Томас Дью - Не бей копытом
Темноволосый юнец отступал в сторону по мере приближения шагов позади грузовика. Звук шагов был слабый, сухой. Они принадлежали высокому, худощавому человеку, лет, может быть, восьмидесяти. Одежда на нем была вся в строгом, испанском стиле высшего класса; узкие черные брюки, белая рубашка с черным галстуком-шнурком, черный пояс и черная плоская широкополая шляпа. Он был сложен наподобие куска проволоки, и он нес себя так прямо, что я бы мог его использовать в качестве измерительной линейки. Он был как пришелец из другого мира, - старого мира гасиенд, вакерос и пеонов. Но лицо его говорило о том, что он может стать крепким, настоящим другом или самым безжалостным врагом, в зависимости от обстоятельств.
Он выпалил какое-то стаккато по-испански, из которого я уловил только то, что он называл шофера грузовика Мигелем. Хорошо, когда знаешь хоть имена, подумал я.
Мигель пробурчал что-то в ответ, и старикан повернулся ко мне. Каблуки его щелкнули.
- Сеньор, - сказал он на прекрасном английском, - имею честь представиться: дон Луис Альварес, ваш покорный слуга.
Я попытался тоже щелкнуть каблуками и чуть не упал лицом вниз.
- Пит Шофилд, - сказал я. - Рад познакомиться с вами.
Это прозвучало довольно бледно.
- Сожалею об этом происшествии, - сказал дон Луис. - Разрешите мне помочь вам.
- О, не думаю, что это серьезно, - сказал я. - Просто ...
Но он привык быть главным.
- Я настаиваю, - сказал он. - Это был мой водитель, и, следовательно, я отвечаю.
Это было очень любезно с его стороны, решил я. Такое нынче не часто встречается.
Мигель стоял рядом с кислым видом, но когда старикан заорал на него, отдавая распоряжения, он подпрыгнул. Я не понимал приказов, я просто стоял рядом с Сеньором Доном Луисом Альваресом и старался удержаться на ногах.
Я видел, что для дона Луиса процесс помощи мне оказался непростым. Сначала Мигель сел в мою машину и отогнал её поближе к скалистой стене, развернув по направлению к Тихуане. Затем он сел в грузовик, выровнял его на дороге, медленно проехал вверх, мимо моей машины и поставил его впереди. Это было не так просто, как на словах, потому, что к грузовику буксирными тросами был прицеплен длинный черный лимузин. Лимузину было лет двадцать пять, но он был очень блестящим и хорошо ухоженным, со всеми атрибутами, включая стеклянную перегородку между передним и задним сиденьем.
Мигель вышел из машины и пошел отцеплять лимузин.
- Вы должны быть моим гостем, - заявил дон Луис.
- Ну, что же, - сказал я, - большое спасибо, но мне действительно нужно вернуться в Тихуану...
- Я настаиваю. Очевидно, вы ранен. Вы не сможете получить медицинскую помощь в Тихуане. Вы должны поехать на мою гасиенду.
- О, ранения, - отмахнулся я, - я их получил не...
- Эль Ранчо де лос Компадрес, - сказал Дон Луис. - Вам будет там уютно.
Я заткнулся насчет моих ранений.
Мигель отцепил лимузин и вывел его на свободную часть дороги. Потом сел в мою машину, завел её и поставил позади грузовика, там, где до того стоял лимузин.
- Есть одно неудобство, - сказал Дон Луис. - Я не вожу автомобиль. Если бы вы были так любезны...
- О, конечно, - сказал я. - Но вам не стоит так беспокоиться...
Он пролаял что-то Мигелю, который подпрыгнул.
Дон Луис щелкнул каблуками и поклонился.
- Если вы будете так добры присоединиться - ... - сказал он, указывая на лимузин.
Мы пошли вместе. Мигель держал дверь открытой с другой стороны от водителя, и Дон Луис немного неуклюже забрался на переднее сиденье. Мигель закрыл дверь, обошел машину и открыл для меня другую. Я сел за руль и несколько секунд вспоминал, как управляли этими старыми автомобилями. Мигель держал дверь, наблюдая за мной. Я ему широко улыбнулся.
- Мучас грасиас, - сказал я.
Он что-то пробурчал и закрыл дверь. Когда мы отъезжали, он доставал проволоку подвязать бампер моей машины, чтобы тот не тащился по мостовой.
Когда я приспособился, старичок-лимузин побежал хорошо.
Дон Луис сидел очень прямо на своем сиденьи и, помимо указаний как проехать к ранчо, хранил молчание. Видимо, в порядке особой любезности он не задавал вопросов. Потому и мне было не очень удобно его расспрашивать, хотя масса вопросов вертелась у меня на языке.
