Марина Серова - Дурацкая история
Сначала Васильев не очень забеспокоился: мало ли что, может, у девушки не все дома. Попросил свою редакторшу навести справки, и выяснилось, что действительно в городке Баландине появлялся некий Васильев из «Тарасовского проспекта». Искал девушек. И не только в Баландине.
— Мы тут же дали опровержение в газету. Даже попросили вернуть мое удостоверение за скромное вознаграждение. Но было уже поздно.
Как-то вечером Васильев вернулся домой и обнаружил в почтовом ящике конверт. В нем была фотография той же девушки, убитой, и красными буквами было написано: «Ее кровь и на тебе, гнида».
Тут уж Васильев перепугался не на шутку. Подумал даже о милиции, но решил, что связываться с ней ему неохота, и воспользовался советом все той же редакторши.
Выбрал он Кретинского, потому что тот запросил за работу немного. Типичные, между прочим, для наших граждан ошибочки: не обратиться в милицию, потому что «там сидят тупые опера», и выбрать самого поганого детектива.
— Господи, и когда же вы все поумнеете? — не сдержалась я. — Ведь все ваши трудности от вашей же глупости! Ну, кто вам сказал, что в милиции нет нормальных людей? Есть же там Мельников с Началовым, классные ребята, работают хорошо! Они бы вашу девочку быстро вычислили, да и им самим вы бы жизнь облегчили! А уж если так не хочется связываться с милицией, так в Тарасове восемь детективов, имеющих лицензии! Восемь! Вашего Корчинского вообще в расчет не берут! Он же на прикорме у мафии… Ведь обо мне вы слышали, так чем же вас моя особа не устроила?
— Таня, у меня мало денег, — скромно потупился Васильев.
— А у нас есть святая заповедь: если находится клиент, который в состоянии оплатить нашу работу, второго мы берем бесплатно. Я беру гонорар с тех, кто может мне заплатить. В данный момент вы вообще идете как свидетель по делу.
И чего я разворчалась? Откуда ему все это знать?
Я попросила его продолжать.
— Собственно, это все. Девушка пропала, но кто-то ведь использовал мое удостоверение! Может быть, продолжает это делать…
— А как она выглядела, эта ваша шантажистка?
— Красивая. Темные волосы и большие синие глаза. Нетипичная внешность: слишком хороша для подобных развлечений. Кроме того, мне показалось, что она из хорошей семьи и не знает проблем с деньгами. Поэтому… Я, конечно, не уверен, но мне кажется, деньги были для нее только предлогом.
Я задумалась. На сто процентов я была уверена в одном: Динару, Ольгу и Зелинского убил один и тот же человек. Более того, они вряд ли ожидали от него подвоха. Судя по той силе, с которой были нанесены удары, это не могла быть девушка. И все-таки странно, что эта хрупкая темноволосая красавица как-то участвует в этих делах.
Кто же этот человек? Где его искать? Ситуация осложнялась тем, что любой из тех, кого я подозревала, мог нанять киллера… Денег у всех было достаточно.
Когда убийства поставлены на «промышленную» основу, как в нашей стране, детективам приходится либо изворачиваться, чтобы все-таки обнаружить хотя бы «заказчика», либо разводить руками.
— Мне надо поговорить с вашей редакторшей, — решила я. — Она сейчас на месте?
— Люды нет, — развел он руками. — Уехала в область. Завтра должна появиться.
— Ладно, придется подождать.
— Зачем вам Люда? — спросил Васильев.
Наивный все-таки дяденька!
— Поговорить с ней. Ведь это она предложила вам Корчинского. Я правильно вас поняла?
— Она. Но просто потому, что ей показалась доступной сумма требуемого гонорара.
«Ладно, разберемся», — думала я, без энтузиазма слушая дифирамбы в адрес «доброй» Люды. Местечко в списке подозреваемых я для нее все-таки оставила.
Тень Корчинского падала и на нее.
Мы попрощались с Васильевым, договорившись встретиться завтра. Он пообещал мне позвонить, если снова объявится странная девица, а если меня не окажется, обратиться к Мельникову.
Сев в машину, я посмотрела на Сашку.
— Ты что-нибудь понимаешь? — поинтересовалась я.
— Пока я знаю только, что в Баландино мы едем вместе, — ответил он. — Я начинаю опасаться за тебя.
— Да ладно, — отмахнулась я. — Не такие уж все они страшные… Во всяком случае, в такой дыре, как Баландино!
Но от его сопровождения я отказываться не стала. Вдвоем куда веселее!
