Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка
— Верно.
— Остается предположить, что это сделал мистер Ариас, не так ли? — Кэролайн помолчала. — Живой или мертвый.
— Возражаю, — словно машинально выпалил Салинас. — Ответ может быть только умозрительным.
— Какой ответ, Виктор? — набросилась на него Кэролайн. — О том, получил ли безымянный источник мистера Слокама бумаги от мистера Ариаса, когда последний был еще жив, или они попали к нему, когда тот уже почил в бозе? Полагаю, что, если второе верно, окружной прокурор не меньше меня должен быть заинтересован во встрече с этим «некто».
Паже про себя отметил, что это был красивый ход. Одним точным ответом Мастерс вводила в число действующих лиц новый персонаж — анонимный источник, причастный к интригам с Рикардо Ариасом, а возможно, и к его убийству. Салинас выглядел растерянным: он неожиданно для себя предстал перед необходимостью сохранить в тайне источник Слокама, разумеется, в интересах своего босса, Маккинли Брукса, сознавая, что тем самым дает Кэролайн прекрасный повод обвинить его в сокрытии важного свидетеля. У Салинаса был и другой выход — разоблачить источник как агента Коулта и доказать, что в планы этого человека отнюдь не входило физическое устранение кого бы то ни было — хотя бы и ради избавления от опасного политического конкурента в лице Паже. Какой бы путь ни избрал Салинас, положение его было незавидное.
— Позвольте мне предложить компромиссное решение, — обратился Виктор к судье Лернеру. — Окружной прокурор, разумеется, обсудит эту деликатную проблему с мистером Слокамом. В интересах данного же разбирательства свидетель мог бы указать хотя бы род деятельности своего источника и полностью привести содержание своих разговоров с ним.
Паже не мог не признать, что это был искусный ход: тем самым обвинитель выигрывал время, чтобы переговорить с Бруксом, и направлял допрос по более спокойному руслу, чтобы фигура анонимного источника не казалась присяжным столь зловещей. Что касается Кэролайн, она могла ходатайствовать об отклонении обвинения, в случае если источник не будет назван, на том основании, что суду не предъявлен свидетель, показания которого могли бы иметь существенное значение. С другой стороны, раскрытие источника — хотя и позволяло свести счеты с Бруксом — могло оказаться куда менее полезным, чем наличие в деле этого «некто». Было видно, как съежился на своем месте совершенно сбитый с толку Слокам.
— Хорошо, — произнесла Мастерс. — Если суд не возражает против такого решения, почему бы не попробовать. По крайней мере, у нас у всех будет время подумать.
— Что же, — изрек Лернер, — пока будем продолжать. Однако до окончания процесса этот вопрос необходимо решить — путем ли взаимного соглашения сторон или каким-то иным способом. Надо свести до минимума возможность ошибки, дающей основание к отмене решения.
От глаз Паже не ускользнуло легкое недоумение, отразившееся на лицах присяжных.
— Каким образом, — сказала Кэролайн, поворачиваясь к Слокаму, — вы познакомились с источником, который передал вам документы мистера Ариаса?
Слокам на мгновение задумался.
— Я знал его по прошлым избирательным кампаниям.
— Чем занимается этот человек?
— Он консультант по политическим вопросам. — Слокам растерянно помолчал и добавил: — У него свое дело.
— Каким путем он передал вам бумаги?
Джек бросил мимолетный взгляд на Салинаса.
— Источник позвонил мне и попросил о конфиденциальной встрече. У меня дома.
— Что он сказал, когда вы встретились?
Журналист откашлялся.
— Что эти документы касаются мистера Паже. И что мне самому решать, стоял ли они того, чтобы их опубликовать.
— Ясное дело, не хотел, чтобы вы подумали, будто он придерживается определенного мнения относительно вашей порядочности как журналиста, — сухо заметила Мастерс. — Кстати, он не сказал, зачем ему была нужна публикация документов.
— Нет. Не сказал.
— У вас, по крайней мере, сложилось какое-то впечатление?
Слокам, похоже, разрывался между нежеланием говорить правду и страхом показаться лжецом.
— Я подумал, — наконец промолвил он, — что мой источник представляет интересы какого-то человека, который не хотел бы видеть мистера Паже в качестве кандидата.
— Мистер Слокам, вас не смутило то обстоятельство, что некие силы используют вас для того, чтобы дискредитировать неугодную им кандидатуру?
