Максим Окулов - По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2
— Саша, я тебе верю. Просто, насколько я понял, ты, говоря о возможности помощи моему сыну, оперируешь исключительно законными методами. Может, нам имеет смысл рассмотреть иные возможности?
— Да, Гриша, я всегда старался действовать в рамках закона. Но сейчас, поверь, я буквально иду по краю. Более того, это дело контролируется Генеральным Прокурором. Я не стал тебе говорить, но, видно, придется. Дело в том, что сегодня перед нашей встречей мне пришлось прибегнуть к натуральному шантажу своего непосредственного начальника. Сам понимаешь, какие теперь могут быть для меня последствия. Так что в этой ситуации в первую очередь ради Дениса нельзя преступать закон. Этого только и ждут, чтобы передать дело послушному следователю, который раскрутит парня на умышленное убийство. Ты этого хочешь?
— Саша, прости. Конечно, я не имею права тебе не верить. Прости, просто такая ситуация, что…
— Перестань. И не рви себе душу. Он, в конце концов, взрослый мужик. Прорвемся.
* * *Следующая ночь также прошла без сна. Раньше я был уверен в том, что в тюрьме наверняка лучше всего сидеть в одиночке. Оказалось, что это просто кошмар, особенно в отсутствии каких бы то ни было средств развлечения: ни по телефону позвонить, ни музыку послушать, ни напиться! Однако острее всего ощущалось желание поговорить — хоть с кем-нибудь. Днем я очень обрадовался визиту к следователю. Допрос не занял много времени. Я подписал свои показания, после чего Виктор Александрович предъявил мне обвинение в превышении пределов допустимой обороны и постановление о заключении меня под стражу. Следователь постарался меня успокоить, сообщив, что пока никаких новых неприятностей не произошло. Вернувшись в камеру, я обнаружил стоящую на нарах объемную спортивную сумку. Сверху лежало письмо. Это было послание от отца. Он, как мог, старался меня утешить и подбодрить, но я ощутил, что и ему было очень муторно. В сумке лежали вещи. Мои вещи! Я сразу вспомнил свою квартиру, представил шкаф с аккуратно разложенной одеждой. Это было словно в другой — прошлой жизни… Я снова ощутил страшное одиночество. Идеально было бы забыться глубоким сном, но и это было невозможно.
Утром следующего дня, измученный и невыспавшийся, я очнулся от краткого забытья. С лязгом открылась дверь в камеру.
— Заречин, с вещами на выход!
Тяжело вздохнув, я вышел в тюремный коридор. Внутри, в районе солнечного сплетения, поселился ледяной комок. Неизвестность… Что может быть хуже?
Поплутав по московским улицам, машина въехала в мрачный двор. Меня повели по гулким хмурым коридорам. Сегодня я вспоминаю все происходившее тогда, как во сне. Отпечатки пальцев, флюорография, душ, личный досмотр и страшного вида толстенная многоразовая игла, которой некое человекообразное существо — женщина, судя по форме, взяло у меня кровь из вены. Наконец, все формальности были закончены, и меня вновь повели. Сердце сжималось все сильнее — впереди ожидает камера. Как меня там встретят, что будет дальше? Иногда накатывала такая паника, что просто хотелось выть.
Очередной лестничный пролет, очередной поворот за угол… Я уже окончательно запутался, следуя по тюремному лабиринту. Следующий коридор неожиданно оказался чище и светлее всех предыдущих. Здесь даже пахло иначе.
— Стоять! Лицом к стене! — скомандовал конвойный и загремел связкой ключей.
Дверь камеры со скрипом отворилась.
— Принимайте сидельца, — обратился конвойный к обитателям камеры.
Сглотнув комок в горле, я шагнул внутрь. За спиной с лязгом закрылась тяжелая металлическая дверь.
Представшая перед глазами картина запечатлелась в памяти настолько отчетливо, словно мой мозг сделал в тот момент качественное цветное фото. Стены, выкрашенные светло-серой масляной красной, темный пол неопределенного цвета. Два довольно больших окна с толстыми прутьями решетки. В камере было светло и чисто. Под окнами — три кровати. Одна из них явно ожидала меня, словно ежась голой панцирной сеткой. Слева от входа на простенькой тумбе стоял небольшой телевизор, а в дальнем углу белел металлическими боками холодильник. Рядом — журнальный столик и одно кресло. В нем вальяжно развалился один из моих сокамерников. Это был мужчина лет пятидесяти, слегка полноватый, почти совсем лысый. Остатки волос тронула благородная седина. Незнакомец был одет в новенький спортивный костюм. Мое появление оторвало его от чтения «Ведомостей». Он сложил газету и изучающе смотрел на меня.
