Анна Данилова - Женщина-ветер
– Значит, туда мне и дорога.
– Неужели тебе не хватает твоего молодого мужа?
– Если бы ты только знала, Белка, как мне не хватает моего Захара… – Она проигнорировала мой прямой вопрос. – Я так тоскую по нему, так вою по ночам…
– А муж? – все допытывалась я, так хотелось узнать природу их взаимоотношений.
– Да что ты пристала ко мне со своим мужем?! Молчит, ничего не спрашивает, понимает, что явно поторопился, взял меня в траурном платье, на кровати, которая еще не успела остыть от Захара… чулки мне порвал… Пришел с букетом выразить соболезнования и… выразил… Они все скоты, Белка, кроме Захара и твоего Марка…
О Марке она, как мне показалось, сказала особенно уважительно.
– А куда мне было деваться? Я не могу жить одна. Да и тебя потеряла, что самое ужасное… Знаю, ты хочешь спросить меня, как я могла так поступить… Да очень просто. Закатила скандал Захару, сказала, что приезжала ночью к дому, смотрела на окна, видела ваши силуэты, а когда уже собралась уходить, ведь был жуткий холод, я промерзла даже в своей теплой шубе, Белка, то есть ты, вылетела как ошпаренная из дома, села на такси и уехала… Что еще я должна была подумать? Что вы там в шашки играли?
– Но ведь прошло какое-то время… Сколько времени ты молчала?
– Да. Я не знала, как мне дальше жить, что делать, чтобы вернуть себе Захара… То меня подолгу дома не было, то теперь – его…
– Неправда, его всегда почти не было дома, ты заговариваешься…
– Да какая разница?! Понимаешь, мне нужен был повод, и он случился. Захар пришел и сказал, что ему надоело, что я почти уже перебралась жить к Рожковым, что он знает, что я предохраняюсь, что я могу рожать, но не рожаю, что я не хочу рожать от него. И тогда я взорвалась, вспомнила вашу ночь, тебя, сказала, что знаю, что он любил тебя… Господи, как же это все тяжело! И знаешь, что он мне ответил? Он не стал финтить, он сам признался мне в том, что всегда любил тебя, что ты – святая, что он должен был жениться на тебе…
– Не лги мне, Беатрисс, он не мог сказать тебе, что мы были с ним той ночью, он не такой, он не стал бы наговаривать…
– Ну сказал же он, что любит тебя. – Она сощурила свои уставшие глаза и закурила новую сигарету.
– Да мало ли кого мы любим, – философски заметила я, хотя готова была последовать ее примеру и разрыдаться от невозможности когда-либо увидеть Захара. – И что дальше? Ты взяла нож, спокойно так подошла к нему и зарезала?
– Нет, мы поорали друг на друга, а потом он пошел в спальню раздеваться. Он же с работы пришел. И я подумала тогда, что ничего-то в моей жизни уже не изменится, что Захар будет только больше любить тебя, а меня в конечном счете и вовсе разлюбит, и останется у меня лишь… мечта… – Она странно так улыбнулась. Беатрисс, я не знала тогда, что ты имела в виду. А если бы знала, что бы изменилось?
– И что? – Я замерла.
– Поняла, что я в тупике, что моя жизнь словно остановилась… Я не могла допустить того, чтобы он бросил меня. Я пошла на кухню, взяла ножик, такой острый, немецкий, я им всегда мясо резала…
– Замолчи!!!
– Ты же сама хотела, вот и слушай. – Голос ее стал холодный, как сталь того ножа, которым она убила мужа.
Я знала ее в таком состоянии, знала – такая Беатрисс сумеет постоять за себя… Она научилась быть такой уже после того, как вышла замуж за Захара. Ты бы раньше научилась таким вот голосом отбривать мужиков, посылать их куда подальше…
– Я вошла в спальню, а он даже головы не повернул ко мне, мол, разговор окончен, хватит уже орать, выяснять отношения – это я прочла по его спине, ведь он продолжал стоять, отвернувшись от меня. И тогда я сказала ему, что сейчас убью его…
Она сделала паузу и закрыла глаза, видимо, ужасаясь тому, что собирается сказать (хотя я уверена, что эту историю, в красках, ты, Беатрисс, рассказала своему молодому мужу, посвятила его в свою тайну, что сблизило вас, двух животных, больше, чем постель, и что позволило тебе манипулировать им, просить о помощи – послать в тюрьму человека с пакетом для меня).
– И что, он повернулся тогда к тебе?
– Нет, – голос ее стал жалобным, она до сих пор страдала от грубости Захара и его неуважительного к ней отношения. – Тогда я сама схватила его за руку и повернула к себе, конечно, он поддался, он никогда бы не стал сопротивляться… И я ударила его ножом. Если бы нож скользнул по ребру, он остался бы жить, но я задела какой-то жизненно важный орган… К тому же он долгое время пролежал в спальне, пока я ездила за тобой… Потерял много крови. Ведь я была уверена, что это ты во всем виновата, когда осталась у нас той ночью…
– Ты могла бы спросить меня, Беатрисс… Я бы тебе все рассказала…
– Так расскажи мне сейчас, – усмехнулась она, словно заранее не веря в то, что я скажу ей правду.
