Джон Кризи - Вопль убийства
Уэннекер достиг берега реки. Здесь была живая изгородь из низкого боярышника и куманики, но в этой изгороди был пролом. Когда Уэннекер, осматривая землю, увидел на обледенелом снегу следы, сердце его подпрыгнуло.
Покойный, вероятнее всего, прошел через этот пролом.
Уэннекер пробрался сквозь него и встал, глядя вниз. Берег здесь спускался крутым обрывом к реке, местами замерзшей, местами струившейся быстрым потоком. Взобраться прямо от реки было просто невозможно, надо было лезть наискосок от висячего моста. Следы на снегу и заиндевевшей траве обрыва свидетельствовали, что по ней прошли несколько человек.
Может быть, люди Доулиша…
— Чепуха! — громко воскликнул Уэннекер, неосознанно стремясь настроить себя против истины. — За мертвецом гнались, вне всякого сомнения.
Это было даже больше того, что он надеялся доказать.
Он осторожно спустился на несколько футов, нашел под снегом одну из ступенек и смог устойчиво поставить ногу. Теперь он легко распознал под снегом остальные ступеньки и, боком спустившись по ним, как часто делал ребенком, быстро добрался до висячего моста.
Около моста он перевел дыхание, выпуская в морозный воздух белые тающие облачка пара. Единственный поручень моста блестел и сверкал льдом, но было ясно видно, где за него хватались руками, сбивая снег. Мост был шириной два фута, с перилами только с одной стороны, на другой ничего не было.
Однажды он перешел его на руках!
В конце концов, длина моста не больше пятидесяти футов. Бэн в этом месте был довольно узким.
Деревянные планки были скользкими от подтаявшего снега, под которым намерз лед. Ноги Уэннекера скользили, крошили снег. Он схватился за перила, удержался и огляделся вокруг.
Он не видел людей Доулиша — ни того, кто прятался в роще, ни того, кто двигался вслед за ним.
Сержант пересек реку, чувствуя себя с каждым шагом храбрее, и остановился на дальнем берегу, плавно поднимавшемся к полосе деревьев и коттеджу. Там когда-то жил помощник егеря, а теперь — пожилой человек, баловавшийся живописью.
Уэннекер внимательно рассмотрел почву за мостом и заметил на длинной траве след, четко видный в лучах восходящего солнца. Он шел не от коттеджа, а от самого дома, от Мэнора. Сержант пошел по следу. Если бы в этот момент он оглянулся, то увидел бы человека Доулиша, но его интересовало только то, что было перед ним. Откуда шли эти следы? Внезапно его охватило чувство неотложности, не имевшее ничего общего с амбициями. Когда взойдет солнце, снег и лед растают и следы исчезнут. Господи! Как хорошо, что он пошел по следу, не теряя ни минуты. К середине утра уже будет абсолютно безнадежно пытаться найти, откуда шел покойный.
Уэннекер ускорил шаг.
Коттедж остался слева. Впереди простирался парк. К нему надо было подняться по склону, поросшему громадными деревьями, деодарами и елями Дугласа, изумительными в своем великолепии различных оттенков зеленого. Уэннекер знал, что, поднявшись на вершину склона, увидит Мэнор как на ладони, с его коттеджами, конюшнями, парком и дальними деревьями.
След вел наверх. Когда сержант наконец поднялся, то замер на мгновение, завороженный красотой серого камня, из которого был построен Мэнор, камня из карьеров, лежавших на полпути отсюда к Оксфорду. Солнце, поднимавшееся за домом, не ослепляло, его смягчали высокие дымовые трубы дома и громадные ливанские кедры.
Перед Уэннекером были следы на снегу.
Казалось, они начинались от старого амбара, стоявшего в ста ярдах от главного здания, недалеко от блока конюшен, почти скрытого высокими деревьями, в основном елями Дугласа.
Сержант медленно продвигался к ним, понимая, что теперь его могут увидеть слуги и даже молодой Тэвнотт. Он просто скажет, что ведет официальное расследование и предпочел пройти коротким путем, чем добираться кругом целую милю до главного входа в усадьбу.
Из амбара вышел человек.
Почти в тот же момент Уэннекер сделал шаг вперед, и слепящие лучи солнца ударили в него со стороны главного здания, так что он не мог разглядеть, кто появился из амбара, хотя и знал, что это один из длинноволосых жильцов. Но это было неважно. Главное, теперь он был уверен, что следы начинались от амбара за Мэнором, и этого было достаточно, чтобы показать Доулишу, каким полезным он может быть.
Широко улыбнувшись, он заслонил левой рукой глаза от солнца.
Он еще не мог узнать человека около амбара, но увидел, как тот поднес к губам руку, вроде как с сигаретой.
В следующее мгновение Уэннекера взорвало звуком. Это был такой внезапный, пронзительный, оглушительный вопль, что Уэннекер буквально остолбенел. Он зажал руками уши, пытаясь защититься от звука, но не смог даже приглушить его. Пронзительный этот вопль перешел в нестерпимый визг, который становился все громче, громче, мучительней, заполнил голову, тело. Он распирал голову Уэннекера сильнее, сильнее, как будто жуткое давление разрывало его мозг изнутри, вытесняя всю кровь, нервы, кости, мясо из черепа наружу.
