Анна Ольховская - Яд со взбитыми сливками
— Разумеется, нет. И готова оказать всяческое содействие любому принятому вами решению.
— Ну что ж, — усмехнулась Федоренкова. — Рада, что ни я, ни мистер Николс не ошиблись в тебе. Что же касается Смирнова — будем считать это временным помрачнением рассудка.
— Спасибо, Амалия Викторовна!
— Но наказать тебя придется.
— Я понимаю.
— Тогда вот что. Следующие три задания от мистера Николса ты выполнишь абсолютно бесплатно. Причем будь готова к тому, что поступит заказ на органы взрослого здорового мужчины…
Произнеся это, Амалия смолкла, испытующе глядя на собеседницу. Та вздрогнула, зрачки ее испуганно расширились, затем последовал судорожный вздох, пальцы рук судорожно сцепились в побелевшие объятия, и женщина кивнула:
— Хорошо. Сделаю.
— Отлично, — одобрительно улыбнулась Федоренкова и, вытащив из папки несколько листков, протянула их врачу. — А теперь возьми вот это. Пришло утром на мой электронный адрес.
— Новый заказ?
— Да, мистер Николс расстарался. Очень денежный и простой в исполнении.
— Вижу, — рассеянно кивнула Наталья Васильевна, просматривая бумаги. — Выявление побочных эффектов нового антибиотика. Надо подобрать здоровый материал.
— Не надо подбирать, возьми Георгия Кипиани.
— Это кто?
— Насколько я понимаю, приятель Смирнова. Карлик.
— А, да-да, вспомнила. Ну что же, неплохой вариант, мальчик абсолютно здоров. Почему именно он?
— Начал задавать вопросы.
— Понятно.
Глава 10
Если не вникать в суть разговора, там, за дверью санузла, мило щебетали две приятельницы. Спокойно, деловито, не повышая голоса, они обсуждали отнюдь не новинки моды. И не кулинарные рецепты.
Они решали, что делать с отработанным материалом. Для друзей — Гошкой Кипиани, несуразным, смешным, доверчивым и очень добрым парнишкой.
Саше больше всего хотелось сейчас зажать руками уши, чтобы не слышать жути, озвучиваемой серебристыми женскими голосами. Слишком страшно, так не бывает. Это же только в детских страшилках и киношных ужастиках живут подобные монстры!
Да, он подозревал, что с больничкой, да и с усыновлениями не все гладко, но… Они, все воспитанники этого детского дома, не дети, а «материал»?! Набор органов, конструктор?
А еще — подопытные кролики, которых травят новыми препаратами, режут по живому, совершенно не озадачиваясь анестезией (об этом тоже упоминали две щебетухи), тщательно фиксируя малейшие изменения в состоянии «материала».
Тех, кто выдерживал опыты и даже иногда выздоравливал, отправляли обратно, выгуляться, окрепнуть, а потом — либо новые эксперименты, либо — под нож. На органы.
Правда, насколько понял Саша из беседы «коллег», тех, кто выживал в больничке, очень редко использовали в качестве доноров, их главный, которого называли то мистером Николсом, то Джейди, опасался подсовывать органы подопытных, справедливо полагая, что здоровыми после перенесенного они в принципе быть не могут.
И вот сейчас две кобры решали судьбу Гошки.
— Вы все поняли? — прошипела главная. — Никаких щадящих вариантов, давать подопытному максимально рекомендуемые разработчиками дозы препарата.
— Но это ведь взрослые дозы, — уточнила вторая, — мы обычно проверяем лекарства с учетом возраста, так результат чище.
— Это когда проверяется лечебный эффект, а в данном конкретном случае заказчика интересует именно побочное, отрицательное воздействие антибиотика на организм. К тому же материал в любом случае не должен вернуться из медблока, я ведь при всех пообещала ему родителей с домиком у моря. Вот пусть там и остается.
— Ну, я бы не назвала наш утилизатор домиком, — хмыкнула верная последовательница доктора Менгеле. — Он больше на бочку похож.
— Ну и что, у Пушкина в «Сказке о царе Салтане» мамаша с младенцем в бочке неплохо жили.
И дамы дружно рассмеялись искрометной шутке главной гадины.
Сердце в груди, отказавшись выполнять просьбы хозяина, бешено колотилось о грудную клетку, совершенно обезумев от ужаса. Саше казалось, что этот грохот невозможно не услышать, сейчас одна из гадин закончит веселиться и услышит странный шум из санузла. И…
Сердце икнуло и попыталось устремиться в пятку. Левую. Ну и ладно, пусть стремится, главное — грохотать перестало.
