Ирина Градова - Врач от бога
– Если вы думаете, что меня можно остановить, то ошибаетесь: я сама займусь независимым расследованием, и вы ничего не сможете сделать. Результаты вскрытия Лиды скоро придут, и я воспользуюсь ими независимо от вас. Но на самом деле в ваших интересах позволить мне участвовать в качестве человека, вхожего в семью жертвы. Мы ведь не знаем всех обстоятельств, а я могу, не вызывая лишних подозрений, действовать в наших общих интересах.
На лице Лицкявичуса снова ничего не отразилось. Очевидно, он раздумывал над моим предложением, но я не могла прочесть по его отсутствующему выражению никаких предварительных результатов. Наконец он изрек:
– Хорошо. Если вы все равно собираетесь путаться под ногами, то лучше иметь вас в нашем стане! Расскажете мне все, что смогли выяснить у родственников вашей подруги. Вы сможете порыться в ее вещах?
– Вещах? Что конкретно вы имеете в виду?
– Аптечку, косметичку – все!
– Постараюсь. Это, конечно, непросто, но я справлюсь. Насколько я понимаю, у вас нет полномочий милиции и прокуратуры, и на ваши вопросы Коганеры отвечать не обязаны, не говоря уже об обыске?
Лицкявичус неопределенно повел плечами. Этот жест я истолковала как подтверждение моего предположения.
– Оставьте ваши координаты, – предложил он. – Я свяжусь с вами, как только лаборатория предоставит результаты по трупу… вашей подруги, – добавил он, судя по всему, решив, что его слова прозвучали слишком уж равнодушно по отношению к Лиде. Разумеется, я оставила ему все телефоны, включая шиловский, но, будучи далека от мысли, что Лицкявичус действительно выполнит свое обещание включить меня в команду на время расследования, я решила действовать самостоятельно. Начать следовало с вербовки сторонников в ОМР, и так как я пока не знала никого, кроме Пеппи, то именно она и должна была стать первым союзником. К счастью, девушка, похоже, и так на моей стороне, учитывая ее вмешательство в наш с Лицкявичусом разговор, хотя Вику об этом никто не просил. Я предложила девушке выпить вместе чаю или кофе, и она, несмотря на то что в офисе была прекрасная кофе-машина, с радостью согласилась. Позволив Вике заказать все, что она пожелает, я принялась за расспросы. Выяснилось, что Вике восемнадцать лет (а не четырнадцать, как я полагала!). Она учится в университете на биологическом факультете и уже имеет степень бакалавра, а в этом году готовится стать магистром – после защиты диплома.
– Да как же тебе удалось – в восемнадцать-то лет?! – изумилась я.
– А я вундеркинд, – спокойно ответила моя Пеппи. – Кстати, это не первый мой университет. Сначала я поступила в медицинский. Так хотели мама с папой, оба врачи.
– И сколько же тебе тогда стукнуло? – поинтересовалась я.
– Тринадцать. Только оказаться в этом возрасте в Первом меде, среди огромных парней и девиц – удовольствие из рода экстремальных. Большинство вообще не понимали, что я там делаю – особенно преподаватели! Кроме того, я очень быстро сообразила, что никогда не смогу работать медиком: у меня даже опыты на мышах и лягушках дрожь вызывают, а уж с живыми людьми – сами понимаете! Сначала-то все нормально было – химия там, биология, латынь, – мне даже нравилось. Ну вот. После того как я хлопнулась в обморок в первый же визит в анатомичку, поняла: не мое!
– Да, такое сплошь и рядом случается, – возразила я. – Помню, как меня саму преподаватель откачивал…
– Да нет, – отмахнулась Вика, – это другое. Если бы не родители, вообще бы в мед не сунулась! Кстати, они ведь до сих пор думают, что я там учусь!
– Как это?
– Да Андрей Эдуардович меня прикрывает. Я тихой сапой перевелась на биологию в универ. Он помог документы оформить и договорился с кем надо. Обещал родичам ничего не докладывать, пока магистерскую степень не получу.
– Так ты за пару лет освоила пять курсов обучения? – не поверила я.
– Меня после меда взяли сразу на третий, – как само собой разумеющееся, ответила девушка. – А я за один год по два курса сдавала. Андрей Эдуардович – папин друг, они в Чечне вместе служили, только папа всего год продержался, а он – до самого конца. Андрей Эдуардович дает мне немного подработать в его клинике, ведь я в компах здорово секу, а ему такой человек просто необходим.
Последние слова Вика произнесла с такой гордостью, словно работа с Лицкявичусом была сродни номинации на Нобелевскую премию.
– А как ты в ОМР попала?
