Ирина Градова - Источник вечной жизни
– Ба, ты чего? – встревожилась Лиля.
– Вот, – сказала Екатерина Матвеевна, беря в руки деревянную шкатулку с лубочным изображением праздника Пасхи. Краска кое-где облупилась, но каким-то необъяснимым образом незатейливая картинка по-прежнему выглядела живой и радостной.
У бабушки в руках Лиля увидела толстую золотую цепь с массивным кулоном. Украшение никогда не казалось девушке красивым, но именно оно, вместе с бабушкиным обручальным кольцом и маленькими сережками с натуральным александритом, доставшимися Лиле от мамы, составляло все небольшое состояние семейства.
– Надо спросить у Вартана, сколько это может стоить, – пробормотала Екатерина Матвеевна, вертя кулон в руках. – Может, он сможет его продать? Или сам купит...
– Ба, ну зачем продавать-то?! – воскликнула Лиля испуганно. – Я же сказала, что надену «горошек» – что за беда?
– Нет! – покачала головой бабушка. Она приняла решение, и Лилия по опыту знала, что, сделав это, Екатерина Матвеевна ни за что не отступит. – Ты должна выглядеть не хуже других, а иначе что о тебе новые коллеги подумают?
– Ну, ба, все же работают в одном и том же месте, в самом деле – разве я вращаюсь в кругу миллионеров?
– Нет, не миллионеров, но я уверена, что большинство твоих коллег хорошо одеваются.
Бабушка была права: большинство женского персонала клиники одевались неплохо, да и косметика у них была недешевая, и аксессуары всякие – сумочки, заколки...
– И где они только берут деньги? – недоуменно спросила Лиля то ли у Екатерины Матвеевны, то ли у себя самой, то ли у шкафа, который был наименее вероятным советчиком из всех присутствующих. – Может, у них есть богатые мужья или любовники? Или какой-то дополнительный заработок?
– Или они обирают пациентов?
Тон бабушки звучал скорее саркастично, нежели вопросительно.
– Это не имеет значения: мы, Перовы, всегда жили только на то, что зарабатывали, – тут же продолжила она. – Этот кулон и цепочка не представляют никакой художественной или эстетической ценности, зато они немало весят. Ты все равно не стала бы носить это украшение – только представь себя с такой блямбой на шее!
Лиля взяла кулон в руки. Она помнила, как в детстве, сидя на коленях у матери, играла с блестящей вещицей. Кулон представлял собой дубовый листок из комбинации желтого и белого золота, удивительно тяжелый. Странно, но она ни разу не видела, чтобы мама или бабушка его носили.
– Тебе это дедушка подарил, да? – спросила она.
– Нет, – ответила Екатерина Матвеевна после паузы. – Он всегда принадлежал твоей матери.
Лиля собиралась поинтересоваться, как это маму угораздило приобрести такую безвкусную вещь, но бабушка не хотела продолжать разговор на эту тему и, открыв дверь, вышла в коридор – наверное, все-таки пошла к Вартану. Лиля уже пыталась засунуть одежду обратно в шкаф, как вдруг ее осенила внезапная мысль. Схватив мобильник, она набрала Макса.
* * *Опасливо взглянув в зеркало в холле, Лиля в очередной раз убедилась в том, что сама на себя не похожа. Макс сделал гораздо больше, чем просто добыл ей наряд из театральной гримерки, и теперь девушка раздумывала над тем, правильно ли поступила, обратившись к приятелю. Шоколадного цвета длинное платье с глубоким декольте облегало ее худенькую фигурку, словно вторая кожа, а кремовые босоножки добавляли добрых шесть-семь сантиметров роста. Макс напряг костюмершу, и она в рекордные сроки перешила платье, сделанное специально для одной из солисток музыкальной комедии известным модельером. Босоножки Лиля купила год назад, потому что они были красивые, но она никогда не умела носить высокий каблук, а потому они благополучно осели где-то в недрах старого платяного шкафа. Макс также отвел Лилю к своему парикмахеру. Вообще-то Илья являлся мужским мастером, но, как уверял приятель, специалист – специалист во всем, и так оно и оказалось. Лиле оставалось лишь недоумевать, каким образом Илье удалось сделать ее обычно торчащие во все стороны непокорными прядями волосы мягкими и послушными. Теперь они аккуратно обрамляли ее личико в форме сердечка, делая Лилю похожей на девушек времен американской Великой депрессии – нежных и хрупких. Поднимаясь по лестнице к лифтам, Лиля вспомнила строчку из романа Александра Дюма о том, что «шелковый чулок и цветная ленточка не в состоянии превратить уродливую женщину в хорошенькую, но хорошенькую вполне могут сделать красавицей!»
