Джеймс Чейз - Том 12. Ты будешь одинок в своей могиле. Дело о задушенной «звездочке». Это не мое дело
Бенни выпрямляется.
— Одну минуточку! — протестующе кричит он. — То, что ты говоришь, — просто чушь!
— Я знаю, но нужно смотреть на вещи трезво. Анита и мне предлагала тысячу долларов, чтобы я сказал. Полчаса спустя они встречаются на квартире у Даны. А на следующее утро под матрасом у Даны находят ожерелье стоимостью двадцать тысяч долларов. Все это очень смахивает на подкуп.
Керман кажется огорченным.
— Да, это выглядит так. Если бы она отказалась от ожерелья, это был бы пример невиданной стойкости для женщины…
— А пошли вы все к черту! — взрывается Бенни. — Еще недавно ты утверждал, что ожерелье могла подсунуть Натали Серф. Ты можешь быть хоть немного последовательным в своих высказываниях?
— Но ведь я тогда не знал, что Анита заходила к Дане. Старая ведьма Селби не видела и не слышала, чтобы потом кто-нибудь приходил к Дане, а?
— Нет. Но она спала, не забывайте это. Она могла и не слышать, как кто-то проскользнул к Дане в комнату.
— Я понимаю твои чувства, но факт остается фактом. Эту идею нельзя просто так отбросить. Мы все любили Дану, но ведь она была еще девчонкой, а ожерелье такое красивое…
Бенни кривится.
— Все может быть, но я не верю в это.
— Я тоже. Надо найти Аниту. Наиболее вероятны два места, где она может находиться, — в «Звезде» или у Беркли. Ты, Бенни, вернешься к миссис Селби и постараешься выудить у нее, было ли на Аните ожерелье, когда она уходила от Даны. Потом пойдешь туда, где нашли тело Даны, и попробуешь проследить весь ее путь. Возможно, кто-нибудь ее видел. Я, правда, не особенно на это надеюсь — очень уж место пустынное, — но попытаться все же надо. Если кто-нибудь ее видел, он обязательно вспомнит.
— Решено! — соглашается Бенни.
— Ты, Джек, займешься поисками «паккарда». Начнешь со «Звезды».
— Я могу в этом помочь, — вступает в разговор мисс Болус. — Я член этого клуба.
— Вы?! — изумленно спрашиваю я.
— Я как раз собиралась там побывать. Меня не затруднит бросить взгляд на гараж. К тому же там приличный плавательный бассейн.
— Вы, вероятно, замечательно выглядите в купальном костюме, — с восхищением замечает Бенни.
— Еще лучше я без купального костюма! — она наградила Бенни таким взглядом, что тот едва не свалился со стула. Девушка решительно отодвинула стул. — Дайте мне описание этой машины, и я посмотрю, что можно сделать.
Керман написал номер машины и ее приметы на обороте своей визитной карточки.
— Если вам когда-нибудь станет скучно, вот вам номер моего телефона.
— Разве я похожа на скучающую особу? — она поднимает на него свои китайские глазки. Потом переводит взгляд на меня. — Где я могу вас увидеть?
Я отвечаю и помогаю ей одеться.
Она слегка кивает мне, ее взгляд скользит мимо тех двоих, словно бедняг и не существует в природе, и уходит легким, пружинящим шагом, как бы скользя над полом. Проходит через дверь и исчезает.
Бенни набрасывается на меня.
— Где ты ее откопал?
— Ну-ка признавайся! — добавляет Керман. — И зачем она пришла с тобой?
— Еще не знаю. Инициатива исходила от нее. Она была любовницей Милса. Нас познакомил Крюгер. Я хотел узнать, откуда у Милса столько денег, чтобы купить такой роскошный дом. Она, правда, и сама не в курсе, но обещала узнать. Как видите, одно звено приводит к другому… Но что совершенно определенно —: она может вырвать признание даже у мертвого. К тому же у нее свои счеты с Милсом. Таким образом, нас уже двое… Мне кажется, она может быть полезной нам.
Бенни и Керман переглянулись.
— Единственный интересный пункт в твоем монологе — это то, что одно звено цепи приводит к другому. С такой куколкой, малыш, ты действительно можешь быть уверен, что одно звено приведет к другому.
Глава 3
Направляясь к машине, я отдаю себе отчет, что мои мысли больше занимает Сезар Миле, чем убийца Даны. Я внушаю себе, что мои увечья — это мое частное дело, что сейчас не время думать о мести. Но не могу удержаться от мысли, как было бы приятно обвинить в убийстве Даны Милса, предварительно избив его до полусмерти.
Повторяю, я отдаю себе отчет, что самым неотложным делом является посещение Беркли, но после небольшой борьбы с самим собой решаю, что ничего страшного не произойдет, если я уделю немного времени и персоне Сезара Милса.
