А. Федоров - Масон
Я решил выбираться потихоньку: какая-то пробирка рядом на столике стояла, мне ничего не стоило ее легонько свободной рукой на пол спихнуть. Но почему-то на звук разбитого стекла не сбежались люди, жаждущие моего выздоровления. Кричать мне не хотелось, да и возможностей для того практически никаких не было – можно было только пошипеть немного по-змеиному… Потому решил я помечтать пока немного…
Вместо мечтаний что-то прагматическое опустило меня в низину прошлого: ощутил я тот недавний шлепок пули, запущенной снайпером из "Винтореза" с высоты крыши четырехэтажного дома прямо мне в грудь. Что-то подсказывало, что пулю для меня приготовили "гуляющую", со смещенной центровкой. Вошла она несколько выше сердца, не задев даже дугу аорты, а потом вихлянула вниз, огибая сердечную сумку сзади и впиваясь в ткань легкого. Пуля пробила диафрагму и опять пощадила жизненноважный орган – печень. Раскаленный металл, шипя и коагулируя напитанные жидкостью ткани, формирующие раневой канал, только царапнул верхне-переднюю поверхность самой большой железы в организме человека и вонзился в большой сальник. Потом пуля с азартом и злобной игривостью прорвалась к корню брыжейки и здесь порядком распотрошила петли застенчивого тонкого кишечника. Затем "разрушитель" вырвался наружу через переднюю брюшную стенку и, чикнув по асфальту, поранил ногу мусорного бака. К этому времени я уже приземлился бледным лицом на жесткую, серую мостовую и затих сокрушенно. В тот же момент до мозговых центров, проверяющих звуки, идущие от моих ушей, долетел, как мне показалось, истошный вопль Ирины. Она каким-то животным чувством поняла мое горе, а потому завалилась на диван в квартире на Гороховой и забилась в истерике, терзая себя тоской и чрезмерными переживаниями. Не всем на пользу идет общение с телепатией!..
"Убийца" тем временем тоже схлопотал раскаленный свинец, являвшийся похвалой не его искусству, а охотничьему мастерству Анатолия Гончарова. И когда "злодей" затих на несколько минут от болевого шока, к нему по чердаку подбежали, подтянувшиеся к засаде оперативники. Тут же грохнул маленький взрыв под автомобилем прикрытия киллера, и всех, в нем находившихся, моментально повязали. Исковерканный автомобиль расторопно погрузили на платформу автоэвакуатора. Хозяйственные люди ополоснули поверхности, замоченные вытекшей из раненых кровью… Об инциденте забыли не только случайные прохожие, но и квартиранты дома, где состоялось приключение.
Меня – почти бездыханного, с периодически останавливающимся сердцем – везла машина скорой помощи, нагоняя страх на прохожих воем серены. Резвые лекаря передали тело с рук на руки персоналу клиники кафедры военно-полевой хирургии академии. Когда-то, в годы моего ученичества в этом прекрасном медицинском учебном заведении, той клиникой, находящейся на "острие ножа смерти", заведовал блестящий хирург – профессор, генерал-майор Беркутов. Тогда дежурные врачи не филонили, а активно спасали жизни трудового народа и днем и ночью. Мы, слушатели академии даже первых курсов, с интересом дежурили здесь, тоже помогая, чем возможно, маститым хирургам. Теперь "народ в белых халатах" порядком подраспустился: многие стали манкировать своими обязанностями, брать взятки. Но я-то им, сатрапам, перерожденцам, ничего не дам, хотя бы только потому, что не собираюсь торговать своей жизнью. Пусть все будет – как будет, как определено Богом!..
Вот мое сознание и приблизилось к истине, ускользавшей от нейронов-анархистов почти четверо суток!.. Здесь, в моей первой "alma mater", ко мне вновь вернулось сознание. "Родная мать" напитала меня кислородом и медикаментами, способными возвращать к жизни, – здесь теперь я и обитаю…
Ночь… Дежурный врач-реаниматолог наверняка спит, тесно обнявшись с медицинской сестрой… В условиях страховой медицины, живя на голодном пайке, – их доход смешно и назвать-то зарплатой – приходится персоналу компенсироваться за счет других естественных стимулов. Наконец, совесть заговорила в душах спящих медиков. Появились и замелькали на горизонте заспанные лица: врач и сестра прорывались сквозь туман моего нечеткого восприятия. Кто-то наступил на стекла пробирки, – хорошо, что не босой ногой. Явилась догадка, что я стал подавать активные признаки жизни, пытался оформить контакт с милосердными медиками. Начали проверять мои реакции на свет, на боль, в чем-то разобрались и тогда освободили от интубационного устройства.
