Энтони Беркли - Суд и ошибка
У себя в библиотеке мистер Тодхантер с пристрастием изучил краткий отчет. Последовательность событий была совершенно ясна, сама разновидность аварии относилась к самым распространенным - словом, ничто не намекало на заключение, к которому пришел мистер Тодхантер. Тем не менее он был убежден в своей правоте. Едва увидев заголовок статьи, мистер Тодхантер сразу понял, что смерть Фишманна была не случайной. Рука, которая протянулась якобы для того, чтобы спасти его, была протянута с иным намерением. Она не потянула погибшего к себе, а толкнула его под колеса. Мистер Тодхантер с горечью осыпал себя упреками. Его слабость и трусость превратили славного молодого Беннета в убийцу. Револьвер оказался в распоряжении мистера Тодхантера за двадцать четыре часа до смерти Фишманна. Он был приобретен именно для убийства Фишманна. Не будь его хозяин таким никчемным, малодушным существом, Беннету не пришлось бы идти по жизни с грузом убийства на душе. Мистер Тодхантер мог избавить его от такой участи... но потерпел фиаско.
Мистер Тодхантер обхватил ладонями свою лысую голову и застонал от сознания собственной бесполезности. А ведь он мечтал принести пользу миру!
Почему мистер Тодхантер был так уверен в том, что молодой Беннет толкнул Фишманна под грузовик, когда они во второй раз шли вдвоем на ленч, объяснить невозможно. Никому другому такое и в голову не пришло.
Но на самом деле мистер Тодхантер был совершенно прав.
Глава 4
* 1 *
С Фишманном было покончено. Несмотря на угрызения совести, мистер Тодхантер не мог не ощущать эгоистичное облегчение. Ему совсем не хотелось убивать Фишманна. Он вообще не хотел убивать - никого, даже отъявленных мерзавцев. Убийцы сделаны из другого теста - теперь мистер Тодхантер понимал это. Он понял, что до сих пор обманывал себя. Эта мысль угнетала его, но у нее имелись и положительные моменты. Покоя - вот чего хотел мистер Тодхантер, и теперь его желание могло исполниться. Он предпринял попытку, его блеф разоблачили. Вот и хорошо. С нарастающим чувством облегчения мистер Тодхантер хладнокровно предоставил народы Италии и Германии их судьбам и стал готовиться к тихой кончине. Однако его жизнь вдруг стала невыносимо скучной и однообразной.
Если мистер Тодхантер и блефовал перед кем-то, то лишь перед собой. Только он, и никто иной, по глупости вообразил, будто способен на подвиг. Но в конце концов, когда готовишь себя (или делаешь вид, что готовишь) к великому деянию, нельзя не пасть духом, обнаружив вместо главного мотива малоубедительную причину. Так чувствует себя прыгун в высоту, когда после мощного разбега видит, что планка находится над землей на высоте не шести футов, а шести дюймов.
Жизнь стала однообразной, зато мирной. Мистер Тодхантер забыл о недавней раздражительности, натянутые нервы перестали изводить его, днем он опять начал выходить в сад, ночью спал гораздо крепче.
- Похоже, тот приступ пошел ему на пользу,- высказала свое мнение Эди.После него он как будто даже ожил.
- Будем надеяться, тот приступ был первым и последним,- отозвалась преданная миссис Гринхилл.- Он чуть было не свел меня в могилу.
Короче говоря, справившись с этим умственным несварением, вернувшись к привычной жизни и уже начиная считать непривычные позывы и порывы своего рода временным отклонением, вызванным шоком, мистер Тодхантер стал жертвой случая, который вновь вырвал его из рутины и изменил не только остаток дней его самого, но и жизнь нескольких других человек. Историческая встреча состоялась на аукционе "Кристи". Мистеру Тодхантеру нравилось иногда приходить туда и наблюдать, как сокровища этого мира переходят из рук в руки. В тот раз на торги был выставлен кубок семнадцатого века, принадлежавший какой-то безвестной церквушке в Нортгемптоншире. Древнеанглийская башня при церкви, как и следовало ожидать, грозила обрушиться, и священник решил, что башня важнее серебряной чаши и добился разрешения превратить драгоценный металл в цемент.
У мистера Тодхантера был школьный товарищ, некий Фредерик Слайтс, которого первый предпочитал неуважительно именовать "стариной Слайтсом". "Неуважительно" - потому, что мистер Тодхантер побаивался в таком духе отзываться о мистере Слайтсе, приобщенном к Великим мира сего, ибо мистер Слайтс писал романы, и, по мнению мистера Тодхантера, отличные романы. Однако публика не разделяла его мнение: мало кто из читателей слышал о мистере Слайтсе, поэтому неуважение мистера Тодхантера никакой роли не играло. Фредерик Слайтс и мистер Тодхантер изредка ужинали друг у друга и в гостях неизбежно сталкивались с незнакомыми людьми. Эти незнакомцы вылетали из головы мистера Тодхантера в ту же секунду, как за ними закрывалась дверь: мистер Тодхантер чудовищно плохо запоминая имена, лица и встречи. Но, как выяснилось, случайные знакомые запоминали его; пока он радостно разглядывал кубок на зеленом сукне, кто-то окликнул его по фамилии и в ответ на любезно-озадаченный взгляд напомнил, что они встречались в прошлом году у Слайтса.
