Тони Вильямс - Цена предательства
- Отличная мысль, - отозвался Вэлин. - Нам не следует светиться на шоссе, потому что в любой момент мы можем нарваться на очередной патруль, а мне не хотелось бы без особой нужды ввязываться в бой.
Полковник связался по рации с Эйнджелом и велел ему уступить дорогу джипу Хезуса, чтобы тот показывал путь. Через сравнительно небольшой промежуток времени колумбиец повернул машину в сторону непроходимых с виду зарослей. Каким-то чудом они раздвинулись, и показалась тропа, на которую и съехала вся процессия.
Минут через пятнадцать Хезус остановил машину.
- На мой взгляд, проехали достаточно, полковник, - сказал он. - Не думаю, что нас будут преследовать и заберутся в эту глухомань.
- В любом случае часовых поставим, - ответил Вэлин, - а пока займемся проверкой снаряжения, оружия и боеприпасов.
В последовавшие четверть часа Стонера послали в дозор, а братья Макгвайр заработали челюстями, отдавая дань труду женщин, которые не забыли прихватить остатки обеда. В общем, каждый солдат занялся своим делом.
Резник расположился вдали от лагеря, проверяя взрывчатку и детонаторы. Спенсер распаковал "гэтлинг", снял лишнюю смазку и опробовал механизм, а потом тщательно перебрал патронные ленты.
За этим занятием его и застала Кармен, снова приладившая на пояс кобуру с "кольтом" калибра 0,45 дюйма.
- Вот это пушка! - восхищенно воскликнула она, уважительно посматривая на "гэтлинг".
- Последняя и самая лучшая модель, - горделиво улыбнулся Спенсер. - Я раздобыл эту штуку на оружейном складе британской армии в Сомали. Только не говори полковнику.
Впрочем, в то время британцев там не должно было быть. Как и меня, если уж быть честным.
- А как ее заряжают?
- Мне, кстати, нужен заряжающий. Наверное, придется просить Пакарда.
- Я посчитала бы за честь стать твоим заряжающим.
- В самом деле?
Кармен кивнула и попросила:
- Покажи, как это делается.
По другую сторону опушки Ньюмэн исподтишка подсматривал за братьями Макгвайр, которые как раз покончили с едой и проверяли оружие. "Сволочи! угрюмо думал Ньюмэн, вслушиваясь в болтовню ирландцев. - Сволочи и мерзавцы!" Он вдруг как бы выпал из этой реальности, из густых и душных джунглей Колумбии, где приходилось намазывать средством от насекомых все открытые части тела, но над головой все равно постоянно висела туча кусачих гадов.
Ньюмэн мысленно перенесся в промозглое февральское утро на улицы Дерри [Так называют в Ирландии второй по величине город Ольстера Лондондерри.]. Это было два года назад. Его отряд рассыпался в цепь позади бронированного "лэндровера" и медленно продвигался вперед мимо припаркованных с двух сторон у бровки тротуара автомобилей.
Сверху сыпался попеременно то дождь, то дождь со снегом, то просто снег. Рядом с Ньюмэном шли его лучшие друзья - капрал Джимми Рид и рядовой Ленни Мэлин.
Это был обычный, ничем не примечательный выход на патрулирование улиц. Попросту говоря, они прочесывали местность. Неожиданно раздался выстрел, и пуля насмерть поразила Рида, пройдя через бронежилет, как горячий нож сквозь масло. Ньюмэн видел, как его друг принял пулю на грудь, уже мертвый сделал еще пару шагов, потом будто споткнулся и упал на мокрый асфальт, покрывшийся льдом у кромки тротуара.
Десантникам так и не удалось разыскать стрелявшего. Они даже не сумели определить, откуда прозвучал выстрел, хотя и подозревали, что стреляли с крыши многоквартирного жилого дома, населенного сторонниками республиканского движения. Здание нависало над улицей, по которой брел британский патруль.
Ньюмэн решил остаться рядом с телом Рида, пока не прибыла машина скорой медицинской помощи. Молодой офицер, командовавший патрулем, велел ему уйти в укрытие, но впервые в своей военной карьере Ньюмэн отказался выполнить прямой приказ и прикрывал своим телом погибшего друга. Позднее он и сам себе не мог объяснить своего поступка, но внутренний голос скомандовал ему защитить окаменевшее лицо Рида от дождя и снега, и он повиновался.
На следующий день его вызвали к начальству и оставили без увольнительной на месяц за неповиновение приказу. А ему было наплевать.
Он и сам не хотел сопровождать своих друзей в поход в город. Тем более что на одного друга теперь стало меньше. Он ненавидел местных жителей, которые, в свою очередь, люто ненавидели британских солдат, плевали им в лицо, обходили стороной как зараженных в магазинах и пивных, а на улице кричали им вслед обидные ругательства.
Ленни Мэлин тоже не отбыл полностью трехмесячный срок службы в Северной Ирландии. Его ранил в ногу из охотничьего ружья четырнадцатилетний мальчишка, и солдата признали инвалидом и отправили на родину.