Я вспомнила Захара, как я спросила его: «А как у вас с Беатрисс?» – «…Она изменила мне с другим мужчиной…»
А потом Беатрисс неожиданно ушла. Словно забыв о своем, казалось бы, самом важном вопросе – были ли мы с Захаром любовниками или нет? Раздавила в пепельнице последнюю сигарету, взъерошила волосы на голове, что-то пробормотала, потом, посмотрев на меня, произнесла со вздохом:
– Сегодня гулять не получится – дождь…
Хлопнула дверь. Я посмотрела в окно – над Москвой сияло солнце.
Глава 9
Я ничего не поняла. Она хотела оправдаться передо мной или перед собой, но у нее ничего не вышло. Она любила Захара, его невозможно было не любить, но страх потерять его и увидеть в качестве моего мужа привел ее к преступлению.
Когда вернулся Марк, я снова начала расспрашивать его о том, как ему удалось доказать мою невиновность, непричастность к убийству Захара. Зная характер Марка и его нежелание травмировать меня воспоминаниями об этом деле, я еле-еле выудила из него скупую информацию о том, что в хирургической практике Захара Пожарова был смертельный случай – пациент умер во время операции. Сын этого пациента, парень и без того склонный к шизофрении, пообещал во всеуслышание отомстить Пожарову, убить его, зарезать так же, как тот зарезал его отца. Состояние этого парня стало ухудшаться, а убийство врача стало прямо-таки навязчивой идеей. После смерти Захара в квартире этого шизофреника были обнаружены целая коллекция ножей, мятый листок с записанным на нем адресом Пожарова. К тому же в момент убийства его не было дома, и доказать свое алиби (он бормотал что-то о прогулке по парку) он не мог. Больше того, услышав о том, что Захара убили, он, бедолага, с радостью воскликнул, что это он, он отомстил наконец-то за своего отца… Парня поместили в психушку, где он продолжал хвастаться тем, что отомстил за отца.
– А остальное ты знаешь, – улыбнулся мне Марк какой-то неестественной улыбкой.
Я и раньше догадывалась, что дело сфабриковали, теперь же убедилась в этом.
– Хочешь сказать, что парня все равно бы не посадили, убей он Захара или нет, ему и так была прямая дорога в психбольницу?
– Изабелла, ну, скажи, тебе надо во всем этом копаться?
– Твои мозги плюс небольшое вознаграждение тем, от кого зависел исход дела, – и я на свободе?
– А как иначе я смог бы тебя вытащить оттуда, если ты сама, своим языком заточила себя в тюрьму? Ведь ты сделала все, чтобы тебя признали виновной! На что ты надеялась, что твоя «лучшая» подруга в последнюю минуту одумается, позвонит следователю и расскажет, как пырнула ножом собственного мужа, а потом, испугавшись, помчалась к тебе домой умолять о том, чтобы ты помогла ей избавиться от трупа? Разве ты не видела, что за человек твоя Беатрисс? И что за имя? К чему эти детские игры? Да она шлюха, первостатейная шлюха эта твоя Беатрисс…
– Марк, Беатрисс – несчастное существо, ты ничего о ней не знаешь. К тому же ты говоришь это сейчас нарочно, чтобы разозлить в первую очередь себя! Я знаю, тебе всегда нравились ее непосредственность, особое очарование, исходящее от Беатрисс, искрящаяся улыбка, даже ее вульгарность…
– Ты точно сошла с ума. – Марк схватил меня за руку и притянул к себе. – Ты идеализируешь ее, натянула на неисправимую махровую эгоистку маску сущего ангела и молишься на нее. Я согласен, она необычайно привлекательна, можно даже сказать, красива, но нельзя же из-за ее зеленых глаз прощать ей целый ворох недостатков и голое предательство!
– Марк, успокойся. Своей эмоциональностью ты лишний раз доказываешь мне и себе, что и сам любишь Беатрис и уже давно простил ее. Прошу тебя, Марк, давай пригласим ее на свадьбу…
– Ну уж нет, Белла, вот только об этом меня не проси. Может быть, спустя год или два вы и встретитесь, и наверняка по ее инициативе, но не сейчас. Пойми, она не должна знать, что ты простила ее и готова была простить уже в тот момент, когда сунула руку в карман и наткнулась там на нож… Скажи, что ты почувствовала тогда?
– Что он острый, – ответила я, высвободилась из его рук и ушла на кухню. Там, готовя ужин, я могла позволить себе спокойно вспомнить сегодняшний визит Беатрисс, ее сумбурное объяснение причины, толкнувшей ее зарезать Захара. Я спросила себя, как долго еще буду обманывать Марка и имею ли я право так поступать с ним, ведь, если бы не он, я ела бы сейчас за ужином черный хлеб с луком, пустой суп да слушала на ночь байки своих сокамерниц.
