Джеймс Чейз - Том 20. Дни печали мисс Халагген. Никаких орхидей для мисс Блендиш. Вдогонку за смертью
Генри с интересом уставился на репортера.
— И что же ты раскопал?
— Грентом связан с бандой сутенеров и использует клуб для этого грязного дела.
— Ты что, свихнулся! Откуда ты все это взял?
Джек улыбнулся.
— Именно такой реакции я и ожидал. Дело в том, что я познакомился с одним парнем, он вел собственное расследование, и я склонен ему верить. Думаю, теперь и самим следует обратить внимание на клуб. Уверен, мы обнаружим немало интересного.
Генри сел.
— Польсен только что приказал нам закрыть это дело. Судя по всему, он встречался с Мендеттой, а тот, как тебе известно, имеет приличную долю в клубе «Двадцать девять». Мендетта, скорее всего, припугнул Польсена.
— Польсен, по-видимому, не знает, как повернулось дело. Ведь это потрясающая статья для газеты.
Генри заколебался, но потом все же взялся за телефон.
— Ты хочешь печатать этот материал немедленно?
— Нет. Вначале нужно пойти и еще раз поговорить с этим типом. Ты сразу поймешь, почему эта история так меня заинтересовала.
— Прямо сейчас? — удивился Генри. — Но это же невозможно! Посмотри, который час!
Джек поднялся.
— К черту позднее время! Ты не имеешь права упустить такое сенсационное дело, шеф. Мы будем первыми, кто расскажет об этом. Два года я искал случай подцепить Мендетту на крючок. Едем!
Пожав плечами, Генри последовал за ним.
— Когда-нибудь, Эллинджер, ты далеко пойдешь, вот только не знаю, когда это случится.
Джек шлепнул шефа по плечу.
— Я не сентиментален, но этот человек, рассказывая о своей сестре, заставил меня задуматься. Ведь и у тебя есть дочь. И она очаровательна…
Генри сдвинул на лоб шляпу и посмотрел на Джека.
— При чем здесь моя дочь?
Они вышли из лифта и пересекли обширный вестибюль.
— Вот именно! Ты и другие, имеющие дочерей, не думаете о тех, которые исчезли. Если бы у меня была дочь, я не спускал бы с нее глаз в нашем городе.
Они сели в такси, и Джек дал водителю адрес Флетчера.
— О чем ты говоришь? — удивился Генри. — Как это исчезают девушки?
Джек посмотрел на него.
— Ты знаешь об этом так же хорошо, как и я. Если полиция не может найти пропавшую, на свет вытаскивается версия, будто она уехала в Голливуд или вышла замуж. Флетчер почти уверен, что его сестру заставили заниматься проституцией. По его мнению, Грентом, а в особенности Мендетта, торгуют девушками. Пока у меня на руках нет конкретных фактов, но какой будет скандал, если что-то прояснится.
— Согласен, — сказал Генри, закуривая сигарету. — Но вначале я должен поговорить с этим парнем. Если я найду, что это серьезно, будем печатать материал, но вначале все же необходимо согласие на то Польсена. Если дело стоящее, мы вместе пойдем к нему.
Такси остановилось возле дома Флетчера. Перед входом волновалась толпа. Тут же стояли две полицейские машины и «скорая помощь». Тревожное предчувствие сжало грудь Джека. Он выскочил из машины и побежал к подъезду. Генри следовал за ним по пятам. Плечистый коп преградил им дорогу.
— Вход запрещен! — рявкнул он.
— Но не для нас, старина, — улыбнулся Джек. — Мы из газеты «Сан-Луи».
Полицейский не двинулся с места.
— Что произошло? — с холодным достоинством спросил Генри.
Двое сотрудников отдела по расследованию убийств в штатском как раз проходили мимо. Одного из них Генри знал.
— Эй, Прадлей, скажите этому верзиле, чтобы он пропустил нас.
Прадлей с любопытством посмотрел на Генри и узнал его.
— Как это вы здесь очутились?
Генри улыбнулся.
— Я проезжал мимо, увидел народ, машину «скорой помощи»… Так что здесь произошло?
— Ну, случай достаточно тривиальный… всего-навсего перестрелка. Так что вы можете войти.
— Кто-нибудь убит? — поинтересовался Джек.
— Некий Флетчер. Насолил, видимо, кому-нибудь, вот его и убрали.
Джек разочарованно покачал головой.
— Действительно, не стоит беспокоиться по таким пустякам. Поехали домой, это работа для ребят из отдела хроники.
Вновь вернувшись в такси, они велели водителю отвезти их обратно в редакцию.
— Ну, так что ты думаешь по этому поводу? — тихо спросил Джек. — Грентом, должно быть, прознал о моем разговоре с Флетчером и быстренько закрыл бедняге рот. Вот это уже совсем не шутки.
