Морис Ренар - Таинственное превращение
— Я очень рада поговорить с вами в отсутствие Жильберты, — сказала она после нескольких банальных фраз. — Прошу вас, постарайтесь уговорить ее вернуться в Люверси! Помогите мне, ведь вы имеете на нее такое влияние! Помогите мне победить это болезненное предубеждение… Ведь в этом нет здравого смысла!
— Я вполне согласен с вами, графиня. Но дайте мне время. Я не думаю, чтобы такого рода странности могли исчезнуть так быстро. По моему мнению, это дело требует терпения. Я за это возьмусь с удовольствием…
— Если бы вы знали, что такое Люверси, я уверена, что ваше красноречие сделалось бы еще убедительнее. Как досадно слоняться по разным гостиницам, когда можно наслаждаться очаровательной, приятной жизнью в этой усадьбе. Вам хотелось бы увидеть ее? Лионель поехал бы с вами туда очень охотно…
Возможно, что у мадам де Праз была какая-нибудь задняя мысль. Но Жан Морейль как будто не подозревал о ней. Он вежливо ответил:
— Когда вам будет угодно, графиня.
— Тем более, — с улыбкой сказала мадам де Праз, — мне показалось вчера, что вы были бы счастливы, если бы вам удалось отыскать змею…
— Нет, — сказал он. — Я думал об этой истории после того, как расстался с вами. От всей этой трагедии, по моему мнению, остался один ребяческий страх в душе молодой девушки. Этот страх рассеется со временем, если мы все поможем ей. Я, впрочем, полагаю, что змея давно покинула этот бренный мир, поэтому поиски не только будут тщетны, но даже повредят делу Мадемуазель Жильберта увидит в этом только подтверждение своим безумным страхам. Если она должна будет смотреть на мою поездку в Люверси как на нечто вроде следствия или розысков, лучше будет от этого совсем воздержаться.
— Но без ее ведома…
— Простите меня, но я не желаю от нее скрывать что бы то ни было. Кроме того, если она узнает об этом, если вообразит, что я без ее ведома роюсь в лесах Люверси, какой от этого получится позорный эффект! Она еще больше укрепится во мнении, что змея еще существует!.. Нет, оставим этот проект, графиня, хотя бы пока…
На лице графини выразилось удивление. Но, когда появилась Жильберта в ботинках, в шпорах и солидной мужской шляпе, мадам де Праз заявила, что во всем с ним согласна.
Несколько минут спустя, когда всадники уже выехали из ворот, мадам де Праз, подойдя к столу, взяла в руки альбом, который Жан Морейль рассматривал с таким увлечением… В альбоме были все снимки, сделанные в разное время с мадам Лаваль. Их было множество. Вот она одна, вот среди друзей. На одной из фотографий она была изображена играющей в гольф, на другой — верхом на своем любимом пони. Снимки напоминали о путешествиях, маскарадах, балах — печальная и драгоценная коллекция, отражающая всю жизнь этой очаровательной женщины. Альпинистка, охотница, шофер, коломбина на карнавале, королева в комедии, белоснежная новобрачная под руку с мужем в строгом фраке, мать, баюкающая маленькую Жильберту, красавица, улыбающаяся из-под кокетливой шляпки… Альбом хранил изображения мадам Лаваль, увековеченной в самых красивейших позах.
Неужели этот альбом так взволновал Жана Морейля? Графиня старалась вспомнить выражение его лица. Ей показалось, что Жан Морейль имел вид человека, тщетно старающегося вспомнить, где и при каких обстоятельствах видел он особу, портреты которой были перед его глазами.
При всяких других обстоятельствах такое предположение (ведь это было всего только предположение) не произвело бы впечатления на мадам де Праз. Но, зная о том раздвоении, которое претерпевает личность Жана Морейля, она отнеслась к этому совершенно иначе. В высшей степени заинтересованная, она загорелась острым желанием узнать об этом еще больше и почувствовала явное удовлетворение, когда увидела, что сын входит в гостиную.
— Знаешь, что он только что рассматривал? — сказала она ему. — Фотографии твоей тетки!
Лионель, не успев еще войти, остановился как вкопанный, устремив на мать пронизывающий взгляд.
— Поговорим, — сказала она. — Разберемся в наших делах… Расскажи подробнее, что вы с Обри видели сегодня ночью.
