Анна и Сергей Литвиновы - Биография smerti
Таня просто ушам своим не верила. Получается, ее не только для того, чтобы биографию писала, наняли? А за сто тысяч евро придется еще и каких-то старых козлов ублажать?
Но не зря Холмогорова – миллионерша и одна из самых успешных в стране женщин. Соображает быстро и просчитывает на пару ходов вперед. Едва Татьяна рот открыла, чтоб возмутиться, как Марина Евгеньевна произнесла:
– Ой, Танечка, только не надо делать такого лица! Вас никто в проститутки не рядит. Понадобилась бы мне продажная женщина – я ее в любой момент из Сочи вызову. И уверяю, это будет куда дешевле. По сравнению с вашим-то гонораром...
Сбавила тон до тихого, заговорщицкого. И даже на «ты» перешла:
– Сама, что ли, не знаешь: мужики – они козлы. Любят все яркое. И сиськи там, ножки... Чем из большей грязи вылез – тем большую красоту подавай. Да на халяву!
– И кому надо... показывать? – хмуро ухмыльнулась Татьяна.
– Большой человек. По моим данным, уже миллиардер, – с готовностью ответила хозяйка. – Сегодня вечером у нас в гостях будет. Убудет от тебя, что ли, если он поглазеет?
И даже не знаешь, что ответить на подобную откровенность. Скажешь: «Не убудет», – получится, пошла на поводу. А кричать, что нет, мол, назло явлюсь в джинсах, – тоже как-то глупо...
Татьяна нужных слов подобрать не сумела, промолчала. А Холмогорова продолжила:
– Значит, договорились. Тогда – давай к делу. Включай диктофон.
Садовникова исполнила приказ, а бизнесменша лукаво улыбнулась и произнесла в микрофон:
– И вот еще что... Это сейчас мой сегодняшний гость – круче не придумаешь. Самолеты, яхты, девки у него одна другой дороже. А видела бы ты его... – Холмогорова сделала секундную паузу, – тридцать два года назад. Слушай внимательно, расскажу. Пусть читатели знают, откуда миллиардеры берутся...
* * *Когда Маринка перешла в четвертый класс, из дворницкой их с мамой поперли. На первом этаже Красного дома работал продуктовый магазин, и вот он и затребовал полуподвальчик под складские нужды. С работы, правда, маму не выгнали – наоборот, сулили зарплату прибавить, на целый червонец. Только, мол, не уходи, не оставляй двор без уборки. Однако новую квартиру предоставить не смогли.
Мама попробовала торкнуться на пару заводов-фабрик, где давали общаги, но ей везде отказали. Кому нужна сотрудница в возрасте за сорок, без образования, да еще и с ребенком? А снимать бессмысленно – за самую жалкую комнатуху просили больше половины дворницкой зарплаты. Только и оставалось, что возвращаться в родной поселок, ведь там хотя бы жилье имелось. Да и дочкины хвори чудесным образом прошли – врачи обещали, что девочка теперь в любом климате выживет.
Но Маринка уже успела полюбить городок N всеми фибрами души и умоляла мать:
– Давай останемся!
– А жить на пляже будем? – пожимала плечами та.
– Да хоть и на пляже: сейчас тепло! – запальчиво отвечала дочка.
– Не болтай, – отмахивалась мама.
Ее глаза уже шарили по скудной обстановке дворницкой: что из небольшого количества нажитого барахла оставить, а что – упаковать с собой.
– Сходи в мебельный, притащи коробок. Потихоньку собираться будем... – велела она дочери.
Маринка послушно выбежала из дворницкой. Но отправилась, конечно, не в мебельный. Хоть и мала еще, но упрямства ей не занимать. Не дождетесь, чтоб она своими руками коробки тащила, отъезду способствовала...
Вместо магазина пошла в свое любимое местечко – в парк аттракционов. В их поселке-то ничего даже близко похожего не имелось – одни примитивные малышачьи горки во дворах. А здесь – и цепочная карусель, и лопинги, и «Ромашка», и колесо обозрения... А самый писк, конечно, – аттракцион с гордым названием «Автодром». Там настоящие двухместные автомобильчики, на которых можно и разгоняться, как вихрь, и сталкиваться с другими гонщиками, и врезаться в стены.
Удовольствие дорогое – целых двадцать копеек за пять минут, но Маринка с Инкой иногда себя баловали (в основном, конечно, за Инкин счет). Причем Инна, хотя и платила за билеты, бразды правления обычно отдавала в руки подружки. Сама сидела на пассажирском сиденье и во время особо опасных виражей громко визжала.