Я сажусь в свою машину и подъезжаю к первому, же кафе, останавливаюсь и захожу внутрь. Беру справочник адресов, и чувство удовлетворения охватывает меня, когда я наталкиваюсь на следующую строчку: Миле Сезар, 235, Кервуд 34368. Я кладу справочник на место, закуриваю сигарету и любовно глажу себя по голове. Несколько мгновений я стою так, потом быстро возвращаюсь к своей машине и еду к городской гостинице на углу Фельдман-стрит и Центральной-авеню. Контора, занимающаяся меблировкой квартир, находится на первом этаже. Ею руководит худой раздражительный старик, одетый в черное. Мне пришлось немало постараться, прежде чем я внушил доверие к своей особе и он согласился заглянуть в реестровые книги.
Номер 235, Кервуд-авеню был куплен год тому назад Натали Серф.
Ни о каком Милее там нет ни слова.
Я не спеша закрываю книгу и высказываюсь насчет погоды, чтобы доказать старику, что я неплохо воспитан, потом медленно спускаюсь по каменным ступенькам.
Сев в машину, я начинаю подсчитывать дивиденды. Бумеранг, пущенный наудачу, вернулся обратно и принес много интересного.
Кремово-голубой «ролле» принадлежит Аните Серф. Они с мужем используют парня для охраны их дома от непрошеных визитеров.
А вне этой работы упомянутый выше парень одевается, как миллионер, держит сигареты в массивном золотом портсигаре, который стоит по крайней мере его двухмесячного жалованья.
Может, это и не имеет прямого отношения к убийству Даны, но ситуация во всяком случае интересная. Крюгер сказал мне, что Миле был нищим, когда появился в Оркид-сити. Но с тех пор он сделал гигантский шаг вперед. Шантаж позволяет быстро сделать состояние, и это мне кажется наиболее реальным объяснением столь разительных перемен.
Может быть, он заставляет «петь» всю семью?
Не он ли инсценировал «клептоманию» Аниты?
И почему он живет в доме Натали Серф, если не держит и ее в руках?
— Продолжай, Мэллой, продолжай, — говорю я сам себе. — Ты неплохо рассуждаешь. Двигай дальше. Ты хотел впутать Милса в историю. Теперь попытайся накинуть петлю на его шею.
После этого я подвожу итоги: если Миле шантажист, то не он ли убил Дану? Может быть, но все это пока неопределенно… Во всяком случае, ничто не доставило бы мне такого удовольствия, как увидеть этого любимца женщин шествующим в газовую камеру.
Теперь, когда я вплотную занялся Милсом, настало время нанести визит Георгу Беркли.
Жилище Беркли находится в глубине глухого переулка. Я останавливаюсь возле большого дома, обнесенного решеткой, выхожу из машины и рефлекторно кидаю взгляд направо и налево, не наблюдает ли кто за мной. Никого. Улица совершенно безлюдна.
Я толкаю тяжелую дверь, и она медленно отворяется. Передо мной большой ухоженный сад. Метрах в восьмидесяти от меня дом, перед ним теннисный корт. Дом двухэтажный, выстроен из дерева и кирпича в подражание швейцарской моде. Деревянная лестница ведет на веранду, на крыше которой стоят четыре статуи и смотрят на меня сверху вниз. Полуденное солнце печет вовсю. Ни малейшего ветерка, листья в саду не шелохнутся, даже статуи на крыше, кажется, затаили дыхание.
Поднимаюсь по ступенькам и нажимаю пуговицу звонка. Жду. Ничего не слышно. Я нажимаю снова. В доме никого нет в это полуденное время. Проникнуть туда не составит большого труда; интересно только: каким временем я располагаю до прихода Беркли?
Я считаю, что быстрый осмотр помещения может дать что-нибудь интересное, но моя машина перед домом явно свидетельствует, что этот ушлый Мэллой делает что-то, не укладывающееся в рамки закона… Я спускаюсь по ступенькам, с тяжелым сердцем иду обратно и ставлю машину под дерево в конце авеню. Затем убираю личную карточку и пешком возвращаюсь к дому Беркли.
Статуи все так же смотрят на меня. Звоню еще раз, но по-прежнему никто не отвечает. А через минуту с помощью ножа приподнимаю щеколду одного из окон. Бросив быстрый взгляд вокруг, проскальзываю внутрь. Меня окружает приятная полутьма: зеленые шторы почти не пропускают света. Весь этаж занят одним помещением. В конце его деревянная лестница ведет на второй этаж и на веранду. Глаза мои постепенно привыкают к полумраку, и я начинаю бесшумно двигаться, чутко прислушиваясь. Никто не кричит, в шкафу не лежит труп, и никто не стреляет мне в спину…
Через минуту я совсем осваиваюсь и начинаю интересоваться обстановкой. Помещение убрано со вкусом. Повсюду ковры. Красивый камин. Коллекция курительных трубок. На столе ящик с табаком, бутылка и стакан. Все окружающее говорит о том, что Беркли любит жизнь и пользуется ею вовсю. Но мне кажется, что в этом холле я не найду ничего интересного: слишком уж все открыто. Приходите, люди, и смотрите — мне нечего скрывать!
