Джеймс Паттерсон - Опасность на каждом шагу
Чистоплюй снова не смог сдержать улыбку.
Вот какую песенку они запели.
Он довел свои темные фантазии до совершенства, не так ли? Подчинил их себе, заставил работать в свою пользу.
Настоящий маэстро.
Чистоплюй вытащил из кармана влажную салфетку. Когда он вскрывал упаковку, руки все еще тряслись, но, закончив обтирать лицо, он снова стал спокоен, как скала.
А потом он позвонил домой жене и детям: «Я в порядке, Хелен. Мне ничего не угрожает».
27
Стивен Хопкинс сидел в одиночестве в маленькой капелле за главным алтарем, уткнувшись лицом в ладони. Он почти радовался тому, что Кэролайн не видела, чем обернулись ее похороны. У жены была добрая душа, и все эти ужасы глубоко ранили бы ее, а это недопустимо.
На скамьях вокруг него сидели около тридцати заложников. Многих он знал в лицо, большинство из них были довольно знамениты — Кэролайн вместе с ними занималась благотворительностью, и общими усилиями им удалось сделать немало добрых дел.
Он взглянул на трех бандитов в масках, стоявших у входа в капеллу. Негодяи постоянно были начеку. Ему часто приходилось общаться с солдатами; у этих троих была явно военная выправка. Неужели это солдаты? Бывшие рядовые?
Значит, их захватили по политическим причинам. Когда заваруха только началась, он подумал, что в деле замешаны ближневосточные террористы, но эти парни точно были американцы. Так какого черта им было нужно? Как они могли пойти на такое? Неужели не боятся смерти?
Низкорослый крепыш вышел в центральный проход и театрально прочистил горло.
— Всем привет. Меня зовут Джек. А вот этого недоброго верзилу можете звать Малышом Джонни. Приносим свои искренние извинения за то, что задержали вас. Если кому-нибудь нужно в туалет, поднимите руку, и вас проводят. У нас есть еда и вода — опять же вам стоит только поднять руку. Если вы устали, можете прилечь на скамью или на пол. Если вы согласитесь сотрудничать, все будет хорошо. В противном случае последствия будут очень неприятны. Выбор за вами.
Да кто он такой, этот мелкий ублюдок, чтобы читать им нотации, как провинившимся школьникам? Стивен Хопкинс вскочил на ноги вместе с мэром Нью-Йорка. Мэр немедленно сел на место.
— Что это все значит? — гневно спросил бывший президент. — Чего вам от нас надо? Почему вы оскорбляете память моей жены?
— Господин президент, — с улыбкой ответил похититель, направляясь к нему, — сбавьте тон. Я из кожи вон лезу, чтобы соблюсти правила приличия. И настоятельно рекомендую вам поступать так же.
Стивен Хопкинс сжал спинку скамьи так, что побелели костяшки. С ним никто не смел так разговаривать. Давно, очень давно не слышал он подобного обращения.
— О, прошу прощения, — сказал он. — Вы хотите приличий? Тогда не соблаговолит ли джентльмен в лыжной маске открыть высокому собранию, зачем нас взяли в заложники?
Со скамей раздались нервные смешки; несколько заложников расправили плечи и подняли головы.
Бандит оглянулся. Он тоже засмеялся, а затем протянул руку и сгреб бывшего президента за белоснежную шевелюру.
— «Зачем, зачем, зачем?!» — шепотом передразнил он. — Это всегда было твоей слабостью, Стиви, мой мальчик. Тебе вечно нужно докопаться до причин.
— Сукин ты сын! — закричал Хопкинс, в основном от боли. Ему показалось, что бандит вот-вот выдерет ему все волосы. Маленький Джек был зверски силен.
— Ты назвал мою маму сукой? — обиделся Джек. — Может быть, тебе слишком долго лизали задницу? Ты явно забыл, каково это, когда ее надирают. Скажи мне еще одно слово, и я выпущу тебе кишки и заставлю сожрать их.
Джек вытащил бывшего президента в проход и наконец ослабил хватку. Хопкинс осел на пол.
Похититель глубоко вздохнул и с улыбкой оглядел остальных заложников.
— Видели? Вот такой у меня непростой характер, — сказал он. — Я нечаянно показал вам мою единственную слабость.
Немного поразмыслив, он ткнул большим пальцем в сторону бывшего президента.
— Знаешь что, господин президент? С тебя на сегодня достаточно. Иди-ка ты домой. Ты уволен! Вышвырните его из моей церкви.
Двое бандитов грубо подхватили бывшего президента под локти и быстро поволокли его через главный зал церкви к главному входу.
— По правде сказать, Хопкинс, — крикнул Джек вдогонку, — увидев тебя вблизи, я рад, что голосовал за Нейдера! Оба раза!
28
Тем временем Джон Руни, «кинокомик десятилетия», по оценке издания «Лос-Анджелес таймс», молился. Как бы он ни нагрешил в этой жизни, все-таки в детстве его крестили, и теперь Руни тихонько сидел на своей скамейке и беззвучно, истово возносил молитвы.