Ньюмэн был просто счастлив, когда ему представился случай достойно расстаться с армией.
Нельзя сказать, что он струсил, но он был очень близок к этому состоянию.
А сейчас, находясь от дома на расстоянии в тысячи миль, его снова заставляли слушать разговор людей, изъяснявшихся по-английски с этим характерным североирландским акцентом. Он потрогал пальцем медаль "За военные заслуги", которую получил за участие в фолклендской кампании. Она хранилась в нагрудном кармане форменной рубашки. Потом Ньюмэн положил руку на спусковой механизм помпового ружья, размечтавшись о том, как он мог бы разнести на куски обоих ирландцев.
"Нажать на курок и перевести ствол, - пронеслось в голове. - Снова нажать и перевести.
Всего-то и делов". Может, тогда исчезнет наконец многолетняя боль от утраты друзей?
Мессельер и Пакард сидели рядышком, прислонившись спинами к кусту могучего папоротника, и нещадно хлестали себя по щекам и шеям в борьбе с тучами летающих тварей.
- Вот такая нам выпала житуха, - сердито буркнул француз. - Такая мне выпала солдатская жизнь.
- Бывает и хуже, - философски заметил австралиец, закуривая сигарету. К примеру, сидели бы мы в конторе, платили бы нам гроши, и мы бы отчаянно трусили перед начальством.
- Ты совершенно прав, мой юный друг.
Совершенно прав.
- Так чем же ты все-таки занимался до того, как подался в наемники?
- Э-э, всякой ерундой, - уклончиво ответил Мессельер. - Я же тебе говорил: это длинная история.
- Прости, что вмешиваюсь, - извинился Пакард. - Не хочешь - не говори. Мне сказали, что здесь таких вопросов не задают, но мне показалось, что мы с тобой теперь друзья.
- Уверен, что мы подружимся, если проживем достаточно долго. Кстати, извиняться не надо. Иногда человек сам хочет выговориться.
Мессельер помолчал, вскинув голову и рассматривая густые заросли.
- Я был профессиональным убийцей, - признался он. - Убивал людей на законном основании по заданию правительства. В общем, как Джеймс Бонд в тупых фильмах. У меня была лицензия на отстрел нежелательных элементов.
Но так случилось, что однажды я перешел грань.
Я убил невинного ребенка. Прямо скажем, это был не лучший момент в моей жизни. Потом я... Как это по-английски?.. Я сошел с рельсов... Меня стали чураться. Тогда мое правительство решило от меня избавиться. Но я прикончил подосланного убийцу и бежал из страны. Однако у меня, видно, прорезался вкус к крови, что хуже наркотика. Возможно, и с тобой произойдет то же, Пакард, но будем надеяться, что тебя минует чаша сия. Так я здесь и очутился, вернулся, как говорится, на круги своя. Но на этот раз мои противники будут сопротивляться, стрелять. Будем надеяться, что убивать детей не придется. Второй раз у меня не получится.
- Но нельзя этого и исключить.
- Если придется, значит, буду убивать, но все же я надеюсь, что до этого дело не дойдет.
- Ты многих замочил?
- Достаточно. И давай закончим этот разговор, мой юный друг. Хотелось бы знать, не найдется ли здесь чего-нибудь выпить?
- Наверное, есть текила.
- Что может быть хуже теплой текилы! Но если нет ничего другого, сойдет и она. Пошли разыщем Эйнджела. Он наверняка знает, где припрятана бутылочка.
Они нашли Эйнджела за рулем "рэнглера".
- Послушай, приятель. И куда ты подевал выпивку? - спросил Мессельер.
- Рыбак рыбака видит издалека, - изрек американец, извлекая бутылку из-под сиденья. - Только вы, ребята, поосторожнее, чтобы босс не засек. У меня сложилось впечатление, что он пьющих не одобряет.
- Как у тебя идут дела, Эйнджел? - осведомился Пакард после того, как все трое по очереди приложились к бутылке.
- Особых жалоб нет, но подозреваю, что чувак, на котором раньше была эта форма, не мылся по крайней мере месяц.
- Да, мне тоже почудилось, что фиалками от тебя не пахнет, - согласился Мессельер, - но я решил, что было бы невежливо об этом говорить.
- Такова, видать, жизнь в местной милиции, - засмеялся в ответ Эйнджел. - Грязная работенка, но кому-то надо ее делать.
Троица закатилась хохотом, и по случаю доброй шутки все еще раз приложились к бутылке.
Вэлин молча наблюдал за происходящим, но не вмешивался. Пакард и Эйнджел еще не побывали в настоящем бою, и оставалось надеяться, что Мессельер за ними приглядит. Пара глотков мексиканской водки послужит цементом для дружбы, и по-своему полковник чутьчуть завидовал невинности молодых необстрелянных бойцов. "Им еще многому предстоит научиться, думал он. - Дай Бог, чтобы они постигли эту науку до того, как станет слишком поздно".