— А что, если это всего-навсего совпадение? — неуверенным тоном спросил Генри.
— Хотелось бы в это поверить! Но кому нужна была смерть безработного служащего? Такие вещи без крайней необходимости не делаются. Я считаю, что тебе в любом случае стоит поговорить об этом с Польсеном.
— А что ты намерен делать?
— Хочу незаметно понаблюдать за клубом. И если обнаружится что-нибудь интересное, тут же дам тебе знать.
— О’кей, — смягчился Генри. — Я обязательно переговорю с Польсеном.
— Давай сделаем это немедленно. Вряд ли он еще спит.
Генри недовольно проворчал:
— Этой ночью мне спать не придется, это уже совершенно точно…
— Ты отправишься в постель сразу же, как мы переговорим с Польсеном, — успокоил его Джек после того, как дал таксисту новый адрес.
Им пришлось ждать около получаса, прежде чем Польсен наконец соизволил принять их. Он вошел в маленькую приемную, хмуря брови и строго глядя на них.
— Надеюсь, Генри, причина визита в столь неурочный час достаточно серьезна, — сухим тоном произнес он. Затем, вопросительно посмотрев на Джека, ткнул в его сторону пальцем. — Кто этот молодой человек?
— Позвольте, мистер Польсен, представить вам Джека Эллинджера, репортера, занимающегося криминальными репортажами, — почтительно ответил Генри. — Он сумел добыть кое-какие сведения, и я подумал, что, может быть, они заслуживают вашего внимания.
Польсен даже не кивнул Джеку. Длинным костлявым пальцем он постучал в грудь Генри.
— Я плачу вам за то, чтобы вы сами выслушивали сведения, а затем, по мере важности, публиковали их. У меня и так слишком много дел, чтобы взвалить на себя еще и вашу работу. Возвращайтесь к себе и, если эти сведения такие интересные, печатайте репортаж, если же нет — пошлите Эллинджера к черту.
— Это касается Мендетты и его клуба «Двадцать девять», — терпеливо объяснил Генри. — После утреннего разговора с вами я подумал, что прежде чем подписать репортаж в печать, необходимо переговорить с вами.
Сердитые глаза Польсена расширились.
— Я же приказал оставить в покое Мендетту и его клуб! И если я так сказал, значит, знаю, что делаю.
— Как прикажете, сэр. Извините за беспокойство! — пошел на попятную Генри.
— Мендетта стоит во главе банды сутенеров, делающих бизнес на проституции, — влез в разговор Джек. — Они похищают девушек. У меня имеются доказательства того, что они используют клуб для прикрытия своих грязных делишек. Я прошу вас позволить мне расследовать это дело до конца.
Польсен выпрямился, его узкое лицо побелело от гнева.
— Я больше не намерен обсуждать эту тему, — обратился он к Генри, не удостоив Джека даже взглядом. — Я же объяснил вам вашу позицию. Оставьте клуб «Двадцать девять» и Мендетту в покое. Увольте из редакции всех людей, которые не следуют моим указаниям. Спокойной ночи.
Вздернув подбородок, он повернулся и вышел из приемной.
Глядя на Джека, Генри развел руками.
— Ну и что ты на это скажешь?
— Интересно, на каком крючке Мендетта держит нашего патрона, если бедняга буквально умирает от страха? — Джек надел шляпу. — Если он надеется, что сможет меня остановить, то здорово ошибается.
Генри озабоченно посмотрел на него.
— Зачем тебе лишние неприятности, Джек? — сказал он мрачно. — Польсен пользуется определенным влиянием в городе.
— Тем хуже для меня! — Джек вышел, хлопнув дверью.
Глава 11
Грентом что-то писал, сидя за внушительным письменным столом. В пепельнице лениво догорала сигара, и только скрип пера по бумаге нарушал тишину ночи.
Без стука открылась входная дверь. Он раздраженно поднял голову и увидел перед собой Равена, кровожадно смотревшего на него. Позади него переминался с ноги на ногу бледный и растерянный Лу Эйлер.
Грентом медленно отложил авторучку. Его лицо постепенно заливала бледность, челюсть конвульсивно сжалась.
— Прикажи убраться этой обезьяне, — рявкнул Равен.
Грентом понял, что Мендетта мертв, иначе Равен никогда бы не рискнул вот так явиться к нему в столь поздний час. Не доверяя голосу, он сделал знак Лу убраться. Тот пожал плечами, чувствуя, однако, облегчение. Равен захлопнул дверь и, подойдя к столу, не говоря ни слова, положил перед Грентомом листок бумаги. Тот узнал почерк Мендетты и, не дотрагиваясь, прочитал. Затем тихо произнес:
