделю.
Сказав это, я тотчас же передал по телексу условия и просьбу Видалю.
- Теперь с этим покончено, - сказал я. - Если твой муж откажется платить, тогда я буду делать это из своего жалованья. У нас нет другого выхода.
- Ему это не понравится.
- Очень жаль... Скажи мне. Вал, кто все эти люди, путешествующие за его счет?
- Это его сотрудники. Они собирают для него информацию самого различного экономического и политического характера. Он ее обрабатывает и выгодно использует.
- А ты знаешь, что его кредиты снижены повсюду с шести месяцев до одного?
Это вызывает беспокойство и говорит о неустойчивости его положения. Отсюда и недоверие к нему. Говорят, что он накануне краха. Пока, правда, это только разговоры.
Она провела кончиком языка по пересохшим губам.
- Да, но он ворочает миллионами.
- Это еще ничего не значит. У него ничего нет под этими миллионами. Вам ведь почти ничего не принадлежит. Все это крайне неустойчиво. Я думаю о тебе. Вал. Что ты будешь делать в случае краха? А похоже, что дело идет к этому.
- Не может быть. Он слишком проницателен и хитер. Нельзя перехитрить дьявола: он видит дальше всех.
Зажужжал коммутатор, и голос Дайера произнес, что нам направлено еще три заявки на поездки. Когда девушка принесла их. Вал уселась за пишущую машинку и снова стала дергать мои нервы своим сбивчивым и медленным печатанием.
Больше невозможно было это выносить.
- Вал! Так больше нельзя. Ты совсем утратила навыки печатания. Ты сама видишь, дорогая, что мы не справляемся. Я не хочу тебя обидеть, но...
Она прислонилась к машинке, и тело ее затряслось от рыданий.
- Вал, прости меня, я не хотел расстраивать тебя. Успокойся. Давай поищем выход из создавшегося положения.
Она выпрямилась. Затравленный взгляд ее и невыразимая мука на лице потрясли меня.
- Неужели ты не понимаешь, что происходит? Ты думаешь, что я разучилась печатать? Разве ты не видишь, какая борьба происходит на твоих глазах?
- Борьба? Прости, но я не понимаю тебя.
С жестом отчаяния она опустила руки на колени.
- Да я ведь тебе все время пытаюсь объяснить, но ты ничего не желаешь понимать. Это же его гипноз. Он терзает меня. Когда я опускаю руки и начинаю печатать, как тут же что-то действует на меня, парализует мои пальцы, вынуждает делать ошибки. Каждое прикосновение к клавишам и к каретке - это борьба с ним, с его злой волей. Из-за этого я сегодня и проспала. Это тоже его чары. Он постепенно подавляет мою волю, снижает мою работоспособность, уничтожает меня...
Снова те же Трильби и Свенгали - зло и добро, о которых она уже упоминала раньше. Те же таинственные, потусторонние силы. Я смотрел на нее и ничего не мог понять.
- Но почему, Вал? Зачем ему так терзать тебя?
Она вздрогнула, и пальцы ее сжались в кулаки.
- Я противлюсь его ласкам и не живу с ним. После той, первой ночи, я с ним не спала. Ах, Клей! Я не могу об этом говорить. - Она закрыла глаза рукой и прошептала:
- Какой ужас!
Застрекотал телекс, и она опять разразилась рыданиями.
- Вот слышишь? Это он. Как бы далеко он ни находился, меня никогда не оставляет его внимание.
Стрекотание телекса смолкло. Я подошел к аппарату и вынул ленту. Когда я ее читал, мои руки дрожали.
"Не отвлекайте меня такими пустяками. Нанимайте любое нужное вам количество сотрудников. Если нуждаетесь во второй машинистке, то можете ее нанять.
Генри Видаль."
Я прочитал текст Вал, и мы посмотрели друг на друга.
- Видишь? - Голос ее дрожал. - Он все знает. Теперь ты веришь мне? Он чувствует, что я не справляюсь с работой. Не справляюсь по его же милости, и он же предлагает взять помощницу, вероятно, чтобы следить за мной.
- Но должен же быть какой-то выход. Вал? По-видимому, ты под его гипнотическим влиянием.
Она безнадежно покачала головой.
- Никто ничего не сможет сделать. Вначале я пыталась бороться, но бесполезно. - Затем шепотом она произнесла странные слова, от которых я похолодел:
- Пока мы оба с ним живы, я обречена быть его рабой.
Вдруг я вспомнил слова Дайера о том, как он однажды щелкнул пальцами, и Вал оказалась в трансе. Не думая о последствиях, я поднял руку.
