Рут Ренделл - Озеро тьмы
Энн Блейк забыла забрать у него ключ — или подумала, что не стоит этого делать, раз он все равно собирается прийти завтра. Когда Финн вышел на улицу, снег еще шел, но снежинки были большими, мокрыми и сразу таяли, соприкоснувшись с твердой поверхностью. Финн прошел по Мэнсфилд-роуд, затем под мостом у станции «Госпел-Оук» и сел в фургон.
Не успел он захлопнуть дверцу, как началась метель. Стеклоочистители работали плохо, и Финн решил не трогаться с места, пока снег не прекратится. Снежинки ударяли в крышу и стекла, по бокам фургона стекала вода.
Минут через двадцать метель почти стихла, но к этому времени начался час пик, в сторону Хайгейт-Вест-Хилл выстроился плотный поток машин. Финн не мог ни долго стоять на этом месте, ни развернуться и поэтому завел двигатель и поехал назад тем же путем, каким пришел. Уже стемнело, но все уличные фонари горели, и, проезжая мимо Модена-роуд, Финн увидел, как Энн Блейк уходит из дома с зонтиком в виде пагоды в одной руке и полиэтиленовым пакетом в другой. Она повернула к Хэмпстед-Хит.
На следующем перекрестке Финн свернул направо на Ширлок-роуд, затем миновал громадину церкви Всех Святых цвета овсяной каши и выехал на Савер-нейк-роуд. Энн Блейк как раз добралась до угла Модена-Гарденс и Савернейк-роуд и теперь переходила дорогу к пешеходному мостику. Финн припарковал фургон среди других фургонов и легковых автомобилей. Снег превратился в мелкую холодную морось.
Было очень темно, хотя стрелка часов не добралась еще и до половины шестого. Финн предположил, что Энн Блейк отправилась в гости к какой-нибудь подруге, которая жила по другую сторону от железной дороги — возможно, на Нассингтон-роуд или в Парламент-Хилл. Магазинов там нет. Кроме того, полиэтиленовый пакет выглядел полным. Финн стал размышлять, не вернуться ли в дом, пока хозяйка отсутствует. Скорее всего, ее не будет пару часов.
Финн гадал, принимала ли Энн Блейк ванну. Времени у нее было достаточно, но стала бы она сразу выходить на холод? Наверное, она намерена принять ванну сразу после возвращения. Чтобы снова подсоединить провод, ему потребуется лишь несколько минут, не больше десяти. Но если Энн Блейк приняла ванну, он застрянет на чердаке на всю ночь.
Пока Финн размышлял, у пешеходного мостика появились не больше дюжины человек, по одному или парами. Мостиком пользовались те, кто хотел попасть в Хит или на улицы к востоку от Саут-Энд-роуд. Никто из жителей этого района не будет пользоваться станцией метро «Хэмпстед-Хит» — «Госпел-Оук» ближе. Значит, Энн Блейк пошла не на станцию.
Наконец Финн вышел из фургона, перешел дорогу и вернулся к дому на Модена-роуд. Когда он дошел до двери, дождь усилился. Финн поднялся наверх, не включая света, и в полной темноте вошел в квартиру Энн Блейк. Гостиную освещал уличный фонарь, а также оранжевое свечение газового камина, который хозяйка оставила включенным. Она бы этого не сделала, подумал Финн, если б уходила надолго.
Он зашел в ванную комнату и провел рукой по внутренней поверхности ванны. Мокрая — как и полотенце на хромированном полотенцесушителе. Оставаться тут смысла нет. Стараясь ступать неслышно — хотя в доме никого не было, — Финн подошел к окну спальни. Дождь лил как из ведра, и выйти на улицу можно было только в случае крайней необходимости. Как у Финна. Он открыл дверцу гардероба Энн Блейк. Внутри среди разнообразной одежды висели две или три вещи в тонкой полиэтиленовой пленке, в которой их возвращают из химчистки. Финн выбрал одну из них, стянул пленку с вешалки и длинного черного вечернего платья, которое закрывала пленка, и надел на голову, слегка разорвав по бокам, чтобы просунуть руки. Получилось нечто вроде туники, водонепроницаемой и прозрачной.
Когда он подходил к Савернейк-роуд, дождь немного утих. Улица была пустой. Финн почувствовал, что его притягивает Хэмпстед-Хит с пустынными зелеными лужайками, и поднялся по ступенькам, а затем на пешеходный мостик. Его освещал один высокий уличный фонарь, но железнодорожной линии не было видно из-за слишком высокого забора. Чтобы предотвратить самоубийства, подумал Финн. Он посмотрел поверх пологого склона Парламент-Хилл-филдс на квартал Хайгейт на горизонте, на изумрудные купола церкви Святого Иосифа, которые бледным перламутром отливали на фоне неба, бархатистого и красноватого от лондонских огней. Задние фасады домов на Танса-роуд светились огоньками, но сверкающая пелена дождя задерживала большую часть света, и дорожка оставалась темной. Все пространство слева от пешеходного мостика и выше железнодорожной насыпи казалось Финну необычно темным. Он с трудом различал, где заканчивается парк и начинается Нассингтон-роуд.