Мой организм приступил к самостоятельному жизнеобеспечению. Вспомнились слова вождя всех народов: "Жить стало лучше, жить стало веселее"… Но мне очень хотелось, чтобы вся эта медицинская свора, убрав интубационную трубку, исчезла с глаз долой. Усталое, расслабленное сердце алкало появления дорогих и приятных мне лиц… Но не шли мои друзья и родственники, и тогда вспомнилось: "Люди умирают в одиночку!"…
Словно почувствовав упадочность моего настроения, врачи впрыснули мне в канюлю капельницы какую-то умопомрачающую отраву, и мой мозг задремал. Грудная клетка спокойно и ровно дышала, сердце ритмично колотилось, не ощущая ни возраста, ни серьезность многоходового, проникающего ранения…
Видения пришли сами собой, не постучавшись, не предупредив предварительно звонком по телефону: они чувствовали себя хозяином положения, способным не только принимать самостоятельные решения, но и диктовать Вселенскую Волю!..
"Франциск Ассизский брел утомленный и спотыкающийся вместе со своим спутником братом-иллюминатом среди густого кустарника в сторону дворца султана Египта Малика-аль-Камиль"… Скорее всего, видение приплыло ко мне из начала тринадцатого века: на рубеже 1218 – 1219 годов. "Как ни странно, страшный деспот султан принял маленького, тщедушного Святого человека, несущего в своих помыслах источник иной веры, и выслушал его пламенную проповедь. Конечно, он не решился откликнуться согласием на предложение Франциска Ассизского "вступить за веру свою в огонь". Смелый шаг Святого человека вполне подходил под определение "безумство веры". Но султан и не приказал отсечь голову иноверцу, а повелел бережно и осторожно вернуть Франциска в стан христиан. Скоро вокруг Святого человека начал концентрироваться новый военный орден крестоносцев".
Можно было смело делать вывод о том, что никакие не "каменщики", а военные организации явились создателями особых корпоративных отношений, в последствии названных "масонством". Англия явилась родителем масонства, а Франция – его приблудным дитем, на жизнь которого очень скоро стал покушаться Король-отец. Но все потянулось с земель загадочного Востока, от мудрой ортодоксальности веры народов, его населявших. Они как бы покорились в некоторых частях оружию рыцарей-христиан, но только для того чтобы выстоять и вновь вернуть независимость и свободу вероисповедания.
"Исчезла звенящая зноем бескрайняя пустыня"…
Новое видение перекрыло своей значительностью предыдущие картины: теперь явилось моему взору одно из заседаний творцов и последователей "Сионских протоколов". В начале тридцатых годов практически все серьезные иудейские организации во главе с "Бнай-Брит" проводят совещания с однотипной повесткой дня: "Борьба с антисемитской пропагандой". Несколько позже, как логическое продолжение, возникает некий оргкомитет по координации работы, направленной на объединение усилий на уровне международного процесса по внедрению "Сионских протоколов". Еврейство и масонство переплелись в страстном акте политического совокупления. Программным выступлением была речь Н.Д.Авксентьева, представителя руководства Великого Востока Франции, члена Ареопага, 33о, руководителя лож "Северная Звезда" и "Свободная Россия".
Надо помнить штрихи истории: как только в масонство внедрился еврейский радикализм, оно перестало быть организацией "воспасение", а переродилось в организацию "нападения". Такое положение кардинально изменило суть самого масонства: "Там где появляется еврей, начинается революция"!..
Почему-то выглянула из-за стенда, уставленного мигающей аппаратурой, следящей за жизнью тел пациентов отделения реанимации, нахальная и, вместе с тем, сильно сосредоточенная на курсе доллара физиономия рыжего администратора. Последний наблюдал за тем, кто еще жив в "глупой стране" и сколько еще можно "откачать подпитки", скажем кошельку миллиардера Ходорковского, или другого "несчастного и обиженного сиволапыми славянами".
Видение не стало мучить меня прослушиванием всей выспренней речи оратора-масона: ловкий администратор защелкал кнопками и лапками выключателей на мигающем стенде, меняя программу жизнеобеспечения и политического курса огромной страны, называемой Россией… Появился рядом с маститым масоном некто П.А.Крушеван – человек с типичным еврейским холеным лицом, лысым черепом. Он подытожил сказанное: "Программа завоевания мира евреями не бред душевнобольного, а строго обдуманный жестким умом евреев план, часть которого, как не трудно заметить, уже осуществлена"…
