Наталья Андреева - Наследник империи, или Выдержка
— Да, — кивнула она. — Я прошла кастинг в сериал.
— А я-то думал… — разочарованно протянул я.
— Но надо же с чего-то начинать!
— Сколько вам лет?
— Двадцать два.
— Но это так мало. Как вас зовут? — Я уже забыл, что отрекомендовался заядлым театралом.
— Олеся.
— Прекрасное имя! Олеся, вам так нужна эта роль?
— Очень! Поймите, у меня никого нет. В смысле, влиятельных знакомых. Мои родители люди простые. Я приехала в Москву из провинции, чудом поступила в театральное училище. Говорят, у меня талант. Но конкуренция большая. Надо же с чего-то начинать, — повторила она. — Это, может быть, мой единственный шанс.
Я посмотрел на нее повнимательнее: неужели? В этой огромной куче, извиняюсь, дерьма отыскалась редкая жемчужина? Хорошая, чистая девушка. Честная. Я неплохо знаю женщин: эта не врет. И как мило она краснеет!
— Олеся, я могу пригласить вас на ужин?
— Но я пришла насчет снимков.
— Так как насчет ужина?
— Не знаю. Нет.
Она оправдывала мои ожидания.
— У вас есть парень, так? — Мысленно я нарисовал портрет соперника: однокурсник, на лбу крупными буквами написано «я звезда», зато за душой ни гроша. Он скоро сопьется, предварительно сделав ей ребенка. Ее талант утонет в борще и горе грязного белья, которое она каждый день будет талантливо стирать. И со столицей придется расстаться. Но ради ребенка она все стерпит, уедет домой, к маме, устроится на работу в библиотеку или в школу, вести театральный кружок… Эта девушка мне нравилась! Ох, как она мне нравилась!
— У меня нет парня. Но…
— Что — «но»?
— Есть один человек… — Она замялась. — Да вам-то какое дело?
— Если я приглашаю вас на ужин, значит, есть дело.
— Нет.
— А как же фотографии?
— Ах вы…
Она резко встала. Столик покачнулся, кофе разлился. Я тоже вскочил:
— Извините. Даю честное слово, что эти фотографии никогда не увидят свет.
— Спасибо.
Она пошла к дверям.
— Олеся! — окликнул я. Она обернулась и повторила:
— Нет.
Я улыбнулся. Допил кофе в прекрасном настроении. Вернулся, счастливо улыбаясь.
— Что это с тобой, сынок? — спросил Сгорбыш.
— Прекрасная девушка, правда?
— Да, хороша, — кивнул он.
— Я не это имею в виду. Не внешность.
— Те-те-те… Сынок, ты ее не стоишь. Она и впрямь хорошая девушка. И ты будешь мерзавцем, если…
— Не беспокойся, папаша. Я знаю, с кем можно, а с кем нельзя. Я не стану ее домогаться. Я буду ухаживать, — мечтательно сказал я.
Можно было, конечно, завалить ее розами. Или даже орхидеями. Заказать контейнер из Австралии и утопить ее в цветах. Мой кредит по-прежнему неограничен. Можно прислать ей бриллиантовое колье, вложив в букет с орхидеями бархатную коробочку. Но это нечестно по отношению к моему сопернику. Я же хочу выиграть честно. И поэтому останусь скромным помощником фотографа.
Через три дня я сидел на галерке со скромным букетиком в руке. На мне был дешевый костюм, хотя на этот раз я побрился. После спектакля мне удалось пробиться в гримерку при помощи одной лишь неотразимой улыбки. Там я вручил ей скромный букет.
— Спасибо, — улыбнулась Олеся. Роль у нее была крохотная, и мой букет оказался единственным.
— Так как насчет ужина?
— Нет. Но вы можете проводить меня до дома.
— Что ж.
Мы вышли из театра, и она направилась к подземному переходу.
— Олеся, куда?
— Как куда? В метро!
В метро-о… Как это романтично! Я так увлекся, что спустился глубоко под землю без колебаний. И стал неуверенно оглядываться. В годы моих скитаний бывало всякое, меня и трущобами не удивишь, но как же это давно было! Я уже успел подзабыть все прелести общественного транспорта, особый запах подземки, ее особый ветер и равнодушную толпу. Я по-прежнему неуверенно оглядывался. Олеся дернула меня за рукав и спросила:
— У тебя тоже проблемы со зрением?
— Что? Да, похоже.
Я подумал, что многого раньше не замечал. Был зашорен, как и большинство людей моего круга, и думал, что все хотят меня использовать. Не замечал смены времен года, жизни, которая бурлила вокруг и даже под ногами. Не замечал, как много в метро симпатичных девушек по той причине, что не замечал и самого метро. Одна из этих девушек — моя. Надо же!
Мы ехали на окраину. Без Олеси я бы заблудился. Мы мило беседовали о пустяках и незаметно перешли на «ты». Я очнулся лишь у подъезда ее дома. Она улыбнулась и сказала:
— Ну, вот мы и пришли.