Что-то маленькое и острое ткнуло его в шею. Он оборвал молитву на полуслове и посмотрел вниз. На сиденье лежал маленький скомканный листок бумаги. Это что еще за новости?
Листок явно был вырван из молитвенника. Поверх нот чернели буквы:
РАЗВЕРНИ МЕНЯ.
Руни прикрыл бумажку ладонью, быстро оглянувшись на охранников. Здоровяк — Малыш Джонни, так, кажется? — сидел на алтаре, как на капоте машины, и зевал так отчаянно, что было видно пломбы на зубах.
Руни развернул листок.
РУНИ, Я СИЖУ ЗА ТОБОЙ. МЕДЛЕННО ПЕРЕДВИНЬСЯ В ЦЕНТР СКАМЬИ, НАДО ПОГОВОРИТЬ. ТОЛЬКО НЕ ЗАСВЕТИСЬ, УБЛЮДОК НА АЛТАРЕ НЕ ДОЛЖЕН НИЧЕГО ЗАПОДОЗРИТЬ!
ЧАРЛИ КОНЛАНРуни сунул записку в карман — до поры, пока не удастся от нее избавиться. Следующие несколько минут он потихоньку скользил по полированному ясеневому сиденью к центру скамьи.
На полпути он услышал скрипучий шепот:
— Господи, Джон! Я сказал «медленно», а не «со скоростью улитки».
— Извини, — шепнул Джон в ответ.
— Видел, что они сделали с Хопкинсом?
Руни угрюмо кивнул.
— Как думаешь, что им нужно от остальных? — спросил он.
— Ничего хорошего, — ответил Конлан. — Это я тебе могу гарантировать. Больше всего меня пугает то, сколько вокруг церкви копов. Если бы не мы, этих сволочей уже расстреляли бы или посадили пожизненно.
— Ну а нам-то что делать?
— Драться. Тодд Сноу сидит за мной. Он говорит с Хавьером Брауном, толстосумом. С тобой нас будет четверо.
— Но что мы можем? — спросил Руни. — Ты видел, что они сделали с Хопкинсом, стоило ему тявкнуть.
— Пока что подождем. Терпение. Выберем момент. Вчетвером мы справимся с одним-двумя. Для начала. Джон, у нас может не быть выбора.
29
Радость репортера «Нью-Йорк таймс» Кэти Калвин от того, что ее выпустили из церкви, быстро сменилась раздражением: теперь ей пришлось стоять в очереди на допрос. Копы согнали потерпевших на пятачок возле «Сакса» на Пятой и не собирались никого отпускать, пока четыре следователя, сидевшие за раскладными столиками, не возьмут у всех показания.
Калвин впервые заметила антенны новостных фургонов, возвышавшиеся над толпой и бело-синими полицейскими машинами, как мачты пиратской армады.
Секундочку. А чего, собственно, ей жаловаться? Она была там, куда каждый стремился попасть. Внутри ограждения!
Калвин быстро оценила преимущества своего положения. Она была в соборе до, во время и после захвата. Она своими глазами видела осаду! Это был эксклюзивный материал.
Затем она приметила в очереди Кармеллу — бельевую супермодель. Не бог весть что, но для начала сойдет.
— Кармелла? Привет. Кэти Калвин, «Нью-Йорк таймс». Как ты себя чувствуешь? Где ты была, когда все это случилось? Что ты видела в соборе?
— Я была спьереди, немного слефа, — с чудовищным австрийским акцентом ответила двухметровая блондинка. — Бедную Каролин только-только проньесли мимо нас. Потом Эберхарда, моего охранника, ранили газом ф промьешность. Теперь я нигде не вишу Эберхарда. Я написала ему уше сто эсэмэсок, но он не отфечает. Фы его не фидели?
Кэти Калвин с любопытством разглядывала долговязую модель. «Может быть, у нее шок? Будем надеяться, что да».
— Э… нет, кажется, — ответила Кэти. — Говорят, отпустили не всех заложников. Ты знаешь что-нибудь об этом? Может, слышала что-нибудь?
— Ал-лё, — сказала блондинка. — Фы фидите где-нибудь Тшона Руни? Лору Уинстон? Эту маленькую шлюху Мерседес? Они фсе фнутри. И мэр тоше. У преступникоф софсем нет фкуса. Инашье зашьем они захфатили этих неудашьников и фыпустили менья?
«И прафда, зашьем?!» — подумала Кэти Калвин, кивая и осторожно пятясь подальше от модели. Эта дикая женщина была еще и недовольна тем, что ее отпустили. Ей непременно хотелось быть в VIP-зоне, даже если эту зону захватили террористы. Да уж, знаменитости — обычные люди. Такие же, как мы с вами.
В толпе зашикали, люди стали подниматься на цыпочки, вытягивая шеи. Калвин вместе со всеми обернулась к собору.
Из-за капота какого-то грузовика она разглядела верхнюю часть дверей, и они открывались. Что на этот раз? Она побежала вперед, локтями прокладывая себе путь к сенсации.
