Фридрих Незнанский - Предчувствие беды
Земля. Знаю, знаю. Возьмите на триста метров выше, я под вами борт на Хургаду пропущу.
Пилот. Там кто сегодня, Михалыч?
Земля. Нет, Пороховицкий. Михалыч приболел. И вообще, борт 2318, прекратите разговоры не по делу. Подходите к Воронежу. Сейчас вас Ростову передавать будем. До связи.
Пилот. Земля, вас понял. О, сейчас нас кормить будут. Лидусик хавку принесла. До связи. Привет семье".
Грязнов снял очки, посмотрел на окружающих:
– Это они еще второй самолет зацепить могли, представляете? Чудом разминулись. Было бы жертв вдвое больше.
– Что на земле нашли? Куда он упал, этот борт? Что криминалисты сообщают? – спросил Турецкий.
– Упал в двадцати километрах от Воронежа, на совхозное поле, к счастью. Если можно так выразиться. Что там? Обломки фюзеляжа, крыльев, хвостового оперения. Пожар. Фрагменты тел. На борту произошла разгерметизация. Так что все в пыль, как говорится. Из крупных предметов найдены фрагменты кабины пилотов, двигатель, шасси и духовые шкафы, в которых завтраки разогреваются. Искореженные, разумеется. Останки самолета горят. Так что там сейчас заняты тушением пожара. И еще одна напасть отечественного разлива: дорогу к месту падения самолета размыло дождями. У них там уже неделю льет, не переставая. Так что на данный момент, по моим сведениям, основная работа сосредоточена на восстановлении дороги. Пока ничего интересного. Комиссия по расследованию собирается вылетать завтра ранним утром. Раньше там и делать-то нечего.
– То есть «черный ящик» еще не найден? – Меркулов все постукивал костяшками пальцев по столу.
– Ничего пока не найдено. Обещали сразу сообщить, если появится что-нибудь интересное. Константин Дмитриевич, а нельзя ли кофейку выпить? – выпалил вдруг Грязнов.
Меркулов от неожиданности зашевелил бровями, затем дал соответствующие указания через селектор. Пять минут спустя Клавдия вкатила сервировочный столик с кофейными чашками для гостей и высоким, в старинном подстаканнике, стаканом чая для хозяина кабинета. На блюде лежали горка печенья и даже бутерброды!
«Это она для меня или для Левина колбасу настрогала?» – задумался Турецкий. Клавдия водрузила поднос на стол, развернулась к двери, кинув взгляд на Левина, и зацокала каблуками, не забывая слегка вертеть бедрами.
«Точно для Олежки! Вот так и оставляй девушек без присмотра», – огорчился было Турецкий, провожая взглядом щедрые телеса. В дверях Клавдия неожиданно обернулась и стрельнула томными глазами прямо в Александра Борисовича.
«Вот чертовка», – мысленно рассмеялся Саша.
После кофе-брейк, как называют нынче на конференциях перерывчик на чашку кофе, Меркулов задумчиво произнес:
– Значит, все-таки взрыв!
Он повернулся к Самойловичу:
– Игорь Николаевич, я вас пригласил приватно, так сказать; учитывая наши добрые отношения. Но если мы решим, что есть основания для проведения серьезного расследования, мы, разумеется, обратимся в ваше ведомство официально. А пока мне хотелось бы услышать ваши соображения о том, почему гендиректор «Аэрофлота» Сомов оказался на борту этого самолета. Вы ведь «ведете» Крошку Цахеса от вашего ведомства, вам и карты в руки.
Самойлович, это было очевидно, прекрасно понял, о ком идет речь. Может, олигарх у них под этой кличкой и проходит, усмехнулся про себя Турецкий.
– Не только я его «веду» – фигура, как вы понимаете многогранная, – но и я в том числе. Что ж, начну издалека. Наверное, что-то из того, что я сейчас изложу, известно присутствующим. Но чтобы картина была полная, начнем с начала. Не возражаете?
