Виктор Мясников - Людоеды (Утилизаторы)
Все это Вовец увидел и оценил с первого взгляда. Второго не требовалось. Он стал спускаться по трубам и балкам: где съезжал, обхватив трубу руками, где сбегал по наклонному двутавру, придерживаясь за элементы конструкции, где повисая на руках и становясь на балку уровнем ниже. В студенческую пору у него была отличная шабашка - всем альпклубом красили мачты радиостанции. Вот тогда он и освоил передвижение по балкам. Сейчас этот навык возвратился. Правильно говорится, что умение невозможно забыть. Просто счастье, что этот охладитель отключен. Если бы хлестал из всех труб кипяток, ему бы уже хана пришла.
Весь вывозившись в ржавчине, Вовец быстро спускался. Еще немного и вода будет у ног. Тогда можно сделать переход вдоль стены и выскочить в тот проем напротив. Когда высота не действует на психику, гораздо легче бегать по балкам.
До воды оставалось метров пять, и Вовец решил взглянуть, что делается наверху. Там на фоне неба металась черная фигурка. И тут Вовец поскользнулся, оступился и, теряя равновесие, оттолкнулся ногами от балки все равно нырять придется. С плеском и брызгами вошел в воду. Она оказалась на удивление теплой, видно, не остыла ещё до конца. Перевернувшись под водой, Вовец всплыл вверх лицом. Нельзя выпускать врага из поля зрения, вдруг швырнет чем-нибудь в голову. Вовец поплыл на спине, стараясь не налететь на железные конструкции.
Макака наверху взвыл. Первый, ударный, эффект воздействия наркотика, взвинтивший психику и мобилизовавший все резервы организма, заканчивался. Скоро неизбежно должен наступить упадок сил и расслабление. Он уже начал ощущать покалывание в обожженной ладони, а пространство перед глазами постепенно принимало искаженные очертания. Он словно смотрел сквозь выпуклое стекло, и эта выпуклость все увеличивалась, росла, поле зрения постепенно сужалось, центр этого поля укрупнялся, приближался, а по краям, наоборот, изображение отдалялось и расплывалось. Он четко видел своего врага: враг смотрел из воды и корчил рожи, и в знак презрения махал то одной рукой, то другой.
Макака вынул нож и придавил кнопку. С готовностью выскочило сверкающее лезвие. Он зажал рукоятку обожженной ладонью и почувствовал, как плотно она прилипла к обнаженной кровавой плоти, словно приросла.
- Сейчас я из тебя кишок добуду, а потом поговорим...
Он осклабился, выставив крупные желтые зубы, и с протяжным воплем бросился с головокружительной высоты. Он падал долго, перевернувшись несколько раз в воздухе, и с громким плеском ударился о воду. А пронзительное эхо ещё долго гуляло в замкнутом пространстве охладителя, как в колоколе, постепенно затихая.
Вовец успел сделать три гребка, наблюдая этот безумный полет. Он слишком много сегодня пережил, чтобы взволноваться по такому поводу, и даже не сбился с ритма, продолжая размеренно дышать и выбрасывать поочередно руки, загребая неторопливо, но сильно. Он с некоторой отстраненностью подумал, что прыжок с такой высоты может совершить только очень натренированный спортсмен, и преследователь больше не представляет угрозы. Скорее всего, труп уже близок к дну бассейна. Сам Вовец с высоты три метра и более (но не более пяти!) прыгал солдатиком, ногами вперед, отлично запомнив, как в детстве несколько раз шлепнулся пластью на воду, а потом со слезами выползал на берег и долго отлеживался, держась за отбитый живот и скуля по-щенячьи.
Он подплыл к эстакаде у проема в стене и с сожалением понял, что проем очень высоко, более чем в двух метрах от поверхности воды. Вовец ухватился за вертикальную стойку эстакады и огляделся. Мокрая бетонная стенка была совершенно гладкой, а нижняя часть эстакады не имела горизонтальных поперечин, только стойки и круто наклоненные укосины. Он попробовал подтянуться по одной такой укосине, красной от ржавчины, но беспомощно съехал обратно в воду.
Неожиданно под гулкими сводами послышался плеск. Этого только не хватало - к нему плыл тот сумасшедший прыгун. Погружаясь с головой и снова всплывая, он выплевывал воду с кровью и сильно ударял руками, разбрасывая брызги. В правой был зажат нож, и он яростно вспарывал им легкую рябь. Движения рук, тяжелые и нескоординированные, показывали, что падение даром не прошло. Только продолжающимся действием наркотика можно объяснить то, что Макака не умер мгновенно от болевого шока, не потерял сознание и вообще остался на плаву, да ещё и пытался грести.
