Майнет Уолтерс - Охота на лис
На сей раз ему ответил женский голос:
— Правильно мыслишь. Они все долбаные садисты. Разъезжают тут в красных куртках, чтобы не была видна кровь после того, как они несчастную малышку раздерут на части.
Дик немного расслабился.
— В таком случае вы ошиблись адресом. Охотники собираются в Комптон-Ньютоне. Это примерно в десяти милях к западу отсюда по другую сторону от Дорчестера. Если вы поедете по обходной дороге по направлению к Йоувилу, то слева увидите табличку с надписью «Комптон-Ньютон». Охотники собираются у входа в местный паб, а начало назначено на одиннадцать часов.
Ему снова ответил женский голос, похоже, исходивший от бесформенной фигуры, на которую Дик сейчас смотрел. Высокая, дородная, в армейской зимней куртке.
— Извини, но я тут единственная, кто с тобой согласен. Остальным все до фени. Мы лис не едим, поэтому нам на них наплевать. Вот олени — совсем другое дело, потому как они съедобные. И зачем же позволять собакам жрать их, если и люди от их мясца не откажутся?
Все еще надеясь, что имеет дело с саботажниками, Дик решил продолжить разговор:
— В Дорсете не проводятся псовые охоты на оленей. Возможно, в Девоншире… но не здесь.
— Ну конечно. Полагаешь, что в охоте самый большой грех — собаки? Да брось ты! Невелика потеря, если маленький Бэмби отдаст концы из-за того, что собаки взяли не тот след. Такова жизнь. Сколько раз нам самим приходилось расставлять силки, чтобы поймать что-нибудь себе на обед, и что уж скрывать, частенько там запутывалась какая-нибудь миленькая кошечка. Могу поспорить на последний доллар, что ох как много бабулек все глаза себе выплакали из-за того, что их любимицы так и не вернулись домой. Но если сдох, как говорится, то сдох, и тут уже ничего не поделаешь, сдох ли тот, кто планировался, или кто-то другой.
Дик покачал головой, поняв, что в дальнейшем споре нет никакого смысла.
— Если вы не желаете ответить мне, с какой целью находитесь здесь, я буду вынужден вызвать полицию. Вы не имеете никакого права посягать на частную собственность.
Его слова были встречены полным молчанием.
— Ладно, — сказал Дик, вынимая из кармана мобильник, — вы предупреждены. Я, конечно же, подам в суд, если собственности будет причинен какой-либо вред. Я не жалею сил, чтобы поддерживать здесь порядок, а после таких типов, как вы, приходится разгребать горы грязи. Хватит, сыт по горло!
— Вы хотите сказать, что это ваша собственность, мистер Уэлдон? — произнес тот же приятный голос с подозрительно правильным произношением, который ответил Дику в самом начале.
На какое-то очень короткое мгновение Дику померещилось, что он узнал обладателя приятного голоса. Голос был ему явно знаком, но, не видя лица, Дик не мог утверждать наверняка. Он еще раз обвел строй глазами, пытаясь определить говорившего.
— Откуда вам известно мое имя?
— Мы сверились со списками избирателей. — На сей раз гласные звучали резче и грубее, словно говоривший отметил для себя интерес Дика и решил его отвлечь.
— Никакие списки не помогли бы вам узнать меня.
— Ричард Уэлдон, Шенстедская ферма. Вы сказали, что являетесь фермером и занимаетесь земледелием. И сколько же еще фермеров в здешней местности?
— Два арендатора.
— Сквайерс и Дрю. Их фермы находятся дальше к югу. Если бы вы были одним из них, вы бы приехали по другой дороге.
— Вы слишком хорошо информированы, и ваша информация явно почерпнута не из избирательных списков, — заметил Дик, просматривая меню на мобильнике в поисках номера отделения полиции. Его обращения в полицию обычно были связаны с поимкой браконьеров или обнаружением сожженных машин в полях. Последнее становилось все большей проблемой с тех пор, как правительство объявило о введении строжайших мер против владельцев нелицензированных средств передвижения. — Я узнал твой голос, дружище. В данный момент я, правда, не могу точно сказать, кто ты такой… — он наконец отыскал номер и нажал кнопку вызова, поднося телефон к уху, — но клянусь, эти ребята выяснят все в точности.
Люди за веревочным заграждением молча ждали, пока он беседовал с полицией. И если кто-то из них и улыбнулся, заметив, как растет раздражение Дика, услышавшего совет полицейского, то его улыбка осталась незамеченной из-за толстого шарфа. Дик повернулся к ним спиной и отошел на несколько шагов, стараясь говорить как можно тише. По тому, как он мгновенно ссутулился, можно было понять, что услышанное ему совсем не понравилось.
