Айше Лилуай - Я наблюдаю за тобой
Он, Кай, в свои тринадцать и то посильнее будет.
Страх отступил.
- ГДЕЕЕЕ ВЫЫЫЫ???
Этот крик был безумней, безнадежней и страшней прежних. А еще…
А еще он был теперь ближе. Гораздо ближе.
- Сюда! – крикнул в ответ Отто. – Сюда, господин!
Еще минута – и два охотника за грибами оказались на узкой тропинке, а напротив, метрах в десяти от них, стоял высокий человек, который резко обернулся им настречу.
И еще минуту все трое были неподвижны, словно каждый из них сто лет ждал этой встречи, и теперь то ли радость, то ли изумление, то ли ужас, но что-то все-таки сковывало их по рукам и ногам.
Скорее, все же ужас.
И тут человек сдвинулся с места и стал медленно-медленно приближаться к Отто и Каю. Медленно, словно крадущийся хищник.
Девять метров, семь, пять…
В трех метрах от старика и мальчика человек снова остановился.
Страх вернулся.
К Каю. А к Отто вдруг пришло осознание того, что стоит перед ним не кто иной, как…
- Инглинг Сорбо! – воскликнул старик в изумлении. – Добрый вечер, господин!
Ответного приветствия со стороны Инглинга не последовало.
Половина лица юноши была скрыта темнотой, а другую освещал слабый отблеск луны. И на этой самой другой половине… был глаз. Большой, широко раскрытый глаз, который не мигал, упершись стеклянным взглядом в лицо старика. Сорбо сотрясала дрожь, а на левом боку у него… На левом боку… Что-то там висело, такое темноте и длинное.
Да, страх вернулся.
Может быть, теперь он наполнил и душу Отто.
По крайней мере, Инглинг был очень похож на восставшего из могилы мертвеца.
- Вы кого-то ищете, герр Сорбо? – негромко поинтересовался старик, и голос его под конец фразы стал каким-то тоненьким и дрожащим.
Инглинг сделал широкий шаг вперед. Отто вжал голову в плечи.
- Вы… кого-то… ищете? – непонятно для чего повторил он свой вопрос.
- ТЕБЯ! – прорычал Сорбо и, вытянув вперед бледные руки, бросился прямо на Отто, пытаясь его задушить.
Отто инстинктивно отпрянул с глухим криком, а Кай, закричав во весь голос, не понимая, что творит, ударил Инглинга по руке ножом, и сквозь рукав пиджака проступила темная кровь. Пожалуй, Кая эта кровь, как и осознание того, что пролил ее он, тринадцатилетний подросток, испугала больше, чем холодный и пылающий жестокостью взгляд Сорбо, который тот устремил на своего маленького обидчика. Хотя взгляд этот и был острее ножа.
- Ах ты, щщщенок! – прошипел Инглинг, убирая руки от Отто.
- Вы сошли с ума, - прошептал старик.
- Верни ее мне!
- Я не понимаю, о чем вы. – Отто попытался придать своему голосу твердость.
- ЛОЖЬ! – взревел Инглинг. – Ты лжешь, вор! Ты украл благо моей семьи, сокровище моего рода!
Он выхватил из ножен саблю.
Бедняга старик и его внук в смятении пятились прочь от безумца, но тот все наступал на них, брызжа слюной и гневно сверкая глазами.
- Верните то, что украли! Воры, мошенники, клятвопреступники, убийцы! – не останавливаясь кричал Инглинг. – О, Боги! Кто знает, сколько крови пролилось уже из-за того, что по праву принадлежит моей семье и что вы силой присвоили себе! Но, клянусь, прольется еще, ибо это необходимо! Клянусь: во имя справедливости я преступлю порог и не побоюсь греха!
И молодой человек в ярости замахнулся саблей на старика Отто. Тот безнадежно выставил вперед свой нож, понимая, что этот жалкий кусочек стали ничто против прочного и острого лезвия. Мальчик издал сдавленный крик и поднял руку с ножом, однако Инглинг без особого труда выбил нож из его рук и вновь обернулся к своей жертве. Вот он опять замахнулся…
Но боли, которой уже ждал Отто, так и не последовало. До старческих ушей донесся оглушительный удар, словно сабля Сорбо напоролась на нечто равное с ней по прочности. Открыв глаза, старик с изумлением обнаружил, что на помощь к нему и его внуку пришел незнакомец в дорожной одежде, который искусно владел своей саблей и наседал на Инглинга. Однако и молодой Сорбо не спасовал: быстро оправившись от неожиданного появления противника, который был (в отличие от Отто с мальчиком) равен ему по силе, он с новой ненавистью вступил в схватку.
Колени Отто задрожали и подкосились, перед глазами все плыло, и он бы непременно упал на землю, если бы его не поддержал внучок. Мальчик храбро стоял на ногах и, не отрывая взгляда, будто заколдованный, смотрел на битву Инглинга Сорбо с их внезапным защитником.
