Харлан Кобен - Прошлое не отпустит
Меган опустила взгляд. Агнес была права — пальцы едва попадали на нужные кнопки.
— Когда он приходит сюда, — прошептала Агнес, — у меня тоже начинают дрожать руки.
Меган, шагнув к кровати, снова обняла свекровь. Та спросила:
— Ты ведь тоже, Меган, верно?
— Что я тоже?
— Напугана. Ты дрожишь, потому что боишься его.
Меган не знала, что и сказать.
— Тебе ведь что-то угрожает, Меган, правда? Он тоже к тебе приходит?
Меган собралась было отрицательно покачать головой и уже открыла рот, чтобы произнести: «Нет, у меня все нормально», — но остановилась. Ей не хотелось лгать Агнес. Зачем несчастной женщине думать, будто страшно только ей одной?
— Я… Мне… Не знаю.
— Но ведь ты боишься, что он придет за тобой?
Меган судорожно вздохнула. Ей вспомнился Стюарт Грин и то, чем окончилась та история.
— Наверное, да.
— Не надо.
— Не надо?
— Да, не надо.
— Ладно, — кивнула Меган. — Вот что я вам скажу: я не буду бояться, если вы так говорите.
— Нет, не в том дело. — Агнес с недовольным видом отмахнулась, явно не принимая эту игру в поддавки.
— А в чем же?
— Ты молода, — сказала Агнес. — Ты сильная. Ты решительная. Тебе ведь приходилось трудно, верно?
— Как и вам.
Агнес пропустила эти слова мимо ушей.
— Ты не старуха, прикованная к постели. Тебе не нужно молить о помощи, дрожа от страха, что вот-вот с тобой покончат.
Меган молча посмотрела на свекровь. Интересно, подумала она, кто из них двоих проводит позитивную терапию, кто врач и кто пациент?
— Ты, главное, не сиди молча в темноте и не жди, что будет дальше, — настойчиво зашептала Агнес. — Не надо чувствовать себя беспомощной. Ладно? Ну, пожалуйста. Для меня. И для себя.
— Хорошо, Агнес.
— Обещаешь?
— Обещаю, — кивнула Меган.
И это были не просто слова. Терапия, не терапия, но то, что сказала Агнес, неопровержимая истина: страх — это плохо, но ощущение беспомощности еще хуже. Да и независимо от этого Меган после встречи с Лорен раздумывала, что надо сделать какой-то решительный шаг. При этом могут всплыть на поверхность детали ее прошлого, причем самые неприглядные, но, как верно сказала Агнес, это лучше, чем просто беспомощно ждать чего-то в темноте.
— Спасибо, Агнес.
Старуха заморгала, словно останавливая готовые хлынуть слезы.
— Уходишь?
— Да. Но я вернусь.
— А не можешь побыть еще чуть-чуть? — Агнес раскинула руки. — Совсем недолго. Я знаю, что тебе надо идти, но ведь несколько минут не так уж важны, правда?
— Правда. Совсем не важны, — кивнула Меган.
Глава 7
Едва Брум приступил к просмотру записей видеокамеры, запечатлевшей множество идиотов, выползавших из клуба, в поту, в клоунских шляпах, с выпивкой, ну и девочками, как ему позвонил из «Ла Крем» Руди.
— У Карлтона Флинна была постоянная девушка, — сообщил он.
— Кто такая?
— Тони Аллюр.
У Брума округлились глаза.
— Это ее настоящее имя?
— Такое же настоящее, как и все остальное, если ты понимаешь, о чем я.
— Ну да, ты у нас большой мастер слова. Когда она будет?
— Она сейчас здесь.
— Еду.
Брум не успел выключить телевизор, как в кабинет вошел Голдберг, его шеф — настоящая гора мышц.
— Это еще что такое? — Голдберг буквально навис над Брумом. От него несло пивом, потом и тунцом.
— Видеозапись из «Ла Крем» в вечер исчезновения Карлтона Флинна.
— А тебе-то она зачем?
Бруму не хотелось углубляться в подробности, но от Голдберга просто так не отделаешься. На нем была сейчас бежевая, а некогда, вероятно, белоснежная рубаха с высоким воротом. При разговоре шеф сердито похрюкивал, полагая, вероятно, что шумные звуки помогут скрыть его тупость. И пока действительно получалось.
— Ищу связь между Стюартом Грином и Карлтоном Флинном, — сказал, поднимаясь, Брум. — Оба исчезли в один и тот же день.
Голдберг глубокомысленно кивнул:
— Ну и куда ты теперь?
— Назад в «Ла Крем». У Флинна там была девчонка — стриптизерша.
— Гм… Такая же, как и у Стюарта Грина?
— Возможно.
