Морье Дю - Трактир Ямайка
Прокравшись по коридору, Мэри подошла к лестнице. Теперь она уже знала, что третья ступенька сверху и самая нижняя скрипят. Бесшумно ступая, одной рукой держась за перила, а другой опираясь о стену, чтобы поменьше давить на ступени, она добралась до пустого холла, где стояли лишь шаткий стул и старые часы. Их хриплое дыхание нарушало тишину; казалось, что живое существо стонет прямо над ее ухом. В холле было темно, как в погребе. Она знала, что там никого нет, но и холл и закрытая дверь пустовавшей гостиной таили в себе опасность.
Воздух был спертый, тяжелый. Босые ноги стыли от холода каменных плит пола. Пока Мэри собиралась с духом, чтобы сделать следующий шаг в холл, из коридора вдруг проник луч света, и она услышала голоса. Очевидно, дверь бара отворили, раздался шум шагов, кто-то вышел и направился в сторону кухни, потом вернулся. Дверь бара, видно, осталась открытой, по-прежнему были слышны приглушенные голоса и виден луч света.
Мэри испытала сильное желание броситься по ступенькам обратно в свою комнату, забраться в постель и поскорей уснуть, ни о чем не думая, но в то же время бес любопытства толкал ее вперед по коридору. Она остановилась в нескольких шагах от бара, прижавшись к стене. Руки ее взмокли, лоб покрылся испариной. Сердце стучало так сильно, что вначале Мэри ничего не слышала.
Через полуоткрытую дверь виднелись полки бара, уставленные бутылками и стаканами, и узкая полоска пола. На нем валялись осколки стекла, а рядом темнело коричневое пятно от эля, пролитого нетвердой рукой. Находившиеся в баре сидели, должно быть, на скамьях у дальней стены -- Мэри их не видела. Они молчали, а затем вдруг раздался незнакомый ей голос, высокий и дрожащий.
-- Нет и еще раз нет, -- услышала она. -- Говорю в последний раз, я в этом не участвую. Выхожу из игры и -- конец нашему договору. Это убийство, мистер Мерлин, по-другому не назовешь, обычное убийство.
Незнакомец говорил тонким, дребезжащим голосом, словно был сильно взволнован. Кто-то, скорее всего сам трактирщик, тихо ответил ему, но Мэри слов не расслышала, их заглушило гоготанье разносчика; она узнала его манеру, грубую и оскорбительную. Он, видно, намекал на что-то, известное всем им, потому что незнакомец, защищаясь, снова быстро заговорил.
-- Повешение? -- произнес он. -- Я рисковал быть повешенным прежде, но за свою голову не боюсь. Нет, я о совести своей думаю и о Всемогущем. Я готов с кем угодно сразиться в честном бою и понести наказание, если придется, но когда дело доходит до убийства невинных людей -- женщин и детей, -- это прямая дорога в ад, Джосс Мерлин, и ты знаешь это не хуже меня.
Мэри услышала, как кто-то резко отодвинул стул и вскочил на ноги. Тут же кто-то грохнул кулаком по столу и выругался.
Джосс в первый раз повысил голос.
-- Не торопись, приятель, -- сказал он, -- не торопись. Ты в этом деле по самые уши, и к черту твою совесть! Повторяю, отступать теперь некуда, слишком поздно, поздно для тебя и для всех нас. Я с самого начала сомневался в тебе. Эдакий чистюля-джентльмен, манжетики боится замарать. И, клянусь Богом, я был прав. Гарри, запри-ка ту дверь на засов.
Среди начавшейся возни раздался крик, кто-то рухнул на пол, одновременно опрокинулся стол, хлопнула дверь, ведущая во двор. Разносчик снова разразился омерзительным, похабным смехом и принялся насвистывать один из своих мотивчиков.
-- Не пощекотать ли нам его, как Сэма-дурачка? -- спросил он, оборвав свист. -- Без шикарной одежды не многого он будет стоить. А мне бы очень подошли его часы с цепочкой. У бедняков вроде меня нет денег на часы. Пощекочи его своим кнутом, Джосс, и посмотрим, какого цвета у него шкура.
-- Заткнись, Гарри, и делай, что тебе велено, -- отвечал трактирщик. - Встань у дверей и пырни его ножом, если он попытается удрать. А теперь послушайте-ка, мистер юрист-секретарь из Труро, или как там вас? Сегодня вы одурачили самого себя, но сделать дурака из меня у вас не получится. Вам хотелось бы убраться отсюда, сесть на лошадь и ускакать в Бодмин? А к девяти утра вы бы пригнали в "Ямайку" всех мировых судей и полк солдат в придачу. Ведь вы это задумали?
Мэри услышала, как тяжело дышит узник. Видно, во время драки ему изрядно досталось: отвечал он сдавленным, прерывающимся голосом, словно страдая от боли.
-- Делайте свое черное дело, если решили, -- пробормотал он. -- Не мне останавливать вас. Даю слово, что не донесу, но и с вами не останусь, слышите вы?!
