Владимир Колычев - Где правда, брат?
Это не могло не задеть Феликса, и он завелся.
— Ну да, любовь зла… Только я не понимаю, что ты в этом трусе нашла?
— Он не трус!
— Трус! — Его покоробил тот энтузиазм, с каким Варя защищала Захарского. — Не был бы трусом, давно бы женился на тебе. Развелся бы со своей женой и женился на тебе.
— У него дети, он не может! — мотнула она головой. Судя по голосу, Феликс задел ее за живое.
— Дети?
— Да, у него две дочери…
— А откуда дети берутся? У тебя такого места нет? Или он там не бывает?
— Замолчи! — краснея, потребовала Варя.
— А что не так? Бывает он в тебе! Потому и «мерс» этот купил…
— Не твое дело!
— Ну да, это его дело. Он тебя обрюхатит, а потом ручкой сделает. Извини, дорогая, но это не мои проблемы. Скажи спасибо за «мерс» и прощай…
— Глупости говоришь!
Варя разволновалась, занервничала. Видно, и сама осознает шаткость своего положения. И залететь она может, и без Ромы остаться. А может, уже и было что-то в этом роде. Может, уже аборт приходилось делать, чтобы Рома ее не бросил…
— Я похож на человека, который может говорить глупости? — холодно посмотрел ей в глаза Феликс.
Какое-то время она в замешательстве и завороженно смотрела на него, затем покачала головой. Нет, он не похож на такого человека, значит, к его словам стоило бы прислушаться.
— Твой Рома трус, поэтому и не может бросить жену. Он трус, поэтому бросит тебя, — отчеканил Феликс.
— Но это неправда! — беспомощно возмутилась Варя.
— Правда! — отрезал он.
— Но это не твое дело.
— Мое. Ты мне нравишься, поэтому мое. Ты мне очень нравишься, поэтому это мое дело. Ты думаешь, что я подъехал к тебе из-за Ромы? Плевать я на него хотел! И двадцать «лимонов» он мне не торчит. Или ты подозреваешь, что я собираюсь тебя шантажировать?
— Шантажировать?
— Ну, есть вариант. Ты спишь со мной, а я снимаю претензии с Ромы.
— Ты слово дал, — покачала она головой, глядя на него большими, полными смятения глазами.
— Не спать с тобой?
— Рому не трогать…
— Так я его и не трогаю. И шантажировать не собираюсь. А с тобой спать буду.
— Но я не хочу!
— А почему тогда улыбаешься?
— Я улыбаюсь?! Не улыбаюсь я!
— В душе улыбаешься… Ты меня хочешь, поэтому и улыбаешься.
— Ты наглый, как танк!
— И наглый, и наехать могу, — кивнул Феликс. — На твоего Рому наеду, если он не оставит тебя в покое.
— Меня?! В покое?! Он должен оставить меня в покое? Я не хочу, чтобы он оставлял меня в покое!
— Я этого хочу. И не собираюсь делить тебя с этим кретином.
— Не будешь ты меня ни с кем делить…
— Правильно, не буду. Я собственник. И однолюб. Если полюбил, то раз и навсегда. И если ты моя, то больше у тебя никого не будет.
— Я не твоя… Я с Ромой… Поэтому делить ты меня с ним не будешь… — ошеломленно смотрела на него Варя.
— Он тебя делит. Со своей женой… Тебе это нравится?
— Нет, — завороженно качнула она головой.
— А я тебя ни с кем делить не буду. Только ты и только я. А «мерс» этот мы отдадим Роме, пусть подавится. Я тебе покруче машину куплю.
— Дело не в машине…
— А в чем?
— Я тебе правда нравлюсь?
— Я тебя люблю.
— Врешь!
— Я человек своего слова, — не сводя с нее глаз, сказал Феликс. — И если я дал слово, то костьми лягу, а сдержу его. А Роме я слово дал. Сказал, что претензий к нему не имею, значит, не имею. Поэтому и к тебе не подъезжал. Думал, пройдет время, и я забуду. Но не смог тебя забыть. И к тебе подъехал. Не выдержал и подъехал. Слово я дал, а претензии к Роме, как видишь, остались. Не из-за денег претензии, а из-за тебя… Но зачем я буду предъявлять ему претензии? Ты просто уйдешь от него, и все. Он даже знать не будет, где ты…
— Как это, я уйду от него?
— Ко мне уйдешь.
— Я не хочу… — уже неуверенно проговорила Варя.
— Хочешь. Только боишься себе в этом признаться. Потому что меня боишься. Но меня бояться не надо. Я только для врагов страшный, но ты же не враг. В чем ты передо мной виновата? В том, что я в тебя влюбился?
— А виновата?
— Виновата… И ты должна искупить свою вину, — с шутливой улыбкой, но с мрачным торжеством в голосе сказал он.
— Как?