Присутствующие не возражали. Саша чуть улыбнулся занудливой манере разговора, присущей Самойловичу. Но вообще мужик был неплохой. Не генератор идей, но добросовестный исполнитель. Главное – честный. Из-за чего и карьера не особенно задалась. Самойлович между тем извлек из дипломата несколько пластиковых папок, скрепленных скоросшивателем. Развернул одну из них:
– Так вот. Интересы Сомова и Сосновского пересеклись впервые в момент ухода прежнего гендиректора акционерного общества «Аэрофлот», Кирпичникова, со своего поста. Сосновский мечтал видеть во главе «Аэрофлота» своего человека, одного из замов Кирпичникова – Дмитрия Голушко, соратника Крошки Цахеса еще по ЛогоВАЗу, которого он внедрил в компанию аж в девяносто пятом году. Но к моменту ухода Кирпичникова со своего поста – а это уже девяносто седьмой год – в числе его первых замов был и зять бывшего президента. Было даже заготовлено два приказа на назначение – один на Сомова, другой на Голушко. Сосновский тогда немало сделал, чтобы пост достался его креатуре, но не удалось. Портфель гендиректора получил Сомов. То есть локальная война против Крошки была как бы выиграна Сомовым. Но не тут-то было. Первым заместителем генерального директора по финансово-экономической деятельности остался Голушко, должность зама по коммерческой части занимал Красильников, тоже креатура олигарха. То есть ключевые посты «Аэрофолота» занимали ставленники Сосновского. Это ведь и есть излюбленная тактика Крошки Цахеса: не вести войн с заводами, дворцами, пароходами, а расставлять на нужные посты нужных людей. Именно Голушко и Сосновский являются учредителями и основными акционерами компании «Анклав», о которой в данной аудитории распространяться излишне. Напомню только, что за полтора года деятельности этих господ – я имею в виду Голушко и Сосновского – зарубежные представительства «Аэрофлота» перечислили на счет «Анклава» более ста двадцати миллионов долларов, то есть восемьдесят процентов всей валютной выручки авиакомпании. В обход законодательства, без соответствующего разрешения Банка России. Только комиссионные вознаграждения участвовавшим в операции лицам составили десять миллионов долларов США.
– Эту страницу мы читали неоднократно, – не выдержал Турецкий, знакомый с делом «Анклава» не понаслышке.
– А я вас предупреждал, – поднял на него линзы очков Самойлович.
– Александру Борисовичу больно вспоминать дело «Анклава». Довести подозреваемых до скамьи подсудимых нам пока так и не дали, – попытался сгладить неловкость Меркулов и укоризненно пошевелил в сторону Турецкого густыми бровями.
– Да, я помню. Против Голушко и Сосновского в девяносто девятом Генпрокуратурой были возбуждены уголовные дела по «экономическим» статьям. Голушко удрал, до сих пор в розыске. Ну а Крошка Цахес свалил генерального прокурора. Это не наша с вами вина. Продолжаю, – невозмутимо промолвил Самойлович. – Пирог под названием «Анклав» самый большой и сытный из всех, испеченных компанией «Аэрофлот». Только Сомова к этому пирогу не подпускали. Он пытался свалить своего нового заместителя по коммерческим вопросам Нифонтова – не удалось. Получил по рукам от «папы». Тот, как известно, большой любитель людей стравливать. Но теперь другие времена, другие песни. Ныне действующий президент, как известно, государственник.
Турецкий внимательно глянул на Самойловича. Создавалось впечатление искренности.
– Так вот, президент, естественно, против того, чтобы валютная выручка крупнейшей отечественной авиакомпании оседала в руках всяких Крошек. И дал понять Сомову, что «Анклав» следует перевести в акционерную собственность авиакомпании. И что, дескать, мы вам поможем. Новость эта немедленно достигает ушей Сосновского. И тот начинает шантажировать Сомова.
– Каким образом? – спросил молчавший до сих пор Левин.
«Да не образом, батюшка…» – хотелось ответить Турецкому за Самойловича. Чтобы не лез Олег с дурацкими вопросами.
– Это немного другая история.
Самойлович неторопливо закрыл первую папку, пододвинул другую, раскрыл ее, пробежал глазами первую страницу и продолжил:
– Вернемся немного назад, к моменту, когда Сомов получил желанный пост генерального директора. Получив его, господин Сомов задумался о собственном бизнесе, как это и принято в кругу подобных чиновников. Не прошло и полгода после назначения, как подвернулся подходящий случай. Это апрель – май девяносто восьмого года. Американскую корпорацию «Боинг» преследуют неприятности. После взрыва в июле девяносто шестого года «Боинг-747», когда погибли все 230 пассажиров, находившихся на борту лайнера, федеральная авиационная администрация США затеяла массовую проверку заводов корпорации. Результаты были чудовищны. Нехватка заклепок в хвостовом оперении нескольких самолетов «Боинг-747»; кроме того, у 1200 самолетов были выявлены неполадки в элементах топливной системы. В том же девяносто восьмом году у одной из машин «боинг», а именно у модели 737-400, купленной немецкой авиакомпанией, вообще обнаружилось крыло, приваренное от другой модели. В общем, скандал! Главные конкуренты корпорации на мировом рынке, европейский концорциум «Airbus Industrie», потирали руки. И в это самое время гендиректор компании «Аэрофлот», господин Сомов, заключает с американцами контракт на покупку десяти самолетов «боинг», и как раз самой «конфликтной» модели – 737-400. Члены приемочной комиссии «Аэрофлота», принимавшие самолеты в США, выявили кучу дефектов: нечеткая работа системы кондиционирования, течь масла в двигателях. Были замечания к монтажу систем управления полетом и так далее. Наши спецы даже порекомендовали американцам заменить элементы системы топливных датчиков в баках с горючим. Электропроводка американских датчиков при определенных условиях могла искрить, а последствия этого объяснять не нужно, так? Или нужно?
