Наталья Александрова - Клинок князя Дракулы
Он распахнул дверь часовни и замолчал, не переступая порога.
– Что там? – спросил Шурик, заглядывая через его плечо.
Иваныч не отвечал.
Прямо перед ними, свисая с потолочной балки, раскачивался в петле скелет. Еще два скелета лежали на полу, сцепившись, словно и после смерти они продолжали непримиримую борьбу.
Иваныч преодолел испуг, шагнул вперед и наклонился над сцепившимися мертвецами. В груди одного из них торчал короткий заостренный кол, острый конец которого был обуглен.
– А вот и иконы! – проговорил Шурик, показав в угол часовни. – Только проку от них будет немного!
Действительно, в углу валялась груда обгорелых досок. Кое-где можно было еще различить темные лики святых, изломанные фигуры грешников. На самой верхней иконе была хорошо видна страшная морда одного из чертей, вилами сталкивающих грешников в котлы с кипящей смолой.
– Неужели не осталось ни одной целой? – Иваныч склонился над обгорелыми иконами, пошуровал концом палки. – Нет, с этими ничего нельзя сделать!
– Вон там, кажется, одна уцелела! – Шурик показал куда-то наверх, под купол часовни.
Иваныч проследил за его взглядом.
Наверху, рядом с потолочной балкой, и правда висела икона.
Только икона эта была какая-то странная: святой, на ней изображенный, смотрел на путников грозно и сурово, будто в чем-то их обвинял или чем-то грозил.
– И правда, хорошо сохранилась! – обрадовался Иваныч. – Ну-ка, помоги…
Он подтащил к стене какой-то чурбан, залез на него, потянулся к иконе, но не достал до нее.
Слез, огляделся, нашел еще несколько досок и соорудил из них помост. Теперь ему хватило роста, он схватился за икону обеими руками и рванул на себя. Икона осталась на месте, а сам Иваныч потерял равновесие и свалился со своего пьедестала.
Он вскрикнул, Тоня поспешила на помощь.
Иваныч сидел на полу, прижимая к себе левую руку.
– Что с тобой?
– Кажется, сломал… – проговорил он сквозь сжатые зубы.
– Ох, как чувствовала – не надо было сюда идти!
Тоня нашла две подходящих доски и соорудила из них лубок.
– Ну, нужно хоть эту икону достать! – повторял Иваныч. – Шурик, слазай за ней!
– Нет! – отрезала Тоня. – Не хватало, чтобы теперь Шурик что-нибудь сломал! Это еще хорошо, что ты сломал руку, а не ногу – иначе как бы мы тебя отсюда вытаскивали через болото? Все, приключения заканчиваются, надо, пока не стемнело, переходить болото, пробираться на станцию и ехать в город. Тебе нужно к врачу…
Они вышли из часовни.
За ней была ложбинка, на которую они сперва не обратили внимания. Теперь, приглядевшись, Тоня поняла, что это деревенское кладбище. Тут и там стояли покосившиеся кресты, виднелись невысокие могильные холмики. Но ее внимание привлекли несколько глубоких ям среди старых могил. Видимо, это тоже были могилы, только не засыпанные землей или скорее разрытые.
Тоня не удержалась, подошла к краю кладбища, словно какая-то сила тянула ее туда, заглянула в одну разрытую могилу, в другую…
На дне каждой могилы в открытом гробу лежал человеческий скелет с вбитым между ребер осиновым колом.
А в одной могиле…
Тоня остановилась перед ней в ужасе.
Здесь скелет лежал не в гробу, а на краю ямы, лицом вниз, вцепившись костлявыми пальцами в глинистую почву, словно мертвец пытался выбраться из могилы, и уже на самом ее краю его все же настигли и забили в спину осиновый кол.
Что же произошло тут, в этой затерянной среди болот деревеньке, много десятилетий назад? Какой ужас поселился здесь и прогнал последних уцелевших жителей – если только кто-то из них уцелел?..
– Пойдемте скорее отсюда! – Тоня повернулась к своим спутникам. – Я не хочу остаться тут, когда стемнеет!
На этот раз даже Иваныч не стал возражать.
Они подобрали свои слеги и пустились в обратный путь через болото. Всю дорогу они молчали, безуспешно пытаясь забыть то, что увидели в опустевшей деревне.
Наконец впереди показалась опушка леса, и скоро они дошли до края болота.
– Пойдем через этот лесок, – предложил Шурик, сверившись с компасом. – Так мы должны скорее выйти к станции.
Они нашли подходящую тропу и пошли по ней на север. Понемногу начало темнеть.
Однако вскоре тропа сменила направление. Идти в сгущающихся сумерках по бездорожью спутники не решились, они пошли дальше по тропе и в результате вышли не к станции, а к краю безлюдной пустоши.