Вовец смерил глазом расстояние, оценил движения пловца и успокоился этот человек никогда не догонит его в воде. Гораздо больше его обеспокоила мокрая бетонная стенка. Если она не успела высохнуть, значит сейчас идет откачка воды из бассейна. Следовательно, надо ожидать, что скоро начнется обратный процесс, наполнение, но уже горячей водой. Для того и охладители ставят в ряд, чтобы по очереди использовать.
И как бы подтверждая самые мрачные предчувствия, загудели трубы, заиграли роковой ноктюрн, выдувая воздушные и водяные пробки. То тут, то там сверху срывались струйки и капли.
Следовало срочно убираться из этой суперкастрюли. Первым делом Вовец избавился от пиджака и спецовки, сковывавших движения. Сейчас он не спешил и, обхватив ногами стальную укосину, выпростался из лишней одежды, спокойно глядя на медленно приближающегося пловца, гребущего ножом. Рокот в трубах стихал, а струйки и капли сверху сыпались чаще, но пока ещё холодные. А что, если обмотать укосину мокрой спецовкой? Она не будет соскальзывать и, продвигая её все выше, можно будет подняться. Но мокрая спецовка, плотно облепив балку, вверх тоже не скользила, а стоило чуть ослабить хватку, и Вовец снова сполз в воду. Он попробовал влезть по вертикальной граненой балке, но сил уже не хватало.
Легкий шум наполнил охладитель, постепенно усиливаясь. Так набегает летний ливень: отдаленный шелест, он приближается, становится все громче, вот первые капли ударили по асфальту, по траве, и вдруг все вокруг заполняют ревущие струи. Здесь было так же, только струи не прохладные, а горячие. Терпимо горячие, но они обожгли Вовца ужасом. Он в отчаянье озирался по сторонам. Противоположная стена неразличима за отвесно падающими потоками. В нескольких метрах оскаленная морда с налипшими на глаза волосами и взлетающая рука, вспарывающая ножом воду. Спасительный проем слишком высоко, а могучий душ все горячей.
Вовец уже попадал в похожую ситуацию лет десять назад. Тогда их байдарку изломало в порогах, его вынесло к скале, прижало и мощная струя стала толкать и затягивать вниз под камень. Он вцепился, как клещ, запустив в трещины скалы пальцы, дожидаясь в ледяной воде, пока ребята выберутся на берег и сбросят ему сверху веревочный конец.
И сейчас он отчаянно зашарил по бетону, цепляясь за выбоины и раковины. Собрав все силы, Вовец полез по отвесной стене. Руки его дрожали от напряжения, кончики пальцев пронизывала боль, но он упорно карабкался сантиметр за сантиметром. Отчаянный этот рывок был изначально обречен на неудачу, поскольку требовалась ещё опора для ног, а ее-то и не нашлось. В выбоину или раковину, подходящую для зацепа пальцем, носок ботинка не вставишь. Короче, Вовец сорвался и с головой ушел в воду. На глубине его ступня наткнулась на нечто тонкое и упругое. Вынырнув под горячие струи, он снова погрузился в более прохладную глубину, теперь уже специально. Зацепил ногой и понял - толстая проволока. Попробовал подтянуть - подается.
Ухватился левой рукой за стойку, а правой достал улов. Большой дугообразный кусок толстой стальной катанки. Теперь он знал, что надо делать. Закрутил петлей один конец вокруг вертикальной опоры, передвинул его повыше, а другой конец захлестнул за укосину и тоже завернул петлю. Получилась перемычка, мостик. Закинул ногу на этот железный мостик в мизинец толщиной и стал влезать, цепляясь за стойку.
Рядом хрипел и булькал, барахтаясь, бандит с бесcмысленными выпученными глазами. У него уже не оставалось сил поднимать руку с ножом.
Вовец встал на проволоку, как заправский канатоходец, держась за стойку, выпрямился. Сверху низвергался уже настоящий кипяток. Вовец вскинул руки и ухватился за горизонтальную балку. Наконец-то он добрался до нее. Подтянуться и перебраться на бетонный цоколь в проем стены было минутным делом. Пар валил от него и вода сбегала ручьями. Выжимая горячую рубашку, он смотрел, как тонет бандит, и это зрелище не вызывало у него отвращения или сочувствия, скорее, удовлетворение.
Макака что-то пытался кричать, наверное, ругался и грозил, но за шумным падением воды ничего не было слышно. Он вскидывал красное распаренное лицо, хватая воздух разинутым ртом, но силы оставляли его, и он погрузился выше ноздрей. Дергая головой, таращил безумные глаза, перед которыми лопались пузыри. Видимо, последним усилием вскинул вверх руку с зажатым ножом и, словно придавленный его весом, пошел ко дну. Еще несколько секунд из-под воды блестело лезвие. Намертво прикипевшая к ободранной ладони рукоятка так и не выпала из ослабевших пальцев.