И вдруг… все резко оборвалось и время будто провалилось в бесконечность. Инглинг Сорбо с застывшими стеклянными глазами повалился на землю, держась обеими руками за горло, из которого хлестала ярко-алая кровь. Кровь была везде: она текла у него носом и горлом и заливала одежду. Кровь была и на лезвиях обеих сабель. Кровь была на темно-зеленой траве.
Мгновением позже жизнь покинула обезумевшего Инглинга.
- О, Боже! – в ужасе прошептал Отто и лишился чувств.
Мальчик бережно опустил его на землю и стал хлопать холодными ладонями по щекам. Сердце колотилось, словно бешенное, в ушах стоял невыносимый шум. Смерть! Это смерть, смерть… Вот это, значит, как, когда с оружием, с насилием и кровью…
Может, это и хорошо, если тетя Катрина скончалась от болезни…
- Спасибо, - негромко выдавил наконец Кай.
- Не благодари за это, - так же тихо отозвался спаситель. – В убийстве нет ничего, за что можно благодарить. – Он немного помолчал, глядя на мертвого Сорбо. – Кто он? Ты знаешь?
- Он Инглинг Сорбо. Внук самого почитаемого здесь человека, доктора Томаса.
Незнакомец вздрогнул.
- Томаса Сорбо? – с волнением в голосе спросил он.
- Да. – Мальчик задумался. – Мы не выдадим вас, господин. Иначе вас посадят и не будут слушать нас, что вы нас защищали. Никто не поверит, что Инглинг Сорбо первым поднял руку на беззащитного старика. Сорбо слишком влиятельны в нашей деревне. Но… но если все-таки нам придется встать перед судом, мы должны будем сказать всю правду.
- Ты рассуждаешь правильно, как разумный взрослый человек, - с одобрением сказал незнакомец. – Ты сможешь привести в чувство этого бедного старца?
- Смогу, - ответил мальчик. – Нам больше ничего не угрожает, лишь бы поскорее убраться подальше от этого места.
И он помимо воли бросил взгляд на лежащий в траве труп. В это время Отто зашевелился.
- Кай… - позвал он.
- Я здесь, дедушка. Ты в порядке?
Отто слабо кивнул и попытался приподняться. Мальчик тут же подхватил его под мышки и помог сесть.
- Вставай, дедушка, надо уходить отсюда, - сказал он и огляделся.
Их спасителя уже не было видно поблизости.
Глава 5
Было утро, еще более чудесное, чем вчера, и Кэйа с Болдром гуляли по лесу. Подобные прогулки у них были довольно часты, особенно в теплое время года, когда так и тянет убежать куда-нибудь подальше от четырех каменных стен, куда-нибудь туда, где дышится легко, а думается – о другом. Куда-нибудь, где можно почувствовать себя не человеком, обреченным носить тяжелые доспехи образования и общественности с прозрачным налетом всеобщего прогресса, а диким существом, свободным, точно птица. Ну, разве что без крыльев.
Когда Кэйа была маленькой, такой вот, как Болдр сейчас, даже меньше, для нее таким местом был фьорд. И даже теперь, после того как прошло почти двадцать лет со дня ее последнего «побега» к заливу, она очень хорошо помнила, как хмурилось седое небо, как ветер пах морем, как раскачивались макушки деревьев и откуда-то издалека доносились пронзительные крики чаек, дерущихся из-за рыбы. В тот день и закончилась ее прежняя, дикая жизнь, и не стало больше маленькой ловкой обезьянки, которая прежде лазила по зеленым горам, любуясь красотой залива.
После таинственного исчезновения своей супруги Айдж Норсенг строго-настрого запретил дочурке ходить к фьорду. Почему этот запрет не распространялся на Стеина, маленькая Кэйа не могла понять, а потому решение любимого папеньки показалось девочке совсем несправедливым. В результате она продолжила свое любимое занятие, а именно, лазание по скалистым берегам фьорда, только уже тайком от всех.
И вот однажды…
Кэйа спустилась к кромке воды, сопровождаемая шорохом гальки, скатывающейся под ее ботинками вниз по склону. Звук был неприятный, но восьмилетней девочке очень нравился, и, спустившись, она начала подбирать самые крупные камешки, потом подолгу крутила их в своих чумазых пальцах и наконец бросала в воду, пуская по поверхности расплывающиеся «блинчики». Это приводило ее в неописуемый восторг.
Когда галька и «блинчики» надоели, Кэйа пошла вдоль берега и добралась-таки до места, которое они со Стеином называли воротами фьорда. Два серых каменных гиганта стояли напротив друг друга, а между ними был проход шириной около десяти метров, через который вода в заливе сообщалась с открытым океаном. Добравшись до одной из этих двух скал, Кэйа подобрала подол своего платья и с легкостью запрыгнула на гладкий и скользкий камень, который торчал из воды. Здесь таких камней была целая вереница.