Финн спустился по ступенькам к Парламент-Хилл. Пока он шел по мосту, внизу прогрохотал поезд. Потоки дождевой воды стекали по прозрачной полиэтиленовой накидке, хотя небо начинало светлеть, обещая ночь с ливнями вперемежку с паузами в виде мелкой мороси. В темной лощине, по которой тропинка вилась под деревьями в направлении Нассингтон-роуд, Финну пришлось обходить лужи. Теперь он понял, почему так темно. Фонарь в конце Нассингтон-роуд погас — или никогда не горел.
Финн любил одиночество и тишину. Поезд вместе со своим грохотом давно исчез в глубокой ложбине по направлению к «Госпел-Оук». Прохожих не было — никто не решался выходить под дождь. Финн — странная высокая фигура в блестящем балахоне — стоял под деревьями и смотрел на серое, орошаемое дождем пространство, ощущая единство с природными стихиями, чувствуя свою силу. Он был завоевателем.
Кто-то шел по Нассингтон-роуд — Финн различил звук шагов, приглушенный мокрым тротуаром. Он отступил в сторону и спрятался за ствол дерева. Теперь, когда женщина проходила под последним горящим фонарем, он смог как следует ее рассмотреть: зонт в виде пагоды в одной руке и пустой или почти пустой пакет в другой. Она ждала, пока дождь немного утихнет, чтобы пойти домой. Финн видел, что негорящий фонарь ее немного нервирует. Женщина посмотрела налево, мимо того места, где он стоял, затем направо, в направлении моста, а затем шагнула в озеро тьмы.
Финн не собирался прыгать вперед и наносить удар, как много лет назад не собирался бросаться на Куини. Это случилось само собой. Без его воли или желания — точно так же, как перемещался камень или падали картины. Вот он стоит и смотрит своими видящими в темноте глазами, а через секунду у него в руке уже молоток и он бросается на женщину. Куини издавала жуткие звуки. Энн Блейк лишь глухо охнула и опустилась на колени, а затем упала ничком, а он бил ее снова и снова широкой плоской стороной молотка.
В темноте Финн не мог определить, какая из заливавших все вокруг темных жидкостей вода, а какая — кровь. Он оттащил женщину с дорожки за ближайшее дерево. Пульс не прощупывался — она была мертва. Уже перенеслась в неведомое и знала, что там, за чертой. Он почти завидовал ей.
На этот раз Лена не придет и не увидит, что он сделал. Нужно сохранить все в тайне от Лены, смыть с себя кровь, которая внушает ей такой ужас, не давать ей газет. Финн поднял зонт Энн Блейк и сложил его. Порылся в пакете и нашел маленькую замшевую сумочку, а в ней двадцать шесть фунтов купюрами, чековую книжку и две кредитные карты. Все это, в том числе деньги, он забрал с собой.
На мосту Финн сумел понять, где кровь, а где вода, проведя пальцами по телу и подняв руки. В лучах фонаря различить цвет было невозможно, но стекавшая с ладоней жидкость была темной. Кто-то шел со стороны Парламент-Хилл. Он прошел мимо тела Энн Блейк. Финн укрылся у подножия пандуса, предназначенного для тех, кто не хотел или не мог пользоваться лестницей. Звук шагов донесся с моста, удаляясь в направлении Савернейк-роуд. Дождь припустил с новой силой. Финн вышел под его струи, чтобы вода смыла кровь.
Молоток он тоже вымыл под дождем. Вернувшись в фургон, стянул с себя полиэтиленовую тунику и скатал в комок. Одежда под нею была абсолютно чистой и довольно сухой. Финн убрал молоток в ящик с инструментами и защелкнул крышку. В квартире Энн Блейк все еще горит газовый камин и, скорее всего, будет гореть всю ночь, но пожара в доме он не устроит.
Проблема заключалась в том, как избавиться от содержимого сумочки, особенно от чековой книжки и кредитных карт. Финн поехал домой. Было всего семь часов, а дождь все не утихал, словно нашел устраивающий его ритм и не желал от него отклоняться. Из-за дождя Финн оставил фургон в гараже, который арендовал на Сомерсет-Гроув — в старом каретном сарае с обрывками гниющей упряжи, все еще висевшей на стенах.
У Лены сидела миссис Гогарти, подруга, предсказавшая Финну насильственную смерть в преклонном возрасте. Внимание двух женщин было приковано к маятнику. На клетку с попугайчиком они накинули бело-розовую детскую шаль. Миссис Гогарти была настолько же толста, насколько Лена худа; копна ее волос была выкрашена в пламенеющий темно-красный цвет.
