Жара - Славкина Мария Владимировна

За годы таксования Борис Николаевич повидал многое – лишних вопросов не задавал, возил кого угодно, куда угодно – лишь бы платили. Но он не скрывал, что такие люди, как семья академика Захарьина, доставляли ему большую радость общения и удовольствие от возможности чем-то помочь, что-то организовать, и в какой-то мере обеспечить нормальные условия отдыха. Таксист был совершенно очарован простотой и доброжелательностью Германа Владимировича. С большим уважением он относился к Измайлову, но Анна… Хороший муж и отец, он тем не менее про себя вздыхал: «Бывают же такие женщины». Сейчас он ехал с ней, и они говорили, говорили, говорили…

Когда путешественники припарковались у Московского вокзала, Борис Николаевич схватил два огромных чемодана Анны, и они поспешили на перрон к скоростному поезду.

– Муж встречать будет?

– А как же! – ответила Анна.

Вещи были размещены в поезде, Анна по хорошей русской традиции вышла из вагона, чтобы попрощаться. И здесь Борис Николаевич огорошил старшего следователя по особо важным делам:

– Анна, извините меня. Когда ездишь, невольно слушаешь разговоры пассажиров. Я так понял, что вы ищите какую-то старенькую бабушку по имени Эмма Марковна, да? – Анна кивнула в ожидании продолжения разговора. – Вы знаете, похоже, я вез эту старушку.

– Не может быть! – воскликнула Захарьина.

– Конечно, уверенности нет. Но одну старушку вместе с солидным мужчиной средних лет я, по-моему, отвозил в Новгород. Это точно.

– Когда это было? – спросила обомлевшая Анна.

– Примерно месяц назад. Но по своим записям я могу уточнить. Заказ был очень хорош по оплате. Жалко, что я вам всего этого раньше не сказал. Но неудобно было, вроде как я подслушиваю.

– Дорогой Борис Николаевич, – ласково сказала Анна, – я понимаю, что все неокончательно, но вы такой груз сняли с моей души. Завтра с вами свяжется капитан Громов, пожалуйста, расскажите ему всю эту историю под протокол.

Уже сев в поезд, Анна связалась по телефону с капитаном Громовым и поведала неожиданную историю, рассказанную Борисом Николаевичем. Даже по телефону она поняла, что Громов был приятно удивлен. Значит, не смерть, не труп, не висяк. Что это было – похищение? Использование спутанного сознания старой женщины?

Анна жестко закончила:

– Значит, действуем как договорились. Плюс новая ветка – отъезд в Новгород. Показания таксиста, конечно же, надо запротоколировать. Ну и, разумеется, служащие гостиницы и так далее и тому подобное.

Было уже совсем темно, когда «Сапсан» причалил к перрону Ленинградского вокзала в Москве. Федор подхватил Анну, и они почти бегом направились к парковке, где стояла машина Измайлова. Измайлов плавно выехал с парковки, расплатился, но вместо того, чтобы резво стартовать, он остановил машину в 30 метрах от шлагбаума, сгреб жену в охапку и с жадностью начал целовать ее в губы, глаза, шею. «Я так соскучился!», – шептал Федор. Оказавшаяся в объятиях мужа, Анна забыла обо всем на свете. Впереди их ждала ночь любви.

Четверг, 12 августа

Анна спала тревожно. На 10 часов утра была назначена встреча со Смирновым. Как все пройдет? Столько времени она отсутствовала на работе. Конечно, раза три или четыре Анна заходила «в гости» к государственному советнику юстиции первого класса, но это были сугубо личные посиделки. Беременность, рождение дочери, уход за ней – вот были главные темы их разговоров. Тактичный Анатолий Борисович умеренно поддерживал идею научной и преподавательской работы. Вопрос о возможном увольнении из Прокуратуры или из будущего Следственного комитета он всячески обходил. Теперь же предстоял серьезный деловой разговор.

Анна была отозвана из отпуска чуть раньше срока. Хочешь не хочешь, а надо было входить в текущую работу со своими обычными обязанностями. Пикантности добавляло то обстоятельство, что расследование по исчезновению Розенфельдов было инициировано ей самой, а в нем переплетались рабочие и личные мотивы.