- Фарроуэй!- с деланным воодушевлением повторил мистер Тодхантер, глядя в обрамленное подстриженной бородкой лицо невысокого мужчины.- Как же, как же, помню! Разумеется!- и действительно, фамилия Фарроуэй в сочетании с этой аккуратной бородкой показалась ему знакомой.
Обсудив достоинства кубка, они перешли к чайнику начала георгианской эпохи. Постепенно к мистеру Тодхантеру вернулась память: ах да, Фарроуэй! Николас Фарроуэй, автор - как бишь его?- "Искупления Майкла Стейвлина" или книги с иным, не менее неудачным названием, а также дюжины других романов опять-таки с отвратительными заглавиями. Популярная макулатура. Разумеется, ни одной из них мистер Тодхантер не читал. Но теперь он, кажется, вспомнил, как познакомился с этим человеком и остался доволен знакомством. Во всяком случае, Фарроуэй оказался не настолько плох, как его книги. В нем чувствовалась некая мечтательность и ненавязчивость, которые никак не ассоциировались с образом автора модных романов. Впоследствии Слайтс заметил, что успех не избаловал Фарроуэя. Да, не он ли похвально отзывался о рецензиях на свои романы в "Лондон ревью"? Именно он, вдруг вспомнил мистер Тодхантер. Да, да, славный малый этот Фарроуэй. Мистер Тодхантер был совсем не прочь провести часок-другой в обществе писателя.
Они переглянулись.
- Подумываете приобрести что-нибудь?- одновременно спросили они.
- Отвечайте первым,- предложил мистер Тодхантер.
- Я? О нет,- Фарроуэй с задумчивым видом огляделся.- Я просто смотрю на цены. Видите ли, я интересуюсь ими...
- Ценами?
- И всем прочим. А вы?
Мистер Тодхантер усмехнулся. Он был наделен суховатым, чопорным чувством юмора, крайне раздражающим людей, и заключалось оно в умении говорить заведомую ложь с совершенно серьезным выражением лица; чем больше слушатель верил, тем замысловатее становились выдумки мистера Тодхантера. В результате только те, кто был близко знаком с ним, знали, когда он говорит правду, а когда - нет.
- А я, пожалуй, попробую поторговать этот кубок из Колчестера. Конечно, если цена не взлетит слишком высоко.
Фарроуэй послушно проглотил это абсурдное заявление, доставив дьявольское удовольствие мистеру Тодхантеру. С неприкрытым уважением глядя на собеседника, Фарроуэй осведомился:
- Вы коллекционер?
Эти слова он произнес благоговейным голосом, каким дикторы на Би-би-си читают поэтов-классиков.
Мистер Тодхантер махнул сухонькой ручкой.
- Да так, собираю понемногу,- скромно ответил он. Однажды он приобрел на аукционе серебряную сахарницу и сливочник, прекрасно подошедшие к его фамильному чайнику времен Георга III, и потому считал себя вправе дать такой ответ.
- А!- задумчиво откликнулся Фарроуэй и умолк.
Они продолжали шагать по залу. Мистер Тодхантер ощутил прилив любопытства. На Фарроуэя явно произвело впечатление известие, что его знакомый - коллекционер, поэтому внезапное, почти резкое прекращение разговора с его стороны выглядело более чем странно. С другой стороны, в последнем "А!" чувствовался намек на то, что тема отложена лишь временно и будет поднята вновь при более благоприятных обстоятельствах. Но какое Фарроуэю дело, коллекционер его знакомый или нет? Скорее всего, решил мистер Тодхантер, Фарроуэй тоже занимается коллекционированием и не прочь обсудить сплетни своего круга, и все-таки его внезапное, молчание настораживает. Заинтригованный, мистер Тодхантер принял участие в торгах кубка разумеется, ничем не рискуя, только чтобы подкрепить недавний разговор, а когда цена превысила шесть тысяч фунтов, с сожалением объяснил, что это гораздо больше, чем он рассчитывал потратить.
Фарроуэй кивнул.
- Да, это огромная сумма.
Его тон насторожил мистера Тодхантера. В нем чувствовалась на удивление жгучая зависть. Неужели у этого человека возникли какие-то сложности с деньгами, которые и привели его понаблюдать, как за несколько минут тратятся целые состояния? Однако такой популярный романист, как Фарроуэй, должен иметь внушительный доход, не менее десяти тысяч фунтов в год. Все это показалось мистеру Тодхантеру очень странным.
