Хараламб Зинкэ - Современный румынский детектив
Казалось, что действительно у меня нет никакого выбора. Я хотел все рассказать тебе, но это не решало проблему. Я и Ирине не сказал ни слова до тех пор, пока мы не вернулись на родину. В дороге я все время думал и принял решение: поставить в известность органы госбезопасности. В первый же день, как только я пришел в институт, я обо всем рассказал Ирине, и о своем решении тоже. Не нужно говорить, как она это восприняла, ты ее достаточно знаешь. Она не плакала, не возмущалась, она вообще не проронила ни слова минут пятнадцать. Я даже испугался, что у нее случился шок. Наконец самым обыденным голосом, словно сообщала о том, что не сможет пойти в кино, она попросила меня найти другое решение, любое другое решение, если же я не найду, то она этого не переживет. Все очень просто. Наверно, она даже не думала, что можно было все это произнести трагически, сквозь рыдания и слезы. Но это не в ее стиле. Именно эта мягкость выдавала ее непоколебимую твердость. Я вынужден был искать третий выход, хотя с самого начала мне объяснили, и я был с этим согласен, что решения могло быть только два… Конечно, поиски третьего выхода могли показаться детской наивностью, но мне ничего не оставалось… Помимо воля я должен был действовать в другом направлении, потому что ничего предпринять не мог. Я чувствовал себя униженным, полным ничтожеством… Ни в коем случае я не мог поставить на карту жизнь Ирины. Тогда-то я и решил принять все на себя. Выпутаться самостоятельно, по крайней мере попытаться это сделать. Я прекрасно знал и из литературы, и из жизни, что подобные попытки успехом никогда не увенчиваются. Это так. Но всегда существует и надежда. Сколько людей погибло, пытаясь покорить Эверест? Хиллари прекрасно это знал, но все же пошел, веря, что он не погибнет. И не погиб. Я был обязан начать борьбу с вершиной куда более жестокой, чем Эверест, и одержать победу в этой борьбе. Все мои расчеты должны были вести только к победе. Только это было моим правом и обязанностью. Поражение исключалось, оно должно было быть исключено. Я закончил свою работу, но никому об этом не сказал. Об этом знала только Ирина. Я пытался выиграть время. В голову мне приходили самые разные идеи. Я представлял себе неожиданные случаи, мечтая как ребенок. Я видел перед собой этого типа, который поймал меня в ловушку за границей, и воображал, как он гибнет под колесами автомобиля. Каждый день происходят десятки и сотни несчастных случаев, говорил я себе, почему же один, всего-навсего один несчастный случай не может спасти нас? Все это, конечно, наивность, но кто может остановить работу мозга, тем более при таких обстоятельствах!
В один прекрасный день я решил начать борьбу. Я отпечатал работу в единственном экземпляре. После этого я отпечатал другую работу, фальшивую, но с тем же количеством страниц, в двух экземплярах. Я уничтожил оригинал этой работы, уничтожил копирку и сохранил только машинописную копию. Я отдал в отдел спецхранения настоящую работу, но чтобы Ончу не знал, что это, я передал ее под другим учетным номером. Через несколько дней я передал ему и фальшивую работу. Через день взял ее обратно и вернул Ончу пустую папку. Конечно, таким образом я причинил ему некоторые неприятности. Зато было исключено, что его немедленно снимут с работы. Эту фальшивую копию я и намерен передать их курьеру в обмен на негативы. Теперь ты понимаешь, что никакой кражи не было, что вся суета вокруг исчезнувшей работы — это буря в стакане воды. Но самое тяжелое только начинается, и я должен вынести эту тяжесть до конца… Не могу сказать, что все мои расчеты до сих пор оправдывались. Нет… Так называемое исчезновение моей работы… Я был убежден, что человек, который информировал их до того времени, пошлет сообщение и на этот раз. Но я ошибся.
— Откуда это тебе известно?
— Я получил письмо… Сегодня вечером, в половине одиннадцатого, в довольно пустынном месте я встречусь с их курьером.
— Ты впутался в весьма опасную игру.
— Выбора у меня не было. Я рассказал тебе, как мне тяжко, но иного выхода я не вижу.