Шесть автомобилей рассматриваются как вполне приемлемое число для организации небольшого лагеря, в особенности если названный лагерь располагается на достаточном расстоянии от жилых построек и не представляет угрозы для безопасности дорожного движения. Конечно, землевладелец имеет право потребовать насильственного изгнания, однако на это уйдет значительное время. Лучше всего в данном случае договориться о сроках пребывания через посредство отдела по связи с мигрантами в местном муниципалитете, избегая любой ненужной конфронтации. Сержант напомнил Дику, что в Линкольншире и Эссексе недавно было арестовано несколько фермеров за агрессивное поведение по отношению к группам, вторгшимся в их владения. Конечно, полиция сочувствовала землевладельцам, но главная ее цель — избежать столкновений.
— Черт возьми! — прохрипел Дик, прикрыв трубку рукой, чтобы заглушить слова. — Кто сочинил такие правила? Вы мне говорите, что они могут останавливаться где пожелают, делать что захотят, а если бедняга — владелец треклятой земли начнет возражать, вы, ублюдки, его арестуете? Да… да… извините… я не хотел вас обидеть. Так скажите мне, какие же есть права у тех бедолаг, что здесь живут?
В обмен на позволение разместиться в определенном месте «мигранты» должны выполнять ряд условий. Упомянутые условия включают удаление всех видов отходов, наблюдение за животными, соблюдение других гигиенических требований и требований безопасности, согласие не занимать то же самое место в течение ближайших трех месяцев и не демонстрировать агрессивные и вызывающие формы поведения.
Румяное лицо Дика приобрело апоплексический оттенок.
— И вы это называете правами?! — прошипел он. — Нас призывают смиренно предоставить чуть ли не комнату в нашем собственном доме кучке бродяг, а в обмен мы получаем обещание, что они будут вести себя более или менее цивилизованно. — Он бросил яростный взгляд на людей, выстроившихся у каната. — Кстати, что вы понимаете под «агрессивными и вызывающими формами поведения»? Тут стоит их целая дюжина, они не дают мне пройти, на лицах у них маски… собаки… на веревку повесили табличку «Не входить!». Как же еще можно охарактеризовать подобное поведение, кроме как вызывающее и агрессивное? — Дик еще больше сгорбился. — Да-да, в том-то и проблема, — пробормотал он, — никто не знает, кому она принадлежит. Целый акр леса у оконечности поселка. — Несколько секунд он внимательно слушал. — Пресвятой Боже! Да черт вас возьми, на чьей вы стороне?.. Да-да, конечно, не ваши проблемы. Но уж могу вас заверить, что мои они наверняка. И помните, что у вас не было бы работы, если бы я не платил налоги.
Он захлопнул свой мобильник и сунул его в карман, затем вернулся к джипу и рывком открыл дверцу. По строю людей у каната пробежал злорадный смех.
— Какие-то проблемы, мистер Уэлдон? — насмешливо спросил тот же голос. — Бьюсь об заклад, я знаю, в чем дело. Вам было рекомендовано обратиться к посреднику.
Дик ничего не ответил и сел за руль.
— Не забудьте сообщить чиновникам, с которыми будете общаться, что эта земля никому не принадлежит. Дама, занимающаяся связями с мигрантами, проживает в Бридпорте. И она будет ох как недовольна, если, проделав такой путь в выходной день, узнает все от нас.
Дик включил зажигание и развернул машину.
— Кто вы такие? — крикнул он, открыв окно. — Откуда вам так много известно о Шенстеде?
На его вопрос ответили гробовым молчанием. Машина рванула вперед и выехала на шоссе.
Дик вернулся домой, где обнаружил, что связями с мигрантами в муниципалитете действительно занимается женщина и она в самом деле живет в Бридпорте. Услышав, что земля никому не принадлежит, она решительно отказалась тратить выходной день на ведение переговоров по поводу собственности, на которую скваттеры имели столько же прав, сколько и любой постоянный житель поселка.
Мистеру Уэлдону, конечно, не стоило бы упоминать о том, что Роща — спорный участок земли. Но даже не зная об этом, она смогла бы договориться только о продолжительности их пребывания. Срок оказался бы слишком коротким для мигрантов и слишком долгим для жителей поселка. Вся земля в Англии и Уэльсе кому-то принадлежит, однако отсутствие регистрации может сделать ее предметом споров.
Каковы бы ни были причины, мистер Уэлдон сообщил ей информацию, которая требует привлечения профессиональных юристов — «Нет, мне очень жаль, сэр, должна вам сказать, что вы поступили крайне неразумно, послушав совет скваттеров. Это довольно туманная область законодательства…» — и она вряд ли что может сделать до тех пор, пока не будет окончательно выяснено, кому принадлежит земля. Конечно, она признает ненормальность данной ситуации и ее несправедливость. Это противоречит всем представлениям о моральном праве. Она всем сердцем на стороне налогоплательщиков.