Ранним утром Анна тщательно отгладила мундир, что еще раз подчеркнуло – вольная жизнь закончилась. Началась служба. Наблюдая за женой, Федор строго сказал:

– Я сам отвезу тебя на работу. Ты слишком волнуешься, не надо тебе садиться за руль.

По дороге Анна задумалась. Москва оставляла горестное ощущение. Город пропах дымом. В воздухе висел смог. Температура была выше плюс 30. Конечно, кондиционер в машине исправно работал, но это мало помогало. По рассказам отца и матери Аня знала, что подобная беда, связанная с лесными пожарами и катастрофой на торфяниках восточнее Москвы, произошла в конце лета 1972 года. Сама она лишь смутно помнила наплывы ядовитых облаков на их дачный поселок. Но было известно, что в те годы московская власть сумела создать мощные механизированные отряды, которые буквально втоптали пожары в землю. Светопреставление закончилось очень быстро, хотя и были жертвы. Народная молва рассказывала, что на самых критических участках под землю проваливались бульдозеры и грузовики. А сейчас? Делает ли что-нибудь московское руководство, чтобы помочь пылающему Подмосковью? Похоже, что ничего. Теперь это же разные субъекты федерации. «Да, дела», – невесело подумала Захарьина. Одно радовало: родители и дочка блаженствовали на берегу Финского залива.

– Ну хороша! Хороша! – ахал Анатолий Борисович. – Известное дело: отдыхать – не работать. Ты даже не представляешь себе, как я рад, что ты наконец вернулась в строй, – говорил Смирнов и делал вид, что не замечает кривую улыбку Анны. – Значит, я сделал все, как ты просила. Мы тут открыли свое уголовное дело. Питерцы – свое. Создана оперативно-следственная группа, которой командуешь ты. Есть приятная деталь. Твой Измайлов, как у нас принято, привлечен консультантом. Так что приступайте, разматывай дело.

– У меня тоже приятная новость. Похоже, что старушка, из-за которой начался весь сыр-бор, жива. И у меня есть предчувствие, что мы ее найдем, – поделилась новостями Анна.

– Да, хорошо было бы, – сказал Смирнов. – Твое предчувствие дорого стоит. Не раз доказывала. Вообще-то я хотел попросить тебя, Аня, чтобы ты была осторожна с этим осиным гнездом – с московским представительством Колорадо Текнолоджис. Все зарубежные мерзавцы, которых наши правоохранительные органы пытались прижимать, сразу вскидывались, так сказать, на политический уровень. У нас, видите ли, есть враги развития взаимовыгодных отношений между Россией и Западом и прочая чепуха. Сама знаешь в общем. Одно дело Магнитского чего стоит! Думаю, что и ты столкнешься с подобными трудностями.

– Анатолий Борисович, после исчезновения американского гражданина Владимира Розенфельда в этом представительстве работают исключительно российские граждане. Это уже Федор проверил. Что они там и как делают, мы не знаем, но хочу вам сказать, что служба безопасности компании Юнгфрау вышла на это богоспасаемое представительство в связи с подозрением о недобросовестных поставках оборудования и получении их вице-президентом очень большой взятки.

– Ладно, Аня, действуй. Только расскажи мне хотя бы в общих чертах, что собой представляет семейство Розенфельд. Я помню, что ты мне говорила о великом хирурге Розенфельде-старшем, старушке блокаднице. Но хотелось бы посистемнее. Как только ты их копнешь, поверь мне, сразу начнут звонить из консульства, а то бери и выше.

– Хорошо, – удовлетворенно ответила Анна.

Их разговор продолжался около 30 минут. Только в самом конце Смирнов наконец заговорил о самом для себя главном.

– Ну, в общем, как же хорошо, что ты снова с нами. По секрету скажу тебе. Есть мнение о необходимости твоего повышения. Это очень серьезно. Пора тебя забирать на настоящую руководящую работу. Быть Пуаро, конечно, хорошо. Но в наших условиях нужно подтягивать работу следственной системы в целом. Чтобы Пуаро у нас появлялись чаще.

Анна ответила:

– Что у вас дефицит женщин в новых структурах? Я следователь по призванию. Люблю следственную работу. Задачу воспитания новых Пуаро мне, казалось бы, было правильно решать в рамках образовательной деятельности. А вот руководить и командовать я вряд ли сумею. Не мое это.