Уэннекер открыл рот в какой-то гротескной гримасе. Чудовищное давление в его голове становилось все больше и больше. Боль, подобной которой он никогда не чувствовал, захватила его целиком. Его голову разрывало… разрывало… разрывало. Он не мог вынести это и закричал, как будто это могло заглушить вопль, звучавший в его черепе.
Голова его разорвалась, и пришло забвение. С другой стороны холма, за гребнем, человек Доулиша зажал уши руками, слыша тот же самый жуткий звук, ощущая то же ужасное давление.
Внезапно он потерял сознание и свалился.
На холме, примерно в полумиле или чуть дальше от Уэннекера, второй человек Доулиша смотрел в бинокль, когда услышал этот громкий, ужасающий звук. Он уронил бинокль, прижал руки к ушам и сжал зубы с такой силой, что они как будто сплавились вместе, срослись в один кусок кости, а все его тело окаменело от напряжения.
Он не потерял сознание.
Он услышал и осознал этот звук невероятной высоты и напряжения и услышал, как он стих. И когда звук стих, он, обмякнув, прислонился к дереву, судорожно хватая ртом воздух, не понимая ничего, не воспринимая ничего, кроме солнечного света и отзвука этого мерзкого вопля внутри своего мозга.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем он смог выпрямиться и, все еще прерывисто дыша, что-то соображать. Он мог невооруженным глазом разглядеть две фигуры, маленькие, брошенные как куклы на землю. Он наклонился, чтобы поднять бинокль, и кровь так бросилась ему в голову, что он упал лицом на землю. Прошло много мучительных минут, пока он смог снова подняться на ноги. Стоя на четвереньках, он вслепую нашарил руками бинокль, встал, оперся о дерево и навел бинокль на двух лежавших людей.
Ближайшим к нему на этой стороне холма был детектив-сержант Эббисс, лежавший ничком на заиндевевшей траве, которая уже начала оттаивать и серебриться на солнце. За гребнем лежал Уэннекер, тоже ничком и как-то вывернувшись. Было такое впечатление, что его свело судорогой, как от электрошока.
Наблюдатель дрожал не переставая.
Все движения требовали невероятных усилий. Даже просто перекинуть через плечо ремешок бинокля было едва возможно. Он побрел к машине. Некоторая часть пути шла под гору, и он был настолько слаб, а ноги его так дрожали, что ему приходилось цепляться за стволы деревьев и ветки, чтобы удержаться на ногах. Наконец он добрался до машины. Он чувствовал, что его трясет, как после тяжкого физического удара, хотя его ничего не коснулось.
Ему надо ехать осторожно, очень осторожно.
Доулиш подъехал к бэнфордскому полицейскому участку после медленной поездки, во время которой он изучал расположение местности. Едва он успел открыть дверцу машины, к нему подбежал дежурный. Все они были очень ретивыми. Он придал своей несколько деревянной улыбке доброжелательность.
— Доброе утро.
— Доброе утро, сэр. Вас вызывает по радиотелефону старший инспектор Биверидж.
Биверидж был одним из двух людей, которых он оставил следить за местностью, где был найден мертвый человек.
— А! Я подойду, — сказал Доулиш. — Проводите меня?
Он проследовал за этим человеком почти через все здание в маленькую комнатку, где был миниатюрный приемник-передатчик, и включил приемник.
— Доулиш слушает, — произнес он.
Никто не ответил.
— Это Доулиш, — озадаченно повторил он.
— Я… я вас слышу, сэр… — Доулиш еле узнал голос Бивериджа и в ту же минуту понял, что произошло что-то очень плохое. — Можете… можете… можете ли вы приехать сюда, сэр? Я… я почти кончился, сэр… я… — Звук прервался, а потом раздалось: — Пожалуйста, захватите… всю бригаду, сэр. Мне кажется… я думаю, что Эббисс и Уэннекер мертвы.
7
«Вопль убийства»
Доулиш ехал по извивающейся дороге с предельным вниманием. Он проходил повороты на большой, но не опасной скорости, хотя прохожие бросали на него изумленные или осуждающие взгляды. За ним на такой же большой скорости мчалась машина местного отдела по убийствам, а из Хэйла ехал Сим с остальной лондонской бригадой. Когда Доулиш добрался до места, где врезалась машина Шейлы Бернс, он увидел идущего по дороге шатающегося мужчину. Какая-то девушка за рулем «моррис-минора» резко вильнула, чтобы его объехать, оглянулась, и ее машину повело в сторону Доулиша. В какую-то долю секунды навстречу ему неслась смерть: места разъехаться не было, лишь несколько ярдов отделяли его от девушки. Он нажал на сигнал, увидел, как девушка повернула, быстрым рефлекторным движением крутанув руль. Машины разминулись буквально в дюйме друг от друга. У Доулиша хватило самообладания, чтобы улыбнуться перепуганной девушке и затем взглянуть на человека, казавшегося пьяным.
