Патриция Вентворт - На краю пропасти
Когда Лайл снова села в машину, сердце ее уже билось размеренно. Дейл уехал в Лондон. Алисия — с глаз долой, из сердца вон. Теперь она сидела одна в своей машине и могла ехать куда угодно. Солнце и ветер принадлежали ей, а она — никому. Она была совершенно свободна. Это был побег от всякого принуждения. Лайл чувствовала себя, как ребенок, сбежавший от взрослых с их непонятным образом жизни. Она вырвалась и обрела свободу мысли и свободу действий, подчиняясь древнейшему в мире инстинкту.
Лайл медленно ехала по прямой, ровной дороге. По обе стороны тянулись поля с видневшимися тут и там фермами, коттеджами, рощицами. Над ее головой простиралось бледно-голубое безоблачное небо. Лишь поток воздуха шевелил волосы от движения вперед. Наконец вдалеке, у самого горизонта, она увидела синюю полосу моря. Но когда Лайл свернула на покатый проселок перед деревней, блестящая синева скрылась за высоким берегом и деревьями по обочинам дороги. В самом начале дорога шла под уклон плавно, но затем, перед опасным поворотом, спуск становился круче, — а за поворотом еще круче.
Именно на этом вираже Лайл вспомнила о неполадках в управлении. Начав поворачивать, автомобиль вдруг съехал с середины дороги. Руль так резко дернулся в руках Лайл, что она не смогла его удержать. Машина на бешеной скорости проскочила поворот и стремительно понеслась вниз по склону, подскакивая и скользя на неровной поверхности. Приближался второй поворот, направо, где прямо на дорогу выходила боковая стена сенного сарая Куперов. Ее выкрасили в белый цвет после того, как кто-то врезался в нее темной ночью. Теперь машина Лайл неслась прямо на нее. Белизна известки слепила глаза. Тот человек погиб. Машина его разбилась вдребезги. Лайл снова ухватилась за Руль, но обнаружила, что он лишь бесполезно болтается в ее руках. Тогда она отпустила руль, открыла дверь и выпрыгнула из машины.
Рейф Джернингхэм из-за поворота увидел, как автомобиль на полной скорости влетел в стену. Он, не помня себя, бросился туда. Рейф заранее вышел на дорогу, чтобы встретить Лайл. Теперь, подбегая к разбитой машине, он был полностью уверен, что сейчас обнаружит там мертвое тело. Позади него раздались быстрые шаги: к машине бежал Купер, его побагровевшее лицо конвульсивно дергалось. Машина напоминала игрушку, раздавленную чьей-то ногой, но на водительском месте никого не было. Рейф быстро взглянул на пустое сиденье, чуть перевел дух и бросился дальше по склону, чувствуя, как кровь стучит в висках.
Лайл лежала у изгороди, лицом вниз, раскинув руки. Она выпрыгнула из машины в том месте, где в поле Купера вливалась оросительная канава, и упала на толстый ковер из травы, росшей на сыром дне. Лайл была жива. Рейф увидел, как рука, сжимавшая пучок травы, шевельнулась, голова дернулась.
Молодой человек на мгновение замер, потом бросился на колени рядом с ней:
— Лайл!
Да, она была жива. Опершись о край канавы, она смогла подняться. Теперь молодые люди стояли на коленях, уставившись друг на друга. Немного крови запеклось на ее побелевшем лице. Ее серые глаза бессмысленно смотрели на Рейфа.
— Ты поранилась?
Она ответила:
— Нет… Я не знаю… Я думала, я умерла…
— Я тоже.
Вскоре на место происшествия сбежалась вся деревня: Купер и миссис Купер, мисс Коул с почты, ее племянница Сисси, местная портниха, бравшая работу на дом, и ее брат — владелец магазина одежды, булочник мистер Мэггс, старый мистер Обедайя Крисп и сборище юных Криспов — Коулы и Куперы, все связанные кровным родством или браками, все крайне перепуганные, взволнованные, испытывающие заботу и любопытство. Их несколько разочаровало то обстоятельство, что Лайл ничего не сломала, а значит, не такой уж это был и несчастный случай. Но, как утешительно заметила миссис Купер, «сломанные кости не всегда сразу заметны».
Лайл сидела на траве, смягчившей ее падение, и осторожно ощупывала себя, одновременно повторяя как можно тверже:
— Со мной все в порядке.
Рейф поймал в толпе мисс Коул и обратился к ней:
— Послушайте, позвоните к нам домой. Скажите, чтобы прислали Эванса на другой машине. И пусть поторопятся. Я хочу доставить миссис Джернингхэм домой.
— Как это могло случиться? — проговорила Сисси Коул. Она проводила взглядом тетушку и вновь уставилась на Лайл.
«Одна из тех неприятных девиц, которые не удостоят тебя даже взглядом, боясь, что ты позволишь себе лишнее!» — подумал Рейф с внезапным раздражением. Ему ужасно не нравилась Сисси — высокая, худая девица с соломенными волосами, как будто злая карикатура Лайл. К тому же не слишком чистоплотная. Она закинула прядь бесцветных волос за ухо и повторила заунывным, скорбным тоном:
— Из-за чего же это могло случиться?