— Это непросто, но ты справишься…
Феликс потянулся к Варе, ладонью мягко взял ее за шею, приближая к себе. Она не сопротивлялась и даже не попыталась оттолкнуть его, когда он поцеловал ее в губы…
Глава 8
Непыльная работа, отличная зарплата, бесплатное жилье. Кто скажет, что Степан плохо устроился в Москве?
Жарко в городе, но в машине работает кондиционер, и видеоплеер неплохой боевик показывает. Правда, фильм он смотрел вполглаза. Роман сейчас находился в своем ресторане, но Степан должен не только шефа терпеливо ждать, а еще и за обстановкой вокруг объекта следить. Бесхозные машины его не напрягали, но ему не нравился серебристый «Опель», стоящий метрах в пятнадцати от входа в ресторан. Какие-то люди в нем сидят, чего-то ждут. Уж не Захарского ли выслеживают?
Время шло, а подозрительная машина не уезжала. Степан вышел из машины, незаметно наблюдая за «Опелем». Он увидит или даже почувствует, если люди в нем напрягутся, когда он пойдет в их сторону. Что-нибудь, да выдаст их.
Но люди никак не реагировали на Степана, даже не заметили его. Он прошел мимо машины, боковым зрением осмотрев ее. Два каких-то голубка в ней, воркуют меж собой, манерно жестикулируя. Один брутального типа мужик, другой — женственного. Москва — город грехов, здесь и «голубизной» никого не удивишь, и женщиной, которая сама заходит в сауну к водителю мужа в полном «ню».
Может, Маргарита Викторовна и обиделась, что Степан ее отшил, но виду не подавала. Она вела себя с ним, как будто ничего не произошло. Она умная женщина. И несчастная. Не любил ее муж, и это бросалось в глаза. Может, потому и пыталась найти утешение на стороне.
Степан повернулся и направился к своей машине. «Голубки» продолжали ворковать, не замечая его. Не уловил он реакции с их стороны, но, может, они просто его переиграли. Может, это профессионалы высокой пробы, которых так просто на чистую воду не выведешь. Может, у них там под сиденьем спрятано оружие…
Почти два месяца прошло с тех пор, как Феликс пропал из виду, но вдруг все это время он готовил удар? Ждал, когда Захарский потеряет бдительность, чтобы затем ударить в спину. Да и без Феликса наверняка есть люди, которые хотели бы свести с ним счеты. Бизнес — это как болотная вода: войдешь в нее — и обязательно пиявок нахватаешься.
Степан подходил к машине, когда показался Захарский. Обычно в таких случаях он не покидал салон, чтобы распахнуть перед шефом дверь. Он водитель, а не швейцар. Но сейчас ему нужно было держать в поле зрения «Опель», а, открывая Роману дверь, он мог наблюдать за подозрительной машиной.
Но в «Опеле» на Захарского не обратили никакого внимания.
— Какой-то ты напряженный, — заметил Роман.
— Да тут подозрительные какие-то.
— Кто? Где?
— Уже нигде. И уже неподозрительные… — Степан кивнул на «Опель», мимо которого проезжал. — Ложная тревога.
— Ну, лучше перебдеть. К Варе поехали.
Степан кивнул. Не нравилось ему, что Варя любовничает с женатиком, но с этим пришлось смириться. В конце концов, миллионы людей так живут.
— Значит, киллеров высматриваешь? — спросил Захарский, размышляя над тем, как к этому относиться — всерьез или посмеяться.
— Ну, все может быть.
— Все может быть, — кивнул он. — А тебе даже отстреливаться нечем. Ничего, скоро с лицензией решим, и «ствол» у тебя будет.
Степан усмехнулся, намерение у Захарского благое, да только исполнение хромает. Тут ведь не только суетиться надо, но еще и платить.
— Ну да, будет.
— Нет, я серьезно. Слушай, а может, тебе курсы охранников пройти? Ну, днем со мной, а вечером — курсы. Я оплачу…
— Можно.
Действительно, чего там химичить, если право на служебно-боевое оружие можно получить законным путем?
— Я домой и без тебя могу ездить. Ну, и обратно. У Вари пока поживешь. А что, вариант?
— Ну, как скажете…
— Только вот предчувствие нехорошее, — выразительно положил руку себе на грудь Захарский.
— Чего?
— Да бродит какая-то беда рядом.
— Феликс?
— Ну, может, и Феликс. Хотя вряд ли он в Москве.
— Почему вы так думаете?
— Потому что, старик, связи у меня в Москве. Конкретные связи, — расправил плечи Роман. — Пробивал я этого урода. Пробивал, но не пробил. Никто про него не знает. Значит, нет его в Москве.
— Но ведь он был, — сказал Степан.
— Был. И все равно про него никто ничего не знает. Значит, нет его здесь. А может, и есть. Только я его не боюсь.
— Так и не надо его бояться. Опасаться надо.
— Вот я и опасаюсь… — Роман замолчал, погружаясь в свои мысли.