Слокам высокомерно улыбнулся, словно желая дать понять, насколько наивен вопрос.
— В моем деле, как, видимо, и в вашем, много полезного узнаешь от людей, побудительные мотивы которых, возможно, и не являются кристально-чистыми, но чья информация объективно служит интересам общества. Меня интересовало только качество самой информации.
Кэролайн изумленно вскинула брови.
— Мне показалось, вас не особенно волновало, правдива эта информация или нет.
— Возражаю, — вмешался Салинас. — Это намеренные придирки к свидетелю и превратная интерпретация предыдущих показаний.
— Как вам угодно, — безразлично бросила Мастерс. — Итак, вы получили эту информацию от некоего политического консультанта, который отказался демонстрировать свои интересы, после того как вы обещали не раскрывать его имени и мотивов. Это так?
— В основном да, — произнес Слокам, отводя взгляд.
— После чего вы решили опубликовать полученную от этого лица информацию, которая, по вашему признанию, могла навредить мистеру Паже, по существу, не зная, насколько она правдива?
— Да. — Джек повысил голос. — Я решил, что эти сведения важны сами по себе.
— С журналистской этикой все ясно. Теперь мне хотелось бы выяснить, знакомо ли вам такое понятие, как политическое фиаско. Допустим, личность политика, допустившего утечку, становится известна. Как, по вашему, может ли это повредить его репутации?
Слокам замешкался:
— По-видимому, да.
— Это даже может означать конец его карьеры.
— Мне трудно судить об этом, — растерянно пробормотал журналист.
— Полноте, мистер Слокам. Вовсе не трудно. — В голосе Кэролайн сквозило презрение. — Вы были куда менее застенчивы, когда мистер Салинас спросил, способны ли были эти сведения сами по себе сорвать кампанию мистера Паже. Почему бы вам и теперь не высказать свое откровенное суждение? — Она помолчала и добавила: — В интересах общества, разумеется.
— Я допускаю, что это могло бы навредить ему, — произнес Слокам, по-прежнему избегая смотреть ей в глаза.
— А мистер Ариас понимал это? — помедлив, спросила Кэролайн.
Джек растерянно оглянулся на Виктора, но тут же взял себя в руки.
— Он был мертв. Как вы сами справедливо отметили.
— Но ведь на момент вашего первого разговора с ним он еще не мог быть мертв, не так ли? — с ядовитой улыбкой поинтересовалась Мастерс.
Слокам вновь устремил недоумевающий взгляд в сторону обвинителя.
— Вы когда-нибудь говорили с мистером Ариасом? — рявкнула Кэролайн.
Слокам нехотя перевел на нее взгляд.
— Да.
— Когда это было?
— После того как мне на глаза попалась статья в «Инкуизиторе». Я хотел написать об этом подробнее.
— Так это не мистер Ариас привлек ваше внимание к статье в «Инкуизиторе»?
— Нет, — произнес Слокам, беспомощно озираясь.
— А кто же?
— Мой источник.
Кэролайн удовлетворенно кивнула.
— Ваш приятель-«консультант». Как это я сама не догадалась? И что же сказал ваш источник во время первого разговора?
— Он просто отправил мне копию статьи. Посмотреть, заинтересует ли меня этот материал.
— А когда вы впоследствии позвонили мистеру Ариасу, он случайно не попросил заплатить ему?
— Он не сказал этого прямо, — ответил Слокам, потупив взгляд. — Он спросил, платим ли мы за интервью.
— И что вы ответили?
— Что сам я не обладаю данной компетенцией.
— Как отреагировал мистер Ариас?
— Он хотел знать, кто еще заинтересовался бы его сведениями и не могу ли я поговорить с нужными людьми.
Паже почувствовал отвращение к этому человеку. На скамье присяжных Джозеф Дуарте в презрительной мине плотно сжал губы.
— Что вы ему ответили? — спросила Кэролайн.
Слокам посмотрел в сторону и лишенным выражения голосом произнес:
— Что я не имею права раскрывать свои источники.
Не сводя с него испытующего взгляда, адвокат поинтересовалась:
— Но ведь вы сообщили вашему источнику о заинтересованности мистера Ариаса, верно?
Последовала долгая пауза.
— Да.
— Прекрасно, — надменным тоном изрекла женщина. — Похоже, вы помогли им договориться заочно. И, насколько я понимаю, любой, кто знал о вашем источнике — или о стоявшем за его спиной политике, — мог поставить последнего в весьма затруднительное положение, верно?