К этому времени почти совсем стемнело. Впереди, на пологом холме, возвышался большой мрачный дом. Ни одно окно в нем не светилось, однако идти в темноте по незнакомым местам казалось сродни самоубийству, нужно было найти ночлег, а ничего, кроме этого дома, поблизости не имелось. Шурик, возглавлявший теперь группу, зашагал вверх по холму.
Скоро они подошли к ограде дома. Ворота были открыты, темный дом словно приглашал их. Спутники вошли в ворота, опасливо оглядываясь по сторонам. Вокруг наступила какая-то особенная, гулкая тишина, какая бывает перед рассветом или сразу после заката. Шурик поднялся на крыльцо, постучал.
Этот стук гулко разнесся в настороженной тишине, отдался эхом внутри дома.
– Смотрите! – проговорила Тоня, опасливо понизив голос, и показала на одно из окон.
Там за пыльным стеклом появился одинокий колеблющийся огонек, словно кто-то пронес свечу. Огонек переместился и исчез. За окнами снова воцарилась темнота.
– Ну что, есть там кто-нибудь? – проговорил Шурик.
В голосе его звучали раздражение и страх. Он опять постучал – и вдруг входная дверь дома с ревматическим скрипом открылась.
Шурик заглянул внутрь дома, опасливо шагнул вперед, повернулся к своим друзьям:
– Ну, заходите!
Тоня вошла следом за ним, Иваныч последним переступил порог – и дверь захлопнулась за ним.
– Что за черт? – Иваныч покосился на дверь, затем оглядел помещение, в котором они оказались.
Кроме них, здесь не было ни души.
Впрочем, в доме было темно, как в желудке огромного доисторического животного, и даже если бы здесь кто-то находился, они его не увидели бы.
– Эй, есть тут кто-нибудь? – крикнула Тоня, вглядываясь в темноту.
Ее голос гулко разнесся по дому, и словно в ответ на него, в дальнем конце помещения появился крохотный мерцающий огонек. Этот огонек ничего не осветил, не рассеял темноту, а только сделал ее еще гуще, еще непроницаемее. Он горел высоко над полом – наверное, в глубине помещения была лестница, и тот, кто нес свечу, стоял на ее верхней площадке.
– Эй, у вас что, нет электричества? – проговорила Тоня, обращаясь к невидимому обитателю дома. – Извините, что явились без приглашения, мы шли к станции, но заблудились, нам нужно где-то переночевать…
– Переночевать! – повторило странное эхо ее последнее слово, и по комнате пронесся порыв ветерка, едва не погасив мерцающий, таинственный огонек.
– Так можно у вас переночевать? – повторила Тоня, не дождавшись ответа.
Огонек покачнулся и поплыл вверх и назад, словно тот, кто держал свечу, поднимался по лестнице. Шурик решил считать это приглашением и пошел вслед за огоньком. Тоня отчего-то медлила, Иваныч стоял рядом с ней, прижимая к груди больную руку.
– Идите сюда, – проговорил Шурик откуда-то сверху. – Здесь лестница…
В следующую секунду раздался треск, грохот, и рядом с ними упало тяжелое тело.
– Что случилось? – испуганно вскрикнула Тоня.
В первый момент она инстинктивно отскочила в сторону, но потом бросилась к упавшему, наклонилась над ним…
Это был Шурик.
Он лежал вниз лицом, не подавая признаков жизни.
– Шурик, ты что? – запричитала Тоня, пытаясь перевернуть его. – Не пугай меня…
Тоня стащила со спины рюкзак, дрожащими руками отстегнула клапан, достала фонарик. В голове ее мелькнула запоздалая мысль, как она не вспомнила об этом фонаре раньше – ни она, ни ее спутники.
Она нажала кнопку, направила луч на лицо Шурика…
И закричала от ужаса.
Его глаза были открыты, но в них ничего не отражалось. Это были пустые, мертвые глаза. И голова Шурика была повернута под немыслимым, невозможным углом.
Рядом с ней опустился на колени Иваныч. Он прикоснулся здоровой рукой к руке Шурика, потом к его шее и звенящим, чужим голосом проговорил:
– Пульса нет… он сломал шею…
– Ты хочешь сказать… – едва слышно проговорила Тоня, – ты хочешь сказать, что он…
Она не могла произнести последнее слово – и Иваныч сделал это за нее.
– Он умер.
– Черт! – выкрикнула Тоня и повернулась туда, где по-прежнему мерцал огонек. – Черт бы вас побрал! Кто вы такой? Наш друг умер! Вы понимаете – умер!
Никто ей не ответил, огонек по-прежнему мерцал, ничего не освещая.
– Чего вы от нас хотите? – проговорила Тоня, теряя надежду.
Она направила фонарь в ту сторону, где мерцал огонек, успела разглядеть лестницу, сломанные перила – и тут луч фонаря начал слабеть и вовсе погас.
– Да кто вы такой? Что вы о себе возомнили?