— По чашечке кофе? — великодушно предложил я.
— Нет.
— А как насчет ужина?
— Я же сказала.
— Тогда договаривай: кто он?
— Я же сказала: есть один человек. — Она замялась.
— Какой человек?
— Продюсер. Он обещал мне помочь получить эту роль.
— Олеся, продюсеры ничего не делают просто так, — мягко сказал я. — Значит, у него есть в тебе интерес.
— Он просто обещал помочь. — Она мило покраснела.
— Оно того не стоит, поверь.
— Но что же мне делать?
— Пойти со мной на ужин! — весело ответил я.
— Тогда я буду тебе должна. А мне… В общем, ко мне нельзя. Это неудобно.
— Ты снимаешь квартиру?
— Комнату. И моя квартирная хозяйка — строгая женщина. Ко мне не ходят мужчины.
— Кроме продюсера.
— Он тоже сюда не ходит. Спокойной ночи.
И она убежала. Я стоял под окнами и все гадал: какое же ее? На моем лице блуждала дурацкая улыбка. Похоже, я влюбился! Нет, я женюсь! Вот на что это похоже! Я достал из кармана мобильный телефон и позвонил ей.
— Олеся?
— Да?
— Я забыл сказать тебе: спокойной ночи!
— Спокойной ночи.
И она дала отбой. Даже не спросила, откуда у меня номер ее телефона. Я пошел к метро все с той же дурацкой улыбкой на лице. Я почти заблудился. Добравшись до стоянки у театра, неуверенно подергал за ручку, пытаясь открыть дверцу своей машины, и только потом сообразил: заперта. Охранник мной заинтересовался. Я достал из кармана ключи и показал ему: все в порядке, это моя машина. Я сам уже в это не верил. Со мною происходило что-то странное. Наверное, я созрел для женитьбы.
Следующим вечером я вновь сидел на галерке. Моя жизнь отныне превратилась в театр. В конце концов, она сказала:
— Ты разоришься на билетах.
— Да, — охотно согласился я.
— Достану тебе контрамарку.
Она уже обо мне заботилась! Через пару недель она озаботилась тем, чтобы я не замерз под окнами ее дома и не промок. И мы сидели на кухне в квартире, которую она снимала, и пили чай. Квартирная хозяйка выразительно покашливала за стеной. Но мне большего было и не надо. Я не собирался ее соблазнять, я собирался на ней жениться. У нас впереди целая жизнь: успеется. Ведь надо сделать пятерых детей!
— Леня, извини…
— Что?
— Ты какой-то несовременный.
— То есть?
— Романтик.
Меня, циника и отпетого негодяя, прошедшего огни и воды, назвали романтиком! Я чуть не поперхнулся чаем.
— Не обижайся, — мягко сказала она. — Но жизнь — серьезная штука. В твоем возрасте пора уже задуматься: как жить дальше?
— Вот я и думаю.
— Тебе надо устроиться на другую работу. Заняться наконец делом.
— Да-да.
— Ты какой-то несерьезный, — повторила она.
— Что есть, то есть.
— Надо взрослеть, Леня.
Я не мог с ней не согласиться.
— И ухаживаешь ты старомодно, — вздохнула Олеся. — Ходишь на все мои спектакли, стоишь под моими окнами, дышишь в трубку.
Со мной такое вообще-то случилось впервые. Я не выносил прелюдий и сразу приступал к делу. Я предпочитал дышать не в трубку, а в ушко очередной возлюбленной, разомлевшей от моих ласк. Недаром женщины называли мое тело гибким. Я и Олесе собирался продемонстрировать свое искусство, но потом. Видать, она этого не оценила.
Через месяц я решился ее поцеловать. Мне казалось, что все идет, как надо. В таком ключе и должны развиваться отношения между будущими супругами. То ли я и в самом деле старомоден, то ли не рассчитал. Мы пару раз сходили в кафе и почти каждый вечер пили чай у нее на кухне. Забыл сказать: была весна. С некоторых пор я не замечаю смены времен года, поэтому и мое повествование не привязано к датам. Ведь я человек свободный, вне времени. Пятница, понедельник, мне-то какая разница? Но на этот раз я заметил: весна в разгаре. Был месяц май, цвела черемуха, в садах запели соловьи. Майская дымка затуманила мой взор. Я не заметил главного: как она сделала выбор.
Все случилось на вечеринке. Отмечали день рождения ее коллеги. Мы с Олесей пришли вместе. Я заметил, что она нервничает. Несколько раз она, словно в забытьи, сказала: «Надо решаться». Я же решил быть в этот вечер остроумным, как никогда. Душой компании. Завтра я собирался представить Олесю своим родителям. Отвезти ее на машине в наш загородный дом, а по дороге подготовить. Объяснить, кто я и куда она едет. Месяц — вполне достаточный испытательный срок. Мне и самому на последней работе положили месяц. И я его с честью выдержал. Сгорбыш тоже заметил произошедшие во мне перемены.
