Татьяна Степанова - Колесница времени
На светофоре Лиля снова позвонила.
— Она уже на Петровке.
— И я на Петровке. Ты говорила — у Жени машина «Ауди»?
— Нет, сейчас она в такси едет. Желтое такси.
Катя, крутя руль, вертела головой, ища в потоке машин желтое такси. Ох, сколько же их тут в центре!
— Такси остановилось напротив ЦУМа. Она выходит, направляется в…
— В ЦУМ?
— Нет, идет к магазину на углу. Это… мне тут оперативники, ведущие наблюдение, диктуют, это… Диана…
— Диана фон Фюрстенберг? Магазин одежды?
— Ты быстро сечешь, — усмехнулась Лиля. — Она входит в магазин.
— Я рядом. Сейчас припаркуюсь. Все, я иду на встречу!
Катя кое-как приткнула машину, благо «Смарт» — малютка, мало места занимает. Но штраф все равно она схлопочет, потому что парковку она тут не оплатила. Ну да ладно, авось…
Катя чувствовала, как бьется ее сердце. Женя Кочергина — школьная подруга. Они столько лет сидели за одной партой.
Что осталось от школы у Кати? Да ничего. Или очень многое? И в самых отдаленных уголках памяти.
Она открыла дверь бутика. Отличный магазин. Только вот пуст. Продавец за стойкой в глубине. И там же возле стенда с платьями одинокая покупательница.
Блондинка в черном плаще. С зонтом, с дорогой сумкой-мешком «Лансель». Катя с удивлением глянула на свою сумку — и у меня тоже «Лансель». Только у меня ВВ — Брижит Бардо.
Она не думала даже, что станет вот так дико волноваться. Откуда этот мандраж?
Они не встречались с Женей целую жизнь. Но это не причина вот так нервничать.
Шофер, работавший у Жени, убит. Но ее саму ведь пока никто не обвиняет в этом убийстве. И параллелей никаких не проводят, и версий не возникает.
Так версии потом от тебя потребуют… ты же сама предложила помощь в раскрытии убийства, встретиться со старой приятельницей… Так что все впереди. Оттого ты сейчас и чувствуешь эту дрожь. Это ведь не просто встреча, это, по сути, оперативная работа… И ты проводишь ее в отношении человека, когда-то очень близкого тебе, твоей подруги. А если в расследовании этого убийства что-то пойдет не так? Как ты поведешь себя с Женей Кочергиной?
Катя замерла у двери. Может, лучше не надо? Повернуть вот сейчас назад. Не ввязываться в это дело? А Лиле сказать, что подруга ее не узнала и контакта не вышло.
Но это значит предать Лилькины надежды, когда она и так в очень сложной ситуации там, в Прибрежном.
Катя медленно направилась через зал. Встала сбоку у стойки с сумками. Блондинка в черном плаще повернула голову.
Катя напряглась, затем тоже глянула в ее сторону.
Секунда…
Как молния…
Женя смотрела на нее. Вот она подняла брови удивленно, потом глаза ее стали такими большими-большими и…
— Катя?
Катя не спешила отвечать. Она разыгрывала — ох, прости, Женька, ее за эту пошлую игру — она разыгрывала сцену «в бутике».
— Катя? — повторила Женя громче. — Катя Петровская?
— Ой, Женя… Женя, это ты??
Женя, прихрамывая, ринулась к ней.
— Катя… Надо же, Катюша, я тебя сразу узнала!
Катя делала все, чтобы ее голос не звучал фальшиво.
— Женя, я глазам своим не верю. Да ты ничуть не изменилась.
— Брось, как же не изменилась. Но ты такая стала… такая… ой, Катя, — Женя протянула руки и…
Катя коснулась ее рук. Они обнялись.
— Надо же, как встретились! Столько времени…
— Целая жизнь.
— Ты как?
— Я хорошо, все расскажу.
— Пойдем куда-нибудь посидим.
— Да, да, конечно!
— Тут место есть отличное, идем же, бог с ним, с магазином.
Они трещали как сороки, как трещат в один голос все женщины мира, все подруги, встретившиеся после долгой разлуки, — сто, двести слов в минуту, и все это одновременно с улыбками, качанием головой, смехом, искрами радости, объятиями, поцелуями в щечку.
Они выкатились из бутика и, не видя ничего вокруг, пошли вперед — чуть левее.
Через мгновение они уже входили в вертящиеся двери отеля «Мэриотт — Аврора». Женя вела, Катя следовала за ней.
Она ощущала, что мандраж ее постепенно сходит на нет. Женя узнала ее, и узнала первой. И сейчас столько радости на ее лице, в сияющих глазах. Она не сводит их с Кати.
У нее чудесные горьковатые духи. И вся она такая…
Какая?
Катя попыталась вспомнить Женю-школьницу.
Светлые волосы, челка..
Девочка двенадцати лет…
И старше…
Нет, моложе…
Они ведь учились вместе в первого класса, но первоклассницей она Женю представить сейчас не может.