* * *Некоторое время мы ехали молча, думая об одном и том же, но каждый по-своему. Уж не знаю, что за мысли роились в голове Сашки, явно помешавшегося на своих нефтяных войнах, но мои были направлены на другое.
Нет, я пока еще не отмела нефтяные войны окончательно, но уже склонялась к тому, что перед нами просто горстка жадных людишек, которые эксплуатируют порочные склонности других людей.
Несколько раз нам навстречу попадались скучающие девицы в мини. Мы как раз проезжали официальный район «красных фонарей». Заметив меня за рулем, девицы теряли к нам всякий интерес и спокойно продолжали курить.
Кажется, наша «сексуальная революция» зашла в тупик. То, что сначала казалось нормальным, медленно начинало приобретать зловещие формы. Кто-то в нашем городе снимал порнушные фильмы и, похоже, неплохо на этом деле наживался.
— У них никогда не хватает ума понять, что все может закончиться именно так, как с Зелинским.
Кажется, я произнесла это вслух. Сашка повернулся ко мне и с интересом спросил:
— А ты думаешь, у них вообще есть ум?
— Если у них «зеленых» столько, сколько нам с тобой и не снилось, значит, насчет их ума можешь не волноваться. Вот только направлен он не в ту сторону.
— Это называется не умом, — возразил Сашка, — а хитростью. И подлостью. Посмотри — живут, как князьки, и все им мало. Подавай им нефть, и наркотики с оружием, и порнуху…
— Я не стала бы так напирать на нефть, — сказала я. — И насчет наркоты с автоматами, — их могли подбросить.
— Не думаю. Скорее всего девицы были чем-то вроде охранниц при складе.
— Если они вообще знали, что хранится у них в квартире.
У них. В квартире…
Черт тебя побери, Танька! Я резко остановилась. Так резко, что Сашка чуть не въехал лбом в стекло.
— Что с тобой? — обернулся он ко мне.
— Предположим, что они поначалу этого не знают, — задумчиво сказала я. — А потом вдруг обнаруживают это. Обе больше работать «моделями» не хотят. Одна собралась замуж, вторая — домой, в родной Казахстан! Денег у них скорее всего не так уж и много. Слушай, а кто снимал им квартиры? Это можно выяснить?
— Да уж выяснили, только это нам ничего не дает. Ровным счетом…
— То есть?
— Зелинский, — вздохнул он. — Обе квартиры оплачивались Зелинским.
Yes!
— Дает, Сашка, и много дает, — улыбнулась я, снова трогая машину. — Это дает три первых пазла, которые уже сложились, остается только подобрать остальные…
— Выражайся по-русски, — буркнул он. — Какие пазлы?
— Ну, такие детские игрушки. Типа мозаики. Думаю, мы сможем найти совладельца киностудии довольно быстро.
Мы подъезжали к Баландину. Запахло гарью и дымом. Из тумана выплывали первые серые «хрущевки», безликие и убогие. Казалось, и жить в них должны такие же безликие и убогие люди. Будь я психологом, обязательно написала бы работу о том, как такие домишки порождают у своих обитателей склонность к пороку и сексуальным извращениям.
Но пока мы просто ехали по пустынным улицам, где деревья встречались крайне редко. После зеленого Тарасова Баландино казалось подземным царством.
Красные ворота, возникшие перед нами, были закрыты. Надпись на них гласила: «Оптово-закупочная фирма „Прима-Д“».
— Приехали, — сказала я, выходя из машины.
* * *Мать Оли я вычислила сразу. В неплохо оформленном офисе сидели несколько женщин, но Олина мать отличалась от всех не только возрастом. Черное платье, печальные глаза, — я нисколько не сомневалась, что это та самая женщина, которую я искала.
Я почти не надеялась, что она подскажет, как найти Олиного жениха. Если братец ничего о нем не знал, то вполне возможно, что Оля и маму в эти дела не посвящала. Девочки, которые снимаются в низкопробных порнофильмах, достаточно самостоятельны и вряд ли склонны делиться с родными своими планами.
— Здравствуйте, я подруга Динары, — представилась я. Пока я не уверена в том, что Римма Владимировна ничего про Олины похождения не знает, не стоит высовываться со своим удостоверением.
— А, Диночкина, — кивнула Римма Владимировна. — Проходите в комнату для гостей. Это вон там.
Она указала в дальний конец коридорчика.
— А это ваш жених? — поинтересовалась она, близоруко прищурившись на Сашку, когда мы вошли в уютную комнатку.
— Да, — кивнула я.
— Господи, какое горе, — выдохнула женщина, опустив руки на колени и рассматривая их с тем безнадежным выражением, с каким сотни женщин пытаются спрятать свое горе…