— И что ты будешь делать, если сегодня вечером на условленном месте ты увидишь свою юную поклонницу?
— Можешь поверить, что мне абсолютно безразлично, через кого это передавать.
Теперь Серджиу и Виктор шли рядом, плечом к плечу, понурив головы и смотрели, как в мелком, податливом песке отпечатываются их следы. У обоих было такое впечатление, что они уходят за границу реальности. Молчали. Виктору, как видно, уже нечего было сказать, а Серджиу…
— Одного только не понимаю, — заговорил Вэляну, — зачем ты потащил с собой все эти черновики? Зачем тебе понадобился этот спектакль? Перед кем ты его разыгрываешь?
— А это вовсе не спектакль. Для меня это огромное удовольствие. Я перечитываю, заново просматриваю, нахожу новые решения, которые можно будет применить в новых вариантах. Ведь это то, во что я вложил самое лучшее, что есть в моей жизни. Понимаешь?
Разговор коснулся новой темы, и могло показаться, будто оба они забыли, с чего он начинался… Однако адвокат не забыл.
— Понимаю ли я? Я — да, я понимаю! Но я хочу спросить, понимаешь ли ты что-нибудь? Можешь ли ты понять, что я слушаю тебя и думаю: действительно ли вся эта идиотская история, которую ты излагаешь, имеет отношение ко мне? Знаю, знаю! Мы — мужчины, правильно, ты можешь еще сказать, что мы должны смотреть жизни в лицо, что се ля ви… Ты можешь сластить мне пилюлю, как это делается в подобных случаях, обещать все что угодно, как обещают пациенту, когда боятся, что на операционном столе он выкинет какой-нибудь номер… Спасибо! Ты достаточно все подсластил, но я глотать не желаю! Ты хотел быть счастливым — дай тебе бог… Но у тебя, наверное, не было времени спросить себя, что значит быть по-настоящему счастливым и что значит не быть счастливым. Я такой же старый и такой же молодой, как и ты. Я никому не читаю лекций, а потому и сам не желаю их выслушивать. Но все-таки я тебе скажу: ты хотел, как я понимаю, избавиться от одиночества. Так знай, что никто и никогда избавиться от одиночества не может. Ты хотел быть счастливым. Если ты хоть раз в жизни был по-настоящему несчастлив, значит, ты носишь в себе это несчастье и, где бы ты ни был, что бы ты ни делал, как бы ни отворачивался от него, как бы ни пытался от него избавиться, это несчастье все равно вылезет, как шило из мешка. А если ты носишь в себе свое счастье, ты — счастлив. Искать его напрасно. Поверь мне. И это не беллетристика. Это просто мои мысли, я тебе все это говорю потому, что ты считаешь, будто стоишь на пороге счастья… Что, впрочем, вовсе не означает, что подлость перестает быть подлостью, если ее облечь в бальное платье.
Поднявшись по обрыву, они снова оказались на шоссе. Серджиу позвякивал ключами от машины, подбрасывал их на ладони. Сев в машину, он распахнул правую дверцу. Виктор не двинулся с места.
— Ты не едешь? Я тороплюсь.
— Нет, я вернусь пешком.
— Ага, как апостол… Ты еще разуйся. Асфальт горячий, пусть он жжет тебе подошвы. Кто знает, может, за твои страдания тебе и простятся все грехи.
Машина рванулась с места и вскоре исчезла за горизонтом. Итак, подумал Виктор, первое действие окончено. Что же будет дальше? Как поведет себя Серджиу? Нужно найти Ирину и все рассказать ей. Ее нужно предупредить, она должна быть готова. Возможно… возможно, ей нужно подыскать номер в другом отеле. Конечно, теперь она не может оставаться с ним, да и он этого не захочет… Но в первую очередь ей нужно все рассказать.
Виктор посмотрел на часы. Было десять. Наверно, Ирина уже на пляже. Ои заметил приближающееся такси и поднял руку. Через несколько минут он был уже в холле гостиницы. Ключа от комнаты Вэляну у дежурного не было. Значит, Ирина у себя. Виктор поднял телефонную трубку и попросил номер Вэляну. Раздался гудок, второй, третий… Виктор уже готов был бросить трубку, когда послышался слабый голос Ирины.