Мальчик замер, прислушиваясь. Кажется, Пипетка уходит. Точно, прошипела что-то подобострастное и выползла из кабинета начальства.
Федора тоже не стала задерживаться, пошуршала бумагами, брякнула связкой ключей и зацокала каблучками к выходу. Два раза щелкнул дверной замок, и стало тихо.
Можно выходить. Саша попробовал встать — и не смог. Ноги, скорешившись с сердцем, тоже не слушались. Может, просто затекли от долгой скрюченности, а может, упали в обморок от услышанного.
Нет, так не пойдет. У него всего одна ночь на то, чтобы сбежать из этого концлагеря, а тут запчасти не слушаются! А ну, быстро в строй!
И снова пригодились уроки Владимира Игоревича. Теперь Саше было даже немного жаль физрука, перешедшего в разряд «материала». Но если только совсем немного. Он помнил перечень его «заслуг».
Пять минут дыхательных упражнений, и организм бодро отрапортовал — готов к труду и обороне!
Саша выпрямился, пару мгновений постоял на месте, разминая руки и ноги, а потом осторожно отодвинул створку душевой кабины. Теперь — к входной двери.
К запертой входной двери. Он же слышал, как два раза щелкнул замок. И, если этот дурацкий замок и снаружи, и изнутри открывается ключом, на этом приключения Саши Смирнова, нет — Саши Кима, и закончатся. На взломщика Владимир Игоревич своего подопечного не тренировал.
Пробираясь маленькими, осторожными шажочками через логово директрисы, мальчик думал только об одном — пусть замок окажется накладным. Открывающимся изнутри какой-нибудь симпатичной пумпочкой. Пожалуйста, мама, пусть это будет так! Иначе мы с тобой никогда не увидимся…
Пумпочка была. Плоская такая, изящная, трущаяся о пальцы, словно ласковый котенок.
Саша дрожащими руками ощупал ее и радостно шмыгнул носом. Хорошо, что его никто не видит сейчас, иначе обсмеяли бы. Рассопливился от страха, как девчонка, вон, все щеки мокрые. А и ничего стыдного в этом нет, между прочим, это вам не булки из столовой таскать! Посмотрел бы я на вас, услышь вы такое!
Мальчик замер у двери, прислушиваясь к происходящему в коридоре. Ходят пока, не угомонились. Да и рано еще, только-только ужин начался, судя по вкусному запаху, подло ввинтившемуся в нос. Желудок немедленно отозвался возмущенным бурчанием — война войной, а еда по расписанию! Кое-кто, между прочим, собрался этой ночью в поход, а делать это с пустым желудком категорически запрещено. Ну, может, и не категорически, но не рекомендуется — это точно.
М-да, в столовку заглянуть не мешало бы, вот только как это сделать, когда по коридору все время кто-то ходит? Днем, когда он пробирался сюда, все было тихо, а сейчас все словно сговорились.
Ну, и чего ты истеришь? Да у воспитателей просто рабочий день как раз закончился, вот они и валят организованной толпой домой. Собственно, на полноценную толпу персонала в детском доме набрать не удалось бы, так, кучка.
Кучка управилась буквально за пять минут. Пару раз хлопнули двери, протопотали ботинки и туфли, прошаркали тапочки уборщиц, и вот наконец по этажу растеклась долгожданная тишина.
Все, пора, иначе его пайку сожрут.
Саша осторожно повернул пумпочку — замок послушно щелкнул. Так, еще один щелчок, и можно идти. Дорогу он помнит, много времени она теперь не займет. Особенно если не надо прислушиваться — есть кто на пути или нет?
Никого быть не должно, все ушли. Кажется.
Аккуратно притворив за собой дверь директорского кабинета, мальчик бесшумно проскользнул вдоль коридора, выбрался на лестницу и уже через три минуты входил в столовую. Судя по гомону и звону посуды, остальные воспитанники давно уже вкушали от щедрот пищеблока. Вернее, поварихи тети Нади. Между прочим, готовила тетя Надя очень даже вкусно.
— О, Сашка пришел! — раздался радостный голос Гошки. — Ты где пропадал? Мы уже собирались твою порцию делить, сегодня на ужин тефтели с подливкой, мои любимые. И пюре! Иди скорее, пока не остыло!
За каждой комнатой был закреплен свой стол, дорогу к которому Саша за пять лет изучил до миллиметра. И торчащие на пути конечности желающих уронить слепого красавчика всегда ловко перепрыгивал. Потому что торчать они могли только в определенных местах, там, где стоят стулья.
Ловко миновав препятствия, Саша добрался наконец до своего стола и плюхнулся на место. Само собой, предварительно проверив ногой наличие этого места, — шутники, убирающие стул, появлялись с дебильным постоянством.