Он рассказал и добавил:
— Наша библиотека не слишком богата медицинскими книгами; однако я нашел несколько сочинений, которые меня в достаточной мере просветили насчет того, что такое «раздвоение личности». Бывает, что человек раздваивается, то есть он поочередно представляет собой два совершенно разных существа, даже часто совершенно противоположных, которые не знают друг друга и не имеют между собой никакой связи. Бывает, что второе существо лишь очень редко появляется в жизни первого существа. Появляется периодически, в определенные дни и часы и точно так же исчезает. Эта вторая личность может существовать только несколько мгновений. И, наоборот, может получить большое значение, захватить четверть или половину жизни «субъекта». Наконец, в книгах приводятся случаи, когда вторая личность кончает тем, что убивает первоначальную, и, таким образом, это второе ее состояние постепенно превращается в новую индивидуальность, душа которой нисколько не похожа на душу первой.
— Ты мне не рассказал ничего нового. В общем, это истинная история банкира Вильямса и выдуманная соответственно научным данным история «Прокурора Галлерса». Первый из них сделался совершенно другим человеком. Второй, вымышленный драматургом Линдау соответственно научным наблюдениям, был вором ночью и чиновником днем.
— Совершенно верно. Тэн, Азам, Диафай, Рибо согласны между собой во всех пунктах. Если хотите, я прочту вам их сочинения или статьи. Вы найдёте там сотни примеров «раздвоенного сознания», аналогичного случаю Вильямса или Галлерса. Это, собственно говоря, болезнь личности.
Мадам де Праз о чем-то задумалась.
— Ты говоришь, обе эти личности не знают одна другую? Их память, следовательно, остается разобщенной? Значит, воспоминания человека № 1 не похожи на воспоминания человека № 2?
— Таково правило, хотя и подозревают, что между той и другой памятью имеется связь, дающая место смутным воспоминаниям.
— Ага! — сказала графиня, бросив взгляд на альбом.
Лицо ее потемнело.
— Все это, — сказала она, — очень интересно. Но у нас одни только предположения. Ты видел, что Жан Морейль вышел из дома и вошел в него в образе ночного бродяги? Хорошо. Откуда ты знаешь, что здесь раздвоение личности? Он просто переоделся.
— Во всяком случае, он это сделал с подозрительной целью. Но оставим эту мысль, maman. Достаточно было заметить его походку и в особенности лицо, чтобы убедиться, что это не переодевание, это невероятное чудо. это перевоплощение можно объяснить только патологически.
— Ладно, пусть так. Значит, случай сделал вас свидетелями исключительного явления, которое, может быть никогда больше не повторится.
— Да, вот это вопрос! И мы это скоро узнаем. Теперь вы понимаете, что мы будем за ним наблюдать каждую ночь неотступно…
Мадам де Праз снова задумалась.
— Болезнь… — произнесла она, размышляя. — Душевная болезнь… Но знаешь ли ты, что этого мало для того, чтобы Жильберта отвернулась от этого человека? Она добрая! Она начнет говорить о заботах, о лечении, исцелении…
— Пф! Зависит, как изобразить дело. Не так легко выйти за вора и — кто знает? — может быть, и за убийцу!.. И если вор или убийца действует под влиянием душевного расстройства, его держат в заключении. За сумасшедшего не выходят замуж! Можно его любить, заботиться о нем, но выходить за него замуж — нет!
— Там видно будет, — продолжала мадам де Праз. — Пока что давайте наблюдать за ним, лучшего мы ничего не можем сделать. Поживем — увидим! Но нельзя ни в чем быть уверенным. Лучше, как говорят, иметь в запасе две веревочки. У меня есть проект, который зреет в моей голове уже два-три дня. Только что, во время короткого разговора с Жаном Морейлем, я старалась держаться определенной линии. И будет осторожнее с моей стороны, если я буду и дальше ее держаться. В случае, если твое открытие не скоро приведет к цели, я буду рада, что у меня есть наготове другой проект нападения.
— Какой?
— Не суйся в мои мелкие комбинации. У тебя достаточно дела со слежкой. Кроме того, это — женская выдумка. Выдумка матери… Дай мне самой это закончить.
Лионель глядел на нее, невольно любуясь ею. «Все та же», — как будто думал он.
— Согласись с тем, что я не ошибалась, — сказала она. — В жизни Жана Морейля есть тайна. Его задумчивость, рассеянность, полеты в даль… Вот видишь!..
— Да. Должно быть, в эти минуты его смутно волнует «другая личность», апаш… Поэтому я уверен, что события этой ночи должны еще повториться. Тем не менее, — воскликнул вдруг Лионель, — это ужасно! Тайна! Иметь тайну в жизни, единственную тайну, которую не можешь разгадать! Эти лампы, ключи, эта жажда все знать, всему учиться, разве все это не кажется вам до невозможности комичным?