– Когда Андрею Эдуардовичу предложили возглавить группу, он согласился с условием, что мне выделят отдельную ставку инженера-лаборанта. Такой должности не предусматривалось, но он своего добился – Андрей Эдуардович всегда добивается всего, чего захочет!
Я в этом нисколько не сомневалась. Отправив в рот огромный кусок пирожного с кремом, Вика сказала:
– А все-таки здорово, что вы решили работать с нами!
– Почему здорово? – полюбопытствовала я.
– В группе одни дядьки, – пояснила Пеппи с набитым ртом. – Все старые – от тридцати пяти и старше, а вы – женщина, к тому же молодая.
Я искренне порадовалась, что девушка считает меня «молодой». Наверное, следовало тут же признаться ей, что у меня есть сынуля ее возраста, но что-то помешало мне – наверное, простое женское тщеславие.
– Ой, они все такие сурьезные! – продолжала Вика, намеренно коверкая слово. – Я себя с ними рядом чувствую не в своей тарелке.
– А сколько в ОМР вообще человек? – спросила я.
– Ну, группа полностью еще не сформирована, – ответила Вика. – Я знаю еще четверых: патологоанатома, фармацевта, психиатра и, кажется, ВОПа[1]. Всех врачей набирал Андрей Эдуардович, и только вас рекомендовала лично вице-губернатор.
Вот оно что! Значит, именно отсюда растут ноги у неприязни Лицкявичуса в отношении меня: ему предоставили полную свободу подбора команды, но я пришла, так сказать, со стороны, и это, естественно, никак не могло ему понравиться!
Мы с Викой еще немного посидели в кафе и поболтали – о ее родителях, учебе, личной жизни. Откровенная и бесхитростная Пеппи с тоской поведала мне, что у нее до сих пор нет мальчика. Оно и понятно, ведь Вика была самой младшей на курсе и не могла считаться достойной ухаживания. Подруг у нее тоже оказалось немного – опять же в силу ее «вундеркиндства», и это объясняло радость девушки от общения со мной: хоть я и намного старше, а все равно выслушивала ее со вниманием и сочувствием, и это, совершенно очевидно, Вике импонировало.
Вернувшись домой, я первым делом позвонила Елене Исааковне и попросила телефон Анатолия. К счастью, мама Лиды даже не поинтересовалась, зачем мне это надо, и просто продиктовала номер. Повесив трубку, я достала блокнот, открыла его и записала: «Подозреваемые: 1) «Виталайф», 2) муж».
Посидев еще минут десять, я закрыла блокнот, осознав, что больше ничего мне в голову не приходит. Оказывается, расследование – непростое дело. В прошлый раз я была, что называется, «в теме»: практически все действующие лица были мне знакомы, и я могла получать информацию непосредственно на рабочем месте. Теперь ситуация другая: мне знакома только Лида, но у нее, к сожалению, уже ни о чем не спросишь. Более того, я вовсе не была уверена, что Лицкявичус сдержит свое обещание держать меня в курсе расследования, учитывая, что мое общество ему пытались навязать против воли. Значит, оставалось надеяться только на себя.
Прежде чем отправиться к Анатолию, я позвонила ему на мобильный. Честно говоря, я думала, что он откажется со мной встречаться. Однако, к моему удивлению, Лидин муж предложил мне приехать немедленно: он не пошел на работу, потому что не мог ни о чем думать, кроме смерти жены, – что ж, вполне объяснимое состояние.
– Что именно вы хотите узнать? – спросил Анатолий, впуская меня. Как и сказала Елена Исааковна, они с Лидой жили в небольшом, но уютном коттедже всего в десяти минутах езды от города. Внутри обстановка оказалась гораздо роскошнее, чем я могла предположить по фасаду. Пока Анатолий вел меня в гостиную, я успела заметить, что путь наш пролегал мимо крытого бассейна.
– Мне бы посмотреть на то, что принимала Лида – лекарства, БАДы…
– Что, простите? – переспросил он.
– Так сокращенно называют биологически активные добавки, – пояснила я. – Лида ведь очень следила за своим здоровьем?
– Не то слово! – развел руками муж. – За последние два года она похудела на тридцать два кило – тридцать два, представляете?!
Я попыталась представить – и не смогла. Как почти любая женщина в мире, я время от времени сижу на диетах. Самое большое количество килограммов, которое мне удалось сбросить, равнялось пяти! Лида всегда отличалась пышностью форм. Я даже завидовала ей из-за большой аппетитной груди, на которую заглядывались мальчишки в школе. Правда, грудь, пожалуй, была единственным «выдающимся» качеством Лиды, привлекающим противоположный пол, а к ее тяжелой, немного неуклюжей фигуре я никогда не испытывала зависти. В последний раз, когда я видела бывшую подругу, она выглядела не просто стройной, а болезненно худой.