Последовало молчание, затем Джосс Мерлин заговорил снова.
-- Берегись, приятель, -- произнес он тихо. -- Однажды кое-кто тут тоже разглагольствовал и через пять минут уже болтался на веревке, его ноги лишь на полдюйма не доставали до пола. Я спросил, нравится ли ему висеть так низко от земли, но он не ответил. Язык вывалился у него изо рта, он прокусил его насквозь. Наверно, минут через семь он сдох.
Мэри так и стояла за дверью в коридоре. Лоб и затылок покрылись потом, руки и ноги налились свинцом, она с ужасом почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
В голове была лишь одна мысль -- добраться обратно до холла и укрыться в спасительной тени часов. Что бы там ни было, ее не должны найти здесь лежащей без чувств. Медленно, на ощупь она начала двигаться вдоль стены, подальше от света. У нее подгибались колени, подступала тошнота, кружилась голова.
Голос дяди доносился издалека, как будто он говорил, прикрыв рот руками.
-- Оставь меня с ним, Гарри, -- приказал он, -- сегодня тебе больше нечего делать в "Ямайке". Возьми его коня и убирайся -- отпустишь его на другой стороне от Кэмелфорда. А тут я сам управлюсь.
Каким-то чудом Мэри добралась до холла. Плохо соображая, что делает, она повернула ручку двери в гостиную и, едва переступив порог, без сил опустилась на пол и положила голову на колени.
На минуту-другую она, должно быть, потеряла сознание: мушки перед глазами слились в одно огромное пятно, и она погрузилась во мрак. Но неловкая поза, в которой она застыла, помогла ей быстро прийти в себя. Опершись на локоть, Мэри села и стала ловить звуки, доносившиеся со двора. Она услышала цоканье копыт и голос разносчика Гарри, бранившего лошадь, которая не желала стоять смирно. По-видимому, он все-таки вскочил в седло и пришпорил коня; раздался и вскоре затих дробный стук копыт. Теперь дядя остался в баре наедине со своей жертвой. Мэри принялась соображать, сумеет ли она найти дорогу к ближайшему жилью в Дозмери и позвать на помощь. До первого пастушьего домика мили две или три через болото. Туда-то и убежал несчастный идиот. А может быть, он и сейчас все еще валяется в канаве, воя и корчась.
Она ничего не знала об обитателях этого домика. Вполне возможно, они связаны с шайкой дяди Джосса, и тогда она прямехонько попадет в западню. Тетя Пейшнс спит наверху, да и какая от нее помощь; она может лишь помешать делу. Положение, похоже, безнадежное. У незнакомца -- неважно, кто он -- нет никакой надежды на спасение, разве что пойти на согласие с Джоссом Мерлином. Чтобы взять верх над дядей -- теперь, когда они остались один на один, требовалась немалая изворотливость, ибо трактирщик обладал огромной физической силой.
Отчаяние охватило Мэри. Если бы найти какое-нибудь ружье или нож, ей, возможно, удалось бы ранить или хотя бы обезоружить дядю и дать шанс несчастному выбраться из бара. О том, что рискует сама, Мэри не думала. Все равно, так или иначе, ее обнаружат. И что толку сидеть, съежившись в пустой гостиной. Обморок был сущим пустяком, и сейчас она уже презирала себя за слабость.
Поднявшись с пола, Мэри взялась за ручку двери и тихонько приоткрыла ее. В холле стояла полная тишина, только тикали часы. Света в дальнем конце коридора не было, дверь в бар, должно быть, закрыли. Возможно, именно в эту минуту незнакомец боролся за свою жизнь; придавленный к полу, он изо всех сил пытался вырваться из лапищ Джосса Мерлина. Однако из бара не доносилось ни звука. Что бы там ни творилось, все делалось безмолвно. Мэри уже собралась выйти в холл и прокрасться мимо лестницы в дальний конец коридора, как вдруг наверху довольно явственно скрипнула половица. Девушка остановилась и прислушалась: полнейшая тишина и опять скрип; над ее головой кто-то осторожно ходил. Тетя Пейшнс спала в другом крыле, разносчик Гарри ускакал на лошади минут десять назад. Дядя, она знала, оставался в баре с незнакомцем. Никто не поднимался по лестнице с тех пор, как она спустилась. Вот опять скрипнула половица, тихие шаги послышались снова. В пустой комнате на втором этаже кто-то был.
У Мэри вновь отчаянно заколотилось сердце и перехватило дыхание. Человек прятался наверху несколько часов. Каким-то образом проникнув в дом еще в начале вечера, затаившись, он слышал, как она отправилась спать. Если бы он поднялся позже, она услышала бы его шаги на лестнице. Скорей всего, как и она, он наблюдал из окна за прибытием повозок и видел, как маленький придурок с криками мчался по дороге к Дозмери. Всего лишь тонкая перегородка разделяла их, и он слышал каждое ее движение, как она повалилась на постель, а позже оделась и открыла дверь.