Брум вытащил флешку. Пожалуй, стоило показать запись Эрин. У нее взгляд наметанный. Можно отвезти по пути в клуб. Брум поспешно вышел и, заворачивая за угол, оглянулся, опасаясь, что Голдберг последует за ним. Но тот стоял в кабинете, склонившись над телефоном и сжимая в ладони мембрану так, словно это способствовало более энергичной умственной деятельности.
Двадцать минут спустя, успев заглянуть на работу к Эрин, Брум уже сидел напротив Тони Аллюр в скрытой от посторонних глаз кабинке. Позади девушки, скрестив руки, стоял Руди. На вид Тони была этакая падчерица, которую в семье только шпыняли. В заведениях вроде «Ла Крем» это стандарт, в общем-то соответствующий в большинстве случаев действительности. Тони была юна, обладала точеной — разумеется, не обошлось без хирургического вмешательства — фигурой, но по грубоватому лицу было видно, что у нее уже было слишком много мужчин.
— Расскажи-ка мне про Карлтона Флинна, — по-просил Брум.
— Про Карлтона? — Тони заморгала, ее ресницы были наклеены так, что походили на клешни подыхающего на солнце краба. — Ой, он был такая лапочка! Пылинки с меня сдувал. Настоящий джентльмен.
Лгунья из Тони была никакая. Глаза ее метались, и выглядела она как напуганная птичка.
— Больше ничего не хочешь сказать?
— Пожалуй, нет.
— Где вы познакомились?
— Здесь.
— Каким образом?
— Он заказал приватный танец. Это не запрещается, сами знаете.
— А потом что, он тебя к себе повел?
— Нет, нет, что вы! У нас так не делается. Все по закону. Я бы ни за что не пошла.
Тут даже Руди закатил глаза.
— Слушай, Тони… — вздохнул Брум.
— Да?
— Я не в полиции нравов служу, так что, даже если ты с обезьянами трахаешься за деньги, мне все равно…
— Что-что?
— И еще: вряд ли ты имеешь какое-то отношение к тому, что случилось с Карлтоном. Но если ты и дальше будешь мне врать…
— Я не вру!
— Если ты и дальше будешь мне врать, Тони, — Брум понял руку, заставляя ее замолчать, — я тебя прижучу и засажу, просто так, для развлечения. Я все изображу так, будто это ты его убила, поскольку, знаешь ли, мне надоело возиться с этим делом, пора его закрывать. Итак, либо ты мне говоришь правду, либо садишься, и надолго.
Разумеется, это был чистый шантаж, и Бруму стало даже немного не по себе — нехорошо запугивать девочку, у которой не хватает мозгов, чтобы самой выпутаться. Тони оглянулась на Руди. Брум подумал, может, стоит отослать его прогуляться, но тот уже кивнул ей: выкладывай, мол.
Тони опустила глаза. Плечи у нее поникли.
— Он сломал мне палец.
Она держала правую руку под столом. На руке была красная перчатка — под цвет бюстгальтера, — и когда девушка сняла ее, стало видно, что мизинец отгибается в сторону, а кость едва ли не протыкает кожу.
Брум метнул взгляд на Руди. Тот пожал плечами:
— У нас тут не пункт «скорой помощи».
У Тони скатилась по щеке слеза.
— Карлтон — гнусный тип. Ему нравится делать мне больно. Он сказал, что если я кому-нибудь проговорюсь или начну жаловаться, он убьет Ральфи.
— Это твой парень?
Девушка посмотрела на Брума так, будто у него две головы.
— Это мой пудель.
— Ты знал об этом? — Брум повернулся к Руди.
— Ты что же, думаешь, меня интересуют домашние животные девушек?
— Я не о собаке, идиот. Я спрашиваю, ты про садистские наклонности Карлтона Флинна знал?
— Слушай, если кто-нибудь обижает моих девочек, я посылаю таких куда подальше. Но только если знаю, а если не знаю, что прикажешь делать? Это как если в лесу на тебя дерево свалится, что-нибудь в этом роде. Если не слышишь, разве тебя это волнует? Так и тут. Если не знаю, стало быть, не знаю.
Философ, понимаешь. Руди — философ мужского будуара.
— Он делал тебе больно и как-нибудь иначе? — спросил Брум.
Тони крепко зажмурилась и кивнула.
— Как? Можешь описать?
— Нет.
— Получается, он тебя ненавидел.
— Да.
— А теперь он исчез.
Веки Тони с накладными ресницами широко распахнулись.
— Но вы ведь сами сказали, что я не имею к этому никакого отношения.
— Может, и так, — кивнул Брум. — Может, не ты, но те, кому ты не безразлична, кто хотел тебя оберечь.
Тони снова растерянно смотрела на него. Он пояснил:
— Приятель, родители, кто-нибудь из близких друзей.
— Вы что, смеетесь надо мной?
Увы, растерянность ее была непритворной. Никого у Тони, кроме пуделя Ральфи, не было. Тупик.
— Ты когда Флинна в последний раз видела?
— За день до того, когда он… э-э… пропал.
— И куда с ним отправилась?
