Дональд Гамильтон - Сеятели смерти. Задание — Токио
Если из вестибюля ей позвонили какие-то незнакомые люди, назвавшиеся моими старинными друзьями, она должна была пригласить их в номер. Когда они постучали в дверь, ей следовало, ничего не подозревая, открыть дверь, как и поступила бы невинная молодая жена секретного агента. Если ее схватили, она должна была сразу забыть все приемы самозащиты, которым научилась в нашей спецшколе. И если после пары оплеух, отвешенных ей для начала, ее бы заставили сесть и написать записку под дулом пистолета, она должна была сесть и написать, убедительно обливаясь слезами и трясясь от ужаса.
Я не стал тщательно осматривать номер. Меня даже не интересовало, успели ли они поставить пару невидимых «ушей», пока находились здесь. Хотя вряд ли они упустили такой шанс. Я просто сел на кровать и вскрыл конверт. Обнаруженная внутри записка привела меня в восторг. Не вдаваясь в подробности, автор записки намекал на массу поразительных тайн и связей.
«Дорогой Мэт!
Я только что узнала нечто ужасное, что причиняет мне невыразимую боль. Я уверена, ты понимаешь, о чем идет речь. Я была маленькой дурочкой. Пожалуйста, не пытайся искать меня.
Уинни».
Прочитав записку, я нахмурился и задумался. Записка и впрямь была умело составлена. Она говорила многое всякому, кому могла попасть в руки, — от меня до гостиничной горничной, которая потом нашла бы ее в мусорном ведре.
Для меня это было, конечно, предупреждением. Мне сообщили, что, если я попытаюсь искать Уинни, ей будет очень больно. Возможно, я должен был дождаться, когда со мной выйдут на связь, а до тех пор играть роль безутешного мужа, чьей молоденькой жене открылся ка-кой-то ужасный секрет и которая его бросила. Мне вменялось не рыпаться, не предавать это происшествие огласке и не обращаться ни к администрации отеля, ни к властям. В записке содержался намек, что если я все же поступлю именно так, как мне предлагается, то Уинифред не тронут и рано или поздно отпустят — возможно, в обмен на мое согласие сотрудничать.
Я мрачно разглядывал записку. «Я уверена, ты понимаешь, о чем идет речь», — говорилось в ней. Очевидно, это означало, что я знаю, с кем имею дело, хотя в действительности это было не так. Я знал только то, что сегодня утром в этом отеле поселилась Вадя — примерно в то самое время, как Бэзил готовился к встрече со мной на Уилмот-сквер, но у меня не было уверенности, что они работают вместе. Возможно, это были совершенно не связанные между собой действия, вызванные моим звонком Уоллингу. Первое, что мне надо было сделать, — определить, возможно, методом исключения, кто же похитил Уинни. Конечно, меня предупредили, чтобы я не предпринимал попыток найти ее, но это предупреждение можно было проигнорировать. Как обеспокоенный муж, который к тому же является опытным секретным агентом, я же не мог просто сидеть сложа руки. Никто этого от меня и не ждал.
Я снял телефонную трубку. Через несколько минут я узнал рабочий телефон Леса, а по прошествии еще некоторого времени меня с ним соединили.
— Кроу-Бархем у телефона.
— Это Хелм! Ты все уладил в том месте, амиго?
— Да, но на высших этажах есть мнение, что некоторая взаимность не помешала бы, дружище. Если ты обращаешься к нам за помощью, то, как было сказано, ты мог бы по меньшей мере доверить нам некоторые свои тайны.
— Погоди — кто обращается? Дружище, прослушай еще раз магнитофонную запись нашего разговора — я ни с чем к вам не обращался. Ты сам мне позвонил и сделал предложение по собственной инициативе. Но только не подумай, что я неблагодарная свинья и все такое… — Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, я продолжал — Но я обращаюсь теперь. Что, войска Ее Величества все еще в моем распоряжении? Пропала моя жена.
Наступила краткая пауза. Потом он тихо произнес:
— Знаешь, мне очень жаль. Чем я могу помочь?
— Мне нужна тихая комната — очень тихая, возможно даже звуконепроницаемая. И машина с глухонемым шофером. — После паузы я добавил безразличным тоном — Я бы не отказался от той машины с шофером, которую ты мне сегодня предоставил.
В трубке снова повисла тишина.