Ворота Эль Ранчо де лос Компадрес появились в пятнадцати милях по дороге к Тихуане и приблизительно в трех милях от самого города. Это были два высоких столба с перекладиной и чем-то вроде гербового щита, показывавшего, кто был владельцем этого места. Мы свернули на грязную дорогу и, проехав по ней, оказались в широкой пустынной долине. Строения ранчо стояли в двух милях от дороги, и, насколько я мог различить в свете фар, представляли собой хаотично разбросанные покосившиеся хижины, сараи и корали по обе стороны "касы" - поместья в испанском стиле. По всем мыслимым стандартам, это ранчо из всех, которые я когда-либо видел, меньше всех походило на процветающее хозяйство.
Дон Луис указал на сарай по одну сторону касы, я заехал и выключил мотор. Выходя из машины, он с достоинством объяснил мне, что гасиенда находится не в лучшей форме. И, может быть, я смогу его извинить за это.
- Это приобретение было сделано для удобства, - сказал он. - Мне нужно было быть рядом с вашей границей.
Мы пошли по направлению к касе. Та была в очень неплохом состоянии, хотя нуждалась в покраске, да на крыше стоило заменить несколько черепиц. К касе была пристроена веранда, увитая растениями, а входная дверь глубоко утоплена в алебастровую арку. Над ней висел старый чугунный колокольчик со свисающим шнуром, привязанным к язычку. Дон Луис дотянулся и дернул шнурок, и колокольчик громко зазвенел. Мы ждали у дверей.
- Сеньора Альварес, - сказал он, - будет рада приветствовать вас, соотечественника.
Жена - американка. Старичок был весьма жизнедеятельный.
Открылась дверь, и толстяк Панчо выглянул, всматриваясь. При виде дона Луиса он сдернул свое сомбреро и кинулся придерживать дверь. Меня он проводил взглядом, но не сказал ничего.
Дон Луис вошел, и Панчо закрыл дверь. Он держал сомбреро двумя руками, прижимая его к груди.
- Сообщи сеньоре, - сказал дон Луис, - что у нас американский гость. Сеньор Шофилд.
Панчо поклонился, отступая назад.
- Си, сеньор, - сказал он.
- Проходите в мой кабинет, - пригласил дон Луис, и зашагал по голому, дощатому полу, почти свободному от мебели. У одной стены стоял старый сундук, покрытый ярким мексиканским одеялом, и два жестких стула. Больше ничего.
Он провел меня через узкую дверь в нише в свой кабинет. В отличие от гостиной это была теплая, хорошо меблированная комната. Там был камин с широкой полкой, над которой висел писаный маслом портрет испанского дона начала восемнадцатого века. Остальная часть стены была покрыта картами, схемами, и висело несколько фотографий, очень старых, с пожелтевшими краями. Карты были, в основном, планами участков, крупномасштабными, и почти все они, похоже, изображали одни и те же владения. Но некоторые были старыми, выцветшими и схематическими, а другие новыми, современными и очень подробные. На отдельных картах были полоски бумаги, приколотые булавками, так что их можно было передвигать, обозначая границы участков. Старые карты были на испанском, новые - на английском языках. Я увидел имя Альвареса на старых. На более поздних я узнал некоторые географические точки, например, города и населенные пункты округа Оранж в Калифорнии, Санта Анна фривей и некоторые другие.
Я нашел кресло, чтобы сесть, и он внимательно посмотрел вблизи на мое лицо.
- У вас сильные ссадины. - Я чрезвычайно сожалею.
- Пустяки, - бросил я.
- Сеньора окажет вам помощь так скоро, как это возможно, - сказал он, усаживаясь за массивный, орехового дерева стол, заваленный тоже картами, схемами и пачками писем.
Затем на пару минут он, казалось, впал в некий транс. Мы просто продолжали сидеть. Глаза его смотрели вдаль, и он медленно переводил взгляд, словно, сидя в поезде, расматривал отдаленный ландтшафт. Я бы выпил чего-нибудь, но не хотел просить его об этом. Интересно, где же сеньора?
Неожиданно дон Луис включился в реальность. Он взял длинную указку и, повернувшись в кресле, начал объяснять мне про карты. Это был предмет, к которому он питал живой, если не сказать безумный, интерес.
- Эти земли в Калифорнии, - сказал он, - когда-то принадлежали семейству Альварес, и нас их несправедливо лишили.
Он очертил владения, занимавшие около трети Южной Калифорнии, которые в наши дни, если бы иметь на них право, представляли собой рыночную стоимость приблизительно в сто миллионов долларов. Дон Луис начал рассказывать об истории семьи Альварес, но мне было трудно сосредоточится, поскольку шли сплошные имена и генеалогия.
Затем он сказал:
- В течение ста лет мы вели бесконечную тяжбу в попытке вернуть эти земли их законным владельцам. Я - последний в роду Альваресов, и я поклялся довести эти усилия до успешного конца. Полагаю, я могу с уверенностью сказать, что такое время наступает. Собственность семьи Альварес снова должна перейти мне в руки.