Но сегодня Марина явилась в парк одна и на любимые машинки могла лишь глазеть – денег не имелось даже на газировку из автомата.
День был будний, и народу в парке почти не оказалось. На цепочной карусели визжали катавшиеся под присмотром мамаш совсем мелкие девчонки. Могучие качели-лопинги вкупе с «Ромашкой» стояли пустыми. Автодром же осаждала компания пацанов – довольно больших, лет по двенадцать, если не старше. Форсили по-страшному: все – с сигаретками, матерятся, харкают. Но ездили, опытным глазом определила Маринка, хреново: шуму и аварий много, служитель замонался в мегафон ругаться, а скорость черепашья, похоронные автобусы и то быстрей ездят.
Маринка стояла за ограждающей автодром решеткой, жадно следила за горе-гонщиками, а во время особо жалких виражей не могла сдержать усмешки. Один раз и просто в голос рассмеялась.
И, конечно, нарвалась. Время катания в очередной раз истекло, машинки встали, и пацаны – вместо того, чтоб взять билеты по новой, – дружной кодлой двинули к ней.
Сердце трепыхнулось: парней – четверо, она – одна. А защиты никакой – не мамашек же с малышами просить, чтоб помогли... Но взгляд постаралась изобразить самый независимый. Лучше по шее получить, чем жалобным голоском молить о пощаде.
– Эй, ты! – окликнул ее самый рослый парень. – А ну, подойди!
Кажется, все четверо ждали, что девчонка бросится наутек. Однако Марина, наоборот, сделала несколько бесстрашных шагов им навстречу. Прищурилась. Выплюнула сквозь зубы:
– Че надо?
– Еще и шипит! Гадючка! – усмехнулся пацан.
Его приятели верноподданнически заржали.
– Лучше гадючкой быть, чем ужом, – буркнула в ответ Марина.
– Чего-чего? – не понял парень.
«Дурак ты, – мелькнуло у нее. – Не спрашивать надо, а в рожу бить».
И почти совсем бесстрашно вслух произнесла:
– Да я говорю, ты на себя посмотри. Знаешь, ты кто? Вроде тоже змея, но недоделанная.
«Если ошиблась насчет него – щаз в морду даст. Сразу».
Но повезло: похоже, на благородного нарвалась. Потому что драться парень не стал, а наоборот, расплылся в улыбке и беззаботно спросил:
– А почему недоделанная?
– Да потому что уж больно хреново водишь, – отрезала она. – Тебе не на автодром надо, а в похоронный автобус!
Сказала и на всякий случай руку к голове подняла. Чтоб, если противник вмажет, хоть на лице синяков не было.
А главарь лишь беззлобно ругнулся:
– Щаз договоришься, сопля!
Но даже не замахнулся. А один из его спутников хохотнул:
– Насчет похоронного – это она в точку!
И компания вновь дружно заржала – теперь уже, к Маринкиной радости, над своим главарем.
– Вы тупычи, – весело откликнулся главный. – Похоронники, чтоб вам знать, быстрей любого таксиста носятся. Платят-то по часам! Дядь Миша один раз так гнал, что у него аж покойник из гроба вывалился.
И неожиданно протянул Маринке руку:
– Я – Матвей.
– А я – Марина. – Она вложила в рукопожатие все свои накопленные под южным солнцем силенки.
И заметила: они с Матвеем – будто из одного колхоза. Одеты одинаково, штаны у обоих от старости аж светятся, шлепки грошовые, мэйд ин фабрика «Богатырь», и руки все в царапинах, а под ногтями – устойчивый черный траур.
– Чего сама-то не катаешься? – кивнул в сторону автодрома Матвей.
– Денег нет, – пожала плечами Марина.
– А аскать слабо́? – усмехнулся он.
– Чего?
– У людей попросить.
И он писклявым голоском затянул:
– Простите, пожалуйста, вы мне не поможете? Мамка сегодня на сутках, а я ключи забыл... жрать хочется, аж живот подводит...
– И чего – дают? – заинтересовалась Марина.
– Да почти все! – заверил новый знакомый. – Особенно, если парня просишь, когда он с девчонкой. Жлобом-то показаться западло!
– Прикольно, – оценила Маринка. – Попробую.
– Пробуй, – хмыкнул Матвей. – А половину будешь мне отдавать. За идею.
И предложил:
– Хочешь пока с нами кататься? Пассажиров-то садить бесплатно можно...
Но Марина отказалась:
– Не, лучше постою. Пассажиркой мне западло.