— Ты намереваешься что-нибудь оставить в тихой комнате, дружище? Я хочу спросить: кто потом будет там пыль вытирать— ты или мы? — Я ничего не ответил. Он снова погрузился в молчание. Я воочию представил себе, как он стоит или сидит за столом, нахмурившись или пощипывая свои усики, и обдумывает мою просьбу. Он снова заговорил: — Да, в таком деле иногда случаются несчастные случаи, знаешь ли. Если и на этот раз что-то подобное случится, тогда просто оставь все как есть, хлопни дверью и уходи. Мы все сами приберем. Между прочим, кому-то очень хочется, чтобы вы оба остались все-таки в живых. Мы нашли шприц на лестнице в доме на Уилмот-сквер. Содержимое шприца должно было отключить тебя на некоторое время, но оно не смертельно.
— Понятно. Спасибо за информацию.
— В последнее время тут у нас было несколько очень странных похищений. Мы пока что не можем понять их цель. Убийство — это понятно, но похищение… Возможно, ты сумеешь нас просветить на этот счет?
— Боюсь, что нет, мне известно только то, что похитили мою жену.
— Разумеется! — холодно отозвался он. — Где и когда тебе нужна машина?
Я назвал ему время и место. Положив трубку на рычаг, я состроил гримасу в зеркало комода. Не люблю, знаете, обращаться за помощью к людям, которым вынужден лгать, равно как и лгать людям, к которым я обращаюсь за помощью. Я достал свой чемодан, бросил его на кровать и путем хитроумных манипуляций вскрыл потайное отделение, где среди прочих полезных вещей покоился мой маленький «тридцать восьмой-специальный» — тупорылый пятизарядник с алюминиевыми накладками на рукоятке, который, будучи слишком легким для того, чтобы самортизировать сильную отдачу при стрельбе тяжелыми патронами, может в момент выстрела запросто оторвать вам кисть, не говоря уж о его способности пробивать барабанные перепонки.
На мой взгляд, это оружие не более приемлемо для тайных операций, чем 20-миллиметровое противотанковое ружье, но так уж повелось, что наши вашингтонские начальники решили экипировать нас по своему усмотрению. Правилами предусмотрено, что мы обязаны иметь наготове эти миниатюрные гаубицы в любое время дня и ночи, насколько это, конечно, позволяет используемая в данный момент «крыша», но более или менее ушлые оперативники никогда не придерживаются этого правила слишком строго. По необходимости мне приходится таскать его с собой в чемодане, но носить его на себе — увольте! Единственное, из-за чего можно нарваться на неприятности — к тому же за рубежом, — так это из-за огнестрельного оружия. Уинни, разумеется, получила строжайший наказ ни при каких условиях не иметь при себе «пушки». Когда придет черед действовать, я должен буду обеспечить ее необходимым инструментом из собственных запасов.
Я закрыл потайное отделение, засунул стального мерзавчика за пояс, застегнул пиджак, надел пальто и шляпу. Мне понадобился еще один предмет, обычно отсутствующий в несессере секретного агента. И в моих вещах ничего подходящего не оказалось. Мой собственный ремень был необходим для поддержания брюк. Возможно, рано или поздно он бы мне понадобился и для иных целей, ибо это был не совсем обычный ремень.
Мне повезло, если это можно назвать везением. А может быть, я даже напал на след. Торопливо собираясь, под угрозой смерти, Уинни поспешно вынула все свои вещи из комода, забыв заглянуть в один небольшой ящик. Там лежали перчатки, несколько пар нейлоновых чулок в фабричной упаковке, какая-то косметика, бижутерия и два пояса. Я выбрал один — широкий черный, из мягкой кожи, с крупной замысловатой пряжкой. Хотя и аляповатый на вид, он, пожалуй, был достаточно прочным для той цели, для которой понадобился. Я скатал. era и, сунув в карман пальто, вышел из номера.
Коктейль-холл отеля «Кларидж» совсем не напоминал сумрачную и тесную хромированную мышеловку, куда обычно попадаешь, скажем, в нью-йоркских отелях. Эта светлая, просторная и богато изукрашенная зала с высоким потолком, подпираемым колоннами, больше походила на приемную средневекового замка или дворца, где знать дожидалась аудиенции короля. Безмолвные официанты скользили мимо меня с подносами, на которых возвышались неведомо откуда добытые напитки. Ничего столь вульгарного, как стойка бара, я не заметил.
Вадя сидела все за тем же столиком у двери, своим присутствием подчеркивая атмосферу этого заведения. Она и впрямь выглядела сногсшибательно. Я подошел к столику, сел напротив нее и бросил шляпу и пальто на пустой стул. За моей спиной тут же соткался из воздуха официант, и я заказал мартини.
Вадя ничуть не удивилась моему появлению.
— Надо было попросить двойной, милый! — лениво протянула она. — Напитки тут подают в наперстках.