— Ирина? Это я, Виктор. Что с тобой? Ты больна?
— Виктор… Нет, не больна. Мне только что удалось заснуть.
— Извини, пожалуйста.
— Сколько времени?
— Почти половина одиннадцатого.
— Позвони мне в восемь… А где ты был?
— Я разговаривал, Ирина. Я говорил с Серджиу. Все кончено! Я ему рассказал… Слышишь, Ирина? Ирина, ты слышишь меня? Что с тобой, Ирина?
Ирина плакала. Потом она повесила трубку. Виктор попытался еще раз дозвониться до нее, но тщетно.
XVIII
Майор Винтилэ Морару торжествовал. День был не такой жаркий, и это само по себе оказывало благотворное влияние на его настроение. Он всматривался в фотографии. Только что он получил ответ от службы опознания: достаточно фотогеничный господин, который совал свой пос в книгу отзывов археологического музея, был его старым знакомым. Четыре или пять лет назад в июле господин Вольфганг Ланге приехал в Румынию с женой и двумя детьми, девочкой лет пяти и мальчиком, которому было всего три года. Путешествовали они на машине марки «таунус», к которой был прицеплен замечательный фургон с двумя комнатами, ванной и кухней. Въехали в Румынию из Югославии и двигались на север, к горным районам. Они разбили свой лагерь около спортивного комплекса в Борше. Дети целыми днями играли на лугу, фрау Ланге загорала или восхищалась национальными костюмами марамурешских крестьян, а господин Вольфганг ловил форель в горной речке, сбегавшей с хребта Пьетрос. Это была трогательная картина — семья на отдыхе. Нужно прямо сказать, что в те времена господин Вольфганг не носил усов, не имел родинки и массивного перстня с зеленым камнем, но зато защищал свои глаза толстыми дымчатыми очками. Но все это детали, которые имеют весьма и весьма небольшое значение. И кто знает, может быть, идиллия так бы и осталась идиллией, если бы в одно прекрасное утро мимо того места, где торчали удочки заядлого рыболова, не проходил деревенский парнишка, который заметил весьма странную картину: на одном крючке билась пойманная форель, три другие удочки бесполезно торчали вертикально вверх, а сам рыболов безмятежно спал. Когда же мальчишка разбудил рыбака, чтобы обратить его внимание на то, что у него на крючке бьется великолепная форель, которая только и ждет, чтобы ее вытащили из воды, господин, вместо того чтобы сделать самое естественное движение, то есть вытащить рыбу и обновить наживку, сначала обругал парнишку, потом снял с крючка рыбу и бросил ее в речку. После этого он вновь улегся на берегу. Кто знает, возможно, и на этот раз ничего бы не случилось, если бы парнишка по своей природе не был любознательным. Подобное поведение показалось ему странным. Ему пришло в голову понаблюдать за неизвестным господином. В течение пяти дней подряд он видел одну и ту же картину. Нет, это явно не рыбак. А потом, как может человек спать без просыпу четыре-пять часов днем, если он хорошо выспался ночью… Парень решил обо всем этом кому-нибудь рассказать. Но кому? Мать выслушала его вполуха, а отец заявил: пусть лучше сын берется за книжку, иначе он сам возьмет ремень… Ну с кем можно посоветоваться? Правда, есть один человек, которому можно рассказать все, и он не станет смеяться. Только живет он в Борше, а туда одиннадцать километров. Ничего, решил парнишка, завтра сбегаю. На следующий день он отправился к своему учителю истории. Учитель внимательно выслушал его, даже не усмехнулся и не предложил ему взяться за книги. Ведь были каникулы, а в каникулы учится только тот, кто не учился зимой… Учитель попросил его немного подождать и вышел. Парень услышал, как он звонит куда-то по телефону. Примерно через час пришел какой-то мужчина, одетый в обычный костюм. Он по-здоровался с учителем Команом, протянул руку мальчику и попросил рассказать ему все последовательно и подробно. Мальчик повторил все в четвертый раз, не пропустив ни одной мелочи.