Алексей стоял именно там, где они и договорились – у грузового лифта, одетый в темно-синий костюм, белую рубашку и галстук. Его ботинки были так тщательно начищены, что Лиля могла видеть в них свое отражение. Тонкая шея физика с сильно выступающим адамовым яблоком делала его похожим на птицу-секретаря. Впрочем, выглядел он вполне презентабельно и сейчас легко мог сойти за банковского служащего.
– Классное платье! – присвистнул Алексей, оглядывая Лилю с головы до ног. – Без халата ты... отлично смотришься!
– Ты тоже, – вернула она комплимент. – Ну, пойдем, что ли?
Войдя в ярко освещенный зал, Лиля невольно зажмурилась – так красиво выглядело все вокруг. Раньше у нее не возникало причин посетить актовый зал, и теперь она получила возможность оценить современный интерьер, большие окна, впускающие много света, и крошечные лампочки в потолке, создающие впечатление звездного неба. Вдоль стен стояли столы, покрытые белоснежными скатертями и ломящиеся от всевозможных закусок и бутылок с красочными этикетками.
– Интересно, на какие средства гуляем? – прошептала Лиля.
– Большой-большой секрет, – криво усмехнулся Алексей. – У начальства свои каналы, хотя спиртное наверняка из собственных закромов – видела бы ты, сколько главному пациенты и их родичи тащат дорогой выпивки ежедневно – можно винно-водочный магазин открывать!
В толпе празднично одетых коллег Лиля заметила высокую фигуру Кая в компании стройной блондинки в блестящем голубом платье, переливающемся, словно змеиная чешуя. Несмотря на то что она и так была практически с него ростом, девица уверенно стояла на десятисантиметровых каблуках, словно именно в них вылезла из материнского чрева лет двадцать назад. А вот у Лили ноги уже слегка побаливали, и она ругала себя за то, что решила пофорсить.
Первая половина вечера прошла в речах и тостах. Говорило в основном начальство, а народ молча жевал, вполуха слушая, как главный, начмеды и завы отделениями друг друга нахваливают. Затем включили музыку, и кое-кто из самых отчаянных отправился танцевать, в то время как остальные так и не нашли в себе сил отойти от хорошо накрытого стола, продолжая за обе щеки уписывать деликатесы. Кавалер Лили также оказался в их числе, поэтому девушка, предоставленная сама себе, уныло бродила по залу под пение Татьяны Булановой, Алены Апиной и Надежды Бабкиной, время от времени сменяемое хитами западных исполнителей, которые были популярны, когда Лиля, наверное, пошла в первый класс. Может, пора уже и домой? Сама не понимая почему, девушка испытывала разочарование. А чего такого она ожидала от этого вечера – встречи с принцем? Строго говоря, по правилам именно это и должно было произойти, ведь «фея» в лице Макса сделала все, чтобы Лиля хорошо провела время!
Она решила заскочить в туалет, так как два бокала выпитого шампанского настоятельно просились наружу. Находясь в кабинке, она услышала, как хлопнула дверь, а потом раздался недвусмысленный звук. Выйдя, Лиля увидела ту самую блондинку в «змеиной коже», низко склонившуюся над раковиной. Ее тело сотрясалось от рвотных позывов, а тонкие ноги подворачивались на высоченных шпильках, мгновенно превратившись из опоры в веревочные канатики. Очевидно, бедняга здорово перебрала, и теперь ее настигла расплата за невоздержанность.
– С вами все в порядке? – сочувственно поинтересовалась Лиля.
Девушка подняла на нее измученное, искаженное лицо и пробормотала сквозь зубы:
– Мне... надо... домой...
– Я найду вашего кавалера, – пообещала Лиля и быстро выскочила из уборной, отправившись на поиски Кая. Его не пришлось долго искать: Лиля обнаружила хирурга стоящим на вершине лестницы в компании Павла Дмитриева. Они разговаривали, и беседа велась на повышенных тонах.
– Не лезь не в свое дело! – шипел Павел. – Лучше за своей девкой приглядывай, а то она нажралась, как последняя сволочь... И где ты только таких берешь?
Люди, которым случилось как раз в этот момент проходить мимо, с удивлением оглядывались на мужчин, видя, что они ссорятся, но не решаясь вмешаться.
– Я беру их там, куда тебя не приглашают, – сдерживая ярость, ответил на выпад Кан Кай Хо. – И с каких это пор ты стал так внимателен к моим личным делам?
– С тех пор, как ты доказал, что совершенно не разбираешься в женщинах. И, судя по всему, в пациентах – тоже, потому что не сегодня завтра тебя привлекут за халатность...