Но все прежнее — овал лица, светлые волосы, улыбка, эти вот голубые глаза… Все прежнее. Тогда в чем же секрет взросления? А какой же тогда помнит Женя меня? И что во мне теперь прежнее, а что другое, думала Катя.
Они поднимались по мраморной лестнице. И в этот миг Катя осознала — отель пуст. Они с Женей в нем — единственные гости.
— Ой, Жень, а тут никого!
— Тут хорошо, очень хорошо, тихо. Здесь скоро в холле к Новому году поставят елку. Я тут люблю бывать всегда — и в сезон и не в сезон. Сейчас сезон давно начался, а здесь тихо. Иностранцы не приезжают. Китайцев все ждали, инвесторов с большими кошельками, и тех нет. Катюша, пойдем под купол…
— Куда? — Катя растерянно улыбалась, разглядывая абсолютно пустой холл — великолепный, роскошный, отделанный мрамором.
— Под купол, в ресторан, там нам никто не помешает. — Женя, прихрамывая, активно влекла ее за собой вверх по лестнице.
И вот ресторан — огромный и пустой. А над ним — прозрачный высокий купол. А слева — галерея, зимний сад, где тот самый призрак Оперы вот-вот появится. Или не появится.
Они сели за столик под куполом. Тут же подошла официантка — на лице радость и изумление — наконец-то посетители! — и вручила меню.
— Жень, подожди с заказом, дай я на тебя посмотрю. — Катя чувствовала восторг и трепет. Она почти забыла, с какой целью решила встретиться с приятельницей. — Нисколечко ты не изменилась!
— Что ты, — Женя тоже улыбалась, — Катюша… И я глазам своим не верю. А ты часто в том бутике бываешь?
— Иногда.
— И я. И надо же, не встречались!
— Ну, Москва же большая, Жень.
— Ты где сейчас живешь?
— Я на Фрунзенской, на набережной напротив Нескучного.
— А я у отца в Прибрежном, не очень далеко, но все же деревня, я деревенская девочка теперь, — Женя улыбалась. — Ох, помню, как мы у тебя на даче… какой это был класс — четвертый или пятый? На озере, помнишь, рыбу ловили? Мы с берега, а мальчишки на резиновой лодке. Твои дачные соседи. Один такой большой мальчик, спортом занимался, мрачный такой. А второй маленького роста, очень умный, живой как ртуть, все стихи нам читал. Помнишь?
— Нет, — Катя смеялась, — но большой мальчик, Вадик, стал моим мужем потом. А маленького роста — это, конечно, Сережка Мещерский, он — друг.
— Друг? — Женя подняла светлые брови лукаво.
— Он друг детства моего мужа. А с мужем мы не живем.
— Развелись?
— Не развелись, просто раздельное проживание. Он за границей сейчас. Но в общем, он меня содержит, — Катя вздохнула.
— А ты где работаешь?
— Я журналист, иногда статейки пишу. — Катя решила не говорить подруге о том, что служит в полиции криминальным обозревателем Пресс-службы, не время для таких откровений, несмотря на восторг и трепет. — Но это так, от скуки. Муж меня содержит, деньги кладет на карточки.
— И меня тоже содержит. Я ведь вообще ничем не занимаюсь, — Женя закивала, — сижу дома. Вот иногда сюда вырываюсь чай пить вечерами. По магазинам брожу. Хотела на танцы записаться в отеле «Плаза», да только куда мне с моей ногой? Мальчишки-жиголо еще жалеть начнут.
— Можно и без танцев прожить.
— И я так считаю. А муж у меня хороший, добрый. Гена… Я ведь теперь Савина, его фамилию ношу. Честно говоря, мне с мужем очень повезло. Он… он очень порядочный. В мэрии городской служит, много работает. Я счастлива, я очень счастлива с ним, Кать.
— Это самое главное. И кого же вы успели родить? Мальчика или девочку?
И тут на оживленное лицо Жени легла тень. Она запнулась.
— Пока мы еще откладываем. Но я очень хочу ребенка. А мой муж… Генка, знаешь, он вообще повернут на этом. Хочет иметь наследника.
— У вас все впереди, — уверенно сказала Катя. — Смотри, а нам уже чай несут, и какие десерты к чаю!
Официантка, отлично знавшая Женю, не стала дожидаться заказа, а принесла все сама — чай и все, что полагалось к великолепному файф-о-клоку.
— Не скажу, что они тут знаменитый отель «Дорчестер» в Лондоне копируют, но чай здесь вечерний превосходен, — сказала Женя. — Слушай, я все школу вспоминаю. Я такая обжора была!
— Не была ты никакой обжорой!
— Постоянно что-то жевала, я же помню. А ты классно играла в баскетбол на уроках физры.
— Ну, прыгала как лягушка до потолка. В первом классе меня Лягушенция звали. — Катя махнула рукой. — А помнишь, как мы с уроков удирали?
