Светлана Алешина - Обаяние «новых русских»
Если представить, что Путов украл деньги и сбежал с женой своего шефа на юг, он должен был понимать серьезность своего шага. Сумма была явно не такая, чтобы Гээф попереживал да и оставил его в покое. И у Путова были все основания беспокоиться за судьбу своих близких. В данном случае самым близким для него, естественно, являлся сын Всеволод.
Чтобы окончательно развеять свои сомнения насчет виновности Путова, Лариса набрала номер. Довольно скоро в трубке послышался детский голос:
– Алло!
– Это Сева?
– Да, – несколько растерянно ответил мальчик.
– Кто-нибудь из взрослых дома есть?
– Нет, я один.
– А папу ты давно видел?
– Нет, вчера заезжал, сказал, что уезжает и скоро вернется.
– Сева, это Лариса Викторовна. Скажи, папа ничего не говорил тебе обо мне вчера?
– Ну, он вас вспоминал. Сказал, что, как только вернется, мы все вместе поедем кататься на яхте! А что, не поедем? – неожиданно обеспокоенно спросил Всеволод.
– Да нет, что ты! – поспешила успокоить его Лариса. – Конечно, поедем. Ну пока, спасибо тебе.
Лариса отключила связь. Этот звонок прояснил для нее по крайней мере одну вещь: человек, который присваивает крупную сумму денег, не ведет себя так… Оставил мальчика дома одного, тем более Лариса знала, что Путов относится к сыну особенно трепетно и не мог так поступить. К тому же упоминание ее имени в разговоре с сыном польстило ей: Путов сыну никогда не врал и не стал бы просто так обещать то, чего делать не собирался.
В этот момент раздался телефонный звонок. Когда она сняла трубку, то услышала сухой и даже резкий голос господина Березова, или, как она привыкла его называть, Боцмана.
– Лара, это я, Роман Евгеньевич.
– Я поняла. Твой высушенный голос трудно не узнать. – Почему-то Лариса в порыве дурного настроения решила слегка поязвить над ним. Хотя за последнее время настроение ее заметно улучшилось.
– Я боюсь, что мы скоро все высохнем, – ответил Березов. – У меня к тебе разговор, буду в «Чайке» через пятнадцать минут. – И, не дожидаясь реакции со стороны Ларисы, повесил трубку.
Когда он предстал перед ее очами через указанное время, она поразилась тому, какие изменения претерпела внешность Боцмана со времени вчерашнего совещания. Было видно, что он провел бессонную ночь. Круги под глазами, придававшие его костлявому лицу сходство с Кощеем Бессмертным, еще больше посинели, и Ларисе показалось, что Березов сегодня достоин сравнения с Мефистофелем.
Нос его, похожий на электрический рубильник, заострился, будто у покойника.
– Роман Евгеньевич, ты что? Нельзя так много работать, – не удержалась Лариса от комментария.
– Это удел слабых и безвольных людей, – жестко заявил в ответ Боцман. – А мы с тобой к ним не относимся. Короче… – Он уселся за стол, достал сигарету, закурил и после первой же затяжки произнес: – Есть предложение снять Гээфа с поста президента ассоциации.
И пристально посмотрел на Ларису. Та ждала продолжения речи Березова и никак не реагировала.
– Я уверен, что Путов не мог действовать сам, – продолжил Боцман. – Они сговорились, чтобы кинуть наш банк. Я в этом совершенно уверен.
– Я бы не стала так категорично это утверждать, – ответила Лариса и снова почувствовала, как румянец заливает ей лицо.
Это не ускользнуло от внимания цепкого и наблюдательного Березова.
– Слушай, Лариса Викторовна, ты, конечно, извини… Это не мое дело, но…
– Что?
– Ну, в общем, если у тебя с Путовым какие-то отношения, то я в этом не виноват.
– И никто в этом не виноват, – с вызовом ответила Лариса.
– Значит, отношения все же есть. – Боцман поиграл желваками и уставился в стол.
– Какие могут быть отношения с человеком, который пропал и неизвестно где находится? – возразила Лариса.
– Я имел в виду, что были. В принципе ничего такого, что тут смущаться? Просто ты ведь знаешь, что я многое вижу, но мало что говорю… Если не хочешь развивать эту тему, не надо, пожалуйста… – Боцман замолчал, тщательно докурил сигарету, затушил ее и, глядя прямо в глаза своей собеседницы, спросил: – Так ты поддержишь это решение?
– О снятии Филимонова?
– Да. Дело в том, что все поддерживают – и Ястребов, и Шестаковы…
– Ну, что они поддержат – в этом я не сомневалась, – улыбнулась Лариса, намекая на то, что Березов являлся слишком мощной финансовой фигурой и оказывал большое влияние почти на всех членов ассоциации.