Второй сиделец был моложе. Мы вполне могли быть ровесниками. Высокий, подтянутый, с короткой стрижкой. Все мое внимание сразу сосредоточилось на его глазах — серых и холодных. Резким движением отложив в сторону книгу, он стремительно соскочил с кровати и вразвалку подошел ко мне.
— Ну чё! Здороваться не учили?
— Добрый день, — мой голос предательски дрогнул.
— Думаешь, для тебя он будет добрым? — осклабился парень. — Матвеич, гляди, к нам очередного оптимиста прислали, — обратился он к своему товарищу, который в ответ лишь поморщился. — Ну что, парень, ты готов скрасить жизнь двум сидельцам?
— Каким образом? — кажется, начали реализовываться мои самые худшие опасения.
— Как каким? Неужто не догадываешься?
— Это беспредел. За что? — я был близок к панике, сердце бешено колотилось.
— О! Да ты у нас, оказывается, грамотный, и, типа, в понятиях разбираешься. А мы вот с Матвеичем беспредельщики. И что?
— Юра, оставь парня, на нем вон лица нет. Имей совесть! Любая шутка имеет свои границы, — подал голос мужчина, сидящий в кресле.
— Ну вот всегда так! Только решишь кого-нибудь безобидно разыграть, как Матвеич весь кайф обломает! — на лице недавнего противника сияла беззлобная радушная улыбка. — Ты не обижайся на нас, парень. Тут ведь от безделья с ума сойдешь. Расслабься, проходи, вот твои нары, — указал он мне на свободную кровать.
С громким вздохом облегчения я бросил скатанный в рулон матрас на голую панцирную сетку.
— Давай знакомиться, брателло. Меня зовут Юрий. Статья 188, часть первая. Очень надеюсь, что первая, — Юрий с улыбкой протянул руку.
— Денис. Денис Заречин. 107-я.
— Ух ты! Так ты у нас серьезный парень! Кого замочил?
— Депутата Московской Областной Думы.
Второй мой сокамерник при этих словах резко отложил газету.
— Интересно, молодой человек, очень интересно, и кто же этот несчастный? Да, простите, забыл представиться, Лев Матвеевич.
— Его зовут Кирилл Семенович Левин.
— Допрыгался, сука! — мой новый знакомый с искренней злорадной улыбкой грохнул кулаком о журнальный столик так, что тот покачнулся на хлипких ножках. — Денис, получается, что я ваш должник! Вы избавили меня от реализации планов мести этому человеку.
— Правда? Лев Матвеевич, а как вы с ним связаны?
— Это долгая история. Но попал я сюда по его милости. Попался как последний лох! Понимаете, я искренне поверил этому человеку, а оказалось, — в камере повисла длинная пауза. — Оказалось, что он соблазнил мою дочь, которой не было еще и семнадцати. Когда же я заявил ему, что прекращаю все совместные дела, то он просто посадил меня сюда. Так вот.
— Ну что же, — сказал я, присаживаясь на свою кровать, — в таком случае его смерть весьма характерна. Он погиб в квартире своей любовницы. Я, понимаете ли, решил устроить сцену ревности, он достал пушку, случилась потасовка, в которой он сам и нажал на курок. Пуля вошла ему в глаз.
— Ухарь! — подал голос Юрий, лежащий на своей кровати.
— Юрий, а что означает ваша статья? — спросил я.
— Слушай, Дэн, давай на ты, не могу терпеть этого выканья. А статья моя означает контрабанду. У нас фирмочка небольшая по поставкам продуктов питания. Вот мы и…
Речь Юрия прервало демонстративное покашливание Льва Матвеевича. Юрий тут же спохватился.
— Да, вот, короче, там все и приключилось.
— Ну, Денис, у вас из всех нас самая легкая статья, как это ни парадоксально.
— Это если меня не разведут на умышленное убийство, а то и еще похуже — исполнение заказа.
— Ну, молодой человек, если уж вы попали в такую камеру, то, надо думать, покровители у вас есть. Хотя, не скрою, дело у вас скверное. Ну да ничего. Вот, позвольте вас угостить.
Лев Матвеевич достал из своей тумбочки бутылку коньяка и рюмку.
— Не откажетесь?
— Спасибо, будет очень кстати. А вы не будете?
— Нет, я воздержусь, а Юра у нас на диете, — мой собеседник лукаво ухмыльнулся.
— Да, Дэн, я в завязке. В полной. Так что пей смело!
— Ваше здоровье, — коньяк приятно обжег пищевод, опустившись теплым шариком в желудок.
— Может, еще одну?
— Достаточно, огромное вам спасибо!
— Благодарю. Здесь принято говорить «благодарю», привыкай, Дэнис.
Мои друзья по несчастью вернулись к своим занятиям, а я начал обживать новую территорию.