Двумя часами позже Рейф Джернингхэм задал тот же самый вопрос, правда, в другой форме.
Лайл отказалась лечь в постель, позвать доктора и вообще попросила не суетиться вокруг нее. Платье ее порвалось и испачкалось. Переодевшись, она спустилась на лужайку с видом на Тэйн-Хэд и морскую даль и опустилась в глубокое кресло. Там она в полном одиночестве стала пить чай, чувствуя, как мирно и хорошо, когда рядом никого нет. Если бы она произносила эту мысль вслух, она бы выразилась именно так, но подразумевала Лайл совсем другое: «Как мирно и хорошо, когда рядом нет Алисии!»
Через некоторое время пришел Рейф и, усевшись на скамеечку у ее ног, спросил:
— Как, черт возьми, это случилось?
— Я не знаю. Что-то отказало, когда я начала поворачивать.
— Как это «что-то отказало»?
— Управление, — произнесла Лайл. Глаза ее расширились. — Руль перестал работать.
— А перед этим ты ничего не заметила?
— Дейл заметил.
Рейф дернул головой. Взгляд его устремился в сторону моря.
— А, Дейл заметил? И что же он заметил?
У Лайл перехватило дыхание.
— Он разозлился, потому что заметил что-то. Он сказал, что с рулем что-то странное.
Рейф быстро перебил ее:
— Кто сидел за рулем — ты или Дейл?
— Дейл. Он ненавидит, когда его кто-то везет. И он велел отвезти машину к Лэнгему, чтобы ее там проверили.
Рейф повернулся так же резко, как перед этим отвел взгляд.
— Дейл тебе велел, а ты этого не сделала? Почему?
Лайл слегка покраснела.
— Я не хотела.
— Почему?
— Там была Алисия. Она собиралась к Лэнгему за своей машиной. Она пыталась со мной поссориться. А я не хотела с ней ругаться, поэтому уехала.
С того момента как Рейф вновь повернулся к ней, его блестящие, внимательные глаза не отрываясь смотрели в ее лицо.
— Для тебя лучше попасть в аварию, чем ссориться, да?
— Я не думала, что дело может дойти до аварии. Сначала Дейл сказал: «Пусть машину посмотрит Эванс». А потом велел мне поехать к Лэнгему. Так что, когда мне не захотелось ждать, я решила: доеду до дома, а там Эванс ее посмотрит.
Лайл нервно засмеялась.
— По правде говоря, я об этом особенно и не думала.
Рейф обхватил руками колени. Он был в спортивных фланелевых брюках, со свитером, накинутым на плечи. Белая шерсть особенно подчеркивала смуглый цвет его кожи. Волосы вокруг заостренных ушей были взъерошены.
— Почему вы с Алисией поссорились?
— Я с ней не ссорилась. Рейф, почему она меня так ненавидит?
— Ты не знаешь?
Он сладко пропел высоким голосом:
— «Она не могла бы ненавидеть тебя так сильно, дорогая, не люби она кого-то другого еще сильнее».
Лайл густо покраснела.
— Прекрати, это ужасно!
Рейф легко рассмеялся.
— Это ведь не секрет, правда, моя сладкая? Все равно, на случай, если ты не поняла: Алисию заставляет ненавидеть тебя древнейшая в мире причина — она ревнует. А если ты опять скажешь «Прекрати!», я объясню тебе почему.
Лайл ничего не ответила, но посмотрела в его смеющиеся глаза с какой-то детской невинной добротой. Рейф всегда всех дразнит, он ни к чему не относится серьезно. Но, несмотря на это — или, может быть, из-за этого? — с ним можно спокойно говорить обо всем. Разговаривать с ним — как будто гулять по пляжу, залитому солнцем, где волны весело плещут, а вокруг нет ни скал, ни зыбучих песков. Лайл спросила:
— Ты бы мог сказать, что у меня в жилах разбавленное молоко?
Он рассмеялся.
— Это Алисия так сказала?
Лайл кивнула.
— Она сказала, что у меня не кровь, а разбавленное водой молоко.
— Это на нее похоже! Надо было ответить, что это лучше, чем уксус.
— Но это правда так? Ты думаешь, я такая?
Он скорчил странную гримасу.
— Молоко с водой? Нет, я так не думаю. Скорее молоко и мед.
Лайл весело рассмеялась.
— О Рейф, это звучит так слезливо!
Рейф был доволен собой. По крайней мере, ему удалось ее рассмешить. К ней вернулся румянец, и теперь она не сидела, устремив взгляд на горизонт, ничего не замечая вокруг.
И вдруг Лайл снова помрачнела. Ее собственное слово заставило ее смех оборваться. «Слезливо»… Только вчера Дейл о ком-то сказал: «О, его постиг печальный конец!» Это значило, что этот кто-то разбился в аварии. Точно так же, как чуть не разбилась она сама, врезавшись в сарай Купера. Так странно думать, что сейчас, вместо того чтобы сидеть здесь, на солнышке, с Рейфом, она могла бы быть… Где? Она не знала. Об этом знает только Бог. А если Он знает, все хорошо.