Березов никак не отреагировал на ехидное замечание Ларисы и немигающим взглядом продолжал смотреть на нее.
– А вот насчет себя я пока не знаю, – закончила фразу Лариса. – Я сама хочу разобраться во всем этом деле.
Березов криво усмехнулся:
– Что, тебе не дают покоя лавры женщин-сыщиков? Я наслышан о твоих подвигах, но здесь, где затрагиваются мои интересы, я предпочел бы контролировать ситуацию лично. – Тон Боцмана стал сухим и жестким.
– Роман Евгеньевич, вы можете поступать как вам будет угодно, а мне предоставьте свободу действий. – Лариса жестко посмотрела своими зелеными глазами на Березова.
В ее взгляде не было ни следа сомнения в своей правоте. И Боцман это почувствовал.
– И что же ты собираешься делать?
Лариса пожала плечами.
– Ты знаешь, я ничего не имел против Машки Филимоновой, – осторожно произнес Березов, – но чувствую, пардон, своим задним местом, что не мог такой красавец, как Путов, польститься на этот секонд-хенд.
– Как ты можешь так цинично говорить о женщинах? – с грустной улыбкой произнесла Лариса, но сама подумала, что Боцман очень даже прав.
– Тебе нужна моя подпись? – спросила Лариса, взглянув на часы и давая понять Березову, что ему пора сматываться.
– Мы проведем собрание, вероятнее всего, завтра, там скорее всего твоя подпись и будет нужна.
Закончив таким образом разговор, Березов встал из-за стола, правильно расценив намек Ларисы, и пошел к выходу.
– Так мы договорились? – спросил он уже на пороге. – Мне кажется, это самое разумное решение.
– Председателем изберем, конечно, тебя?
– Нет, Ястребова. Он человек молодой, ему надо расти.
– Хорошо, я подумаю.
– Я тебе позвоню сегодня вечером, уточню, когда будет собрание.
И Березов, задержав на Ларисе взгляд еще на несколько секунд, развернулся и покинул ее кабинет.
Когда он ушел, она уже точно знала, что будет делать. Приход Березова и его разговоры о Владимире и Маше подтолкнули Ларису к активным действиям и окончательно оформили ее решение: надо ехать. В самом деле, совершенно незачем сидеть на месте и пережевывать свои эмоции. Это абсолютно неконструктивно. Она должна приняться за дело буквально с этого момента.
Глава 4
«Господи, ну и видок у тебя, Лариса Викторовна», – ехидненько пошутила она над собой, рассматривая в зеркале такси свое лицо, начисто лишенное косметики, и горловину простого платья из обычного китайского ацетатного шелка. Ни дать ни взять – кошелка откуда-нибудь с окраины города.
Но именно этот имидж был необходим ей на первом этапе операции. Она еще не знала, что будет потом, и плохо представляла себе последовательность действий, но то, что надо начать с внешнего вида, знала наверняка. Она уже выяснила, что поезд из Адлера на Тарасов уходит сегодня вечером после стоянки в так называемом отстойнике.
До его отхода оставалось каких-то три часа. Ей нужно было успеть вначале в отстойник, чтобы провести работу с представителями железнодорожного сервиса.
Она не скупилась на оплату, и таксист лихо довез ее до места.
Вокруг царило буйство субтропической природы: кипарисы, неимоверное количество летающих насекомых самой невообразимой окраски, чуть солоноватый привкус ветерка, доносящегося с моря.
И даже железная дорога, которая по своей сущности явно должна была дисгармонировать с окружающей обстановкой, здесь выглядела вполне уместно и не вызвала у Ларисы чувства отторжения. Вообще Черноморское побережье вряд ли что может испортить. Ну, конечно, если здесь настроить каких-нибудь металлургических гигантов – может быть, но слава богу, такая мысль еще не пришла никому в голову. Поэтому запах, исходивший от просмоленных шпал и стоявших на станции поездов, так не раздражал, как это наверняка было бы в родном Тарасове.
Лариса нарочно взяла с собой старую сумочку, чтобы выглядеть совсем как казанская сирота, как простая женщина, чтобы никто не мог заподозрить в ней жену нового русского, владелицу собственного ресторана. Конечно, в сумочке хранились необходимые для пребывания на юге доллары, но кто о них знал?
Именно такое, адекватное своему виду впечатление она произвела и на рабочих-путейцев. Они отнеслись к ней как к вполне гармоничному элементу пейзажа железнодорожной станции. Наверняка они подумали, что какая-нибудь проводница возвращается с прогулки по городу.
