Марина Серова - Смертельное лекарство
— Я и не думала ничего такого! — заверила я вдову. — Я просто хотела узнать об отношениях в семье. Теперь я точно не буду держать в голове подобную возможность. Что ж, Татьяна Валерьевна, большое вам спасибо, вы мне очень помогли. — Я поднялась и направилась к двери. Но возле самой двери мне пришел в голову еще один вопрос, и я обернулась: — Скажите, следовательно, Женя был в курсе всех дел Петра Петровича?
— Да, — подтвердила Вязьмикина. — Но не на сегодняшний момент, а по состоянию на прошлый год. Он вышел из фирмы год… нет, пятнадцать месяцев назад, зимой.
— Еще раз спасибо, — как можно любезнее сказала я и поспешила покинуть кабинет. Я заметила, что последний вопрос смутил и встревожил его хозяйку. Меня он тоже встревожил. У меня на губах вертелся еще один вопрос, оставшийся незаданным: в таком случае не тревожится ли Татьяна Валерьевна также за судьбу сына?
ГЛАВА 9
Не слишком любезное приглашение
Выйдя из офиса Вязьмикиной, я поспешила прочь, как будто хозяйка могла меня догнать. Кажется, я ее действительно встревожила. Напрасно или нет? Пока не знаю. Теперь куда? С кем говорить в первую очередь — с Бунчуковым или с Вязьмикиным-младшим? В раздумье я остановилась у обочины.
— Девушка, вы нам не поможете? — услышала я фразу, произнесенную чрезвычайно любезным тоном.
Я обернулась. Молодой человек, по виду предприниматель средней руки, стоя возле «шестерки», разглядывал план города. Вид молодого человека излучал, с одной стороны, растерянность и беспомощность, а с другой — говорил о безусловной порядочности обращавшегося.
Я подошла.
— Мы приезжие, — объяснил молодой человек, обнажая в улыбке чрезвычайно киногеничные зубы. — Вы не подскажете, как нам доехать до офиса наших партнеров? Они его обозначили на плане. Вот здесь…
Я склонилась к плану. В ту же секунду любезный молодой человек неожиданно, хотя и не слишком сильно, толкнул меня в бок. Поскольку я стояла, склонившись возле раскрытой дверцы, моему телу, согласно всем законам физики, ничего не оставалось, как мягко плюхнуться на сиденье машины. Чьи-то руки быстро и довольно энергично помогли мне продвинуться поглубже внутрь, мой любезный собеседник сел вслед за мной, дверца захлопнулась, и машина резко тронулась с места. Посторонний наблюдатель, даже если бы он следил за этой сценой, вряд ли бы заподозрил, что девушка (то есть я) села в машину не добровольно.
— Просим нас извинить, — произнес мой недавний собеседник, — за такое обращение, но этого требуют обстоятельства.
— Как я понимаю, город вы знаете достаточно хорошо, — заметила я, оглядывая остальных — сидевшего справа от меня хмурого парня и водителя — мужчину средних лет.
— Да, с городом мы знакомы. Можно сказать, с детства, — признался тот, кто меня толкнул. — Вы, я знаю, знакомы тоже. А потому нам придется принять некоторые меры предосторожности.
С этими словами он надел мне на глаза темную повязку.
— Мне придется извиниться еще раз — видно, день такой, — услышала я знакомый голос. — Но мы вынуждены… А то вы вдруг вздумаете повязочку того…
Я почувствовала, как чьи-то сильные руки свели мои руки за спиной, запястья охватил ремень.
«Ну, Татьяна, ты влипла, поздравляю, — сказала я себе. — Руки связаны, глаза тоже… Юбка, я чувствую, задралась до пупка. Осталось только кляп вставить — и вперед. Впрочем, в машине кричать бесполезно — никто не услышит».
Однако никто меня пока не лапал, вообще не касался. Машина мчалась вперед, мы несколько раз повернули.
«Интересно, кто это может быть? — продолжала размышлять я. — Турок, распознавший, что никакой представитель Митрохина к нему не приходил? Тот кавказец с винзавода? Или Спиридон, выследивший меня возле офиса конкурентов? Правда, надо признать, ни на кого из них эти ребята не походят — слишком вежливы. Прямо теряюсь в догадках».
— Мне еще раз придется извиниться, — услышала я голос парня, — но я вынужден просить вас пригнуться. Стекла у нас не тонированные…
«Проезжаем КП ГАИ, — догадалась я. — Может, попробовать позвать на помощь?»
Однако парень предупредил мое желание. Одной рукой крепко зажав мне рот, другой он наклонил мою голову вперед, так что она коснулась колен. В таком положении меня зафиксировали с помощью еще одного ремня, а рот заклеили клейкой лентой. На малой скорости мы проследовали КП — в этом я не сомневалась, — и машина пошла быстрее. Спустя несколько минут ремень и липкую ленту сняли, я смогла распрямиться и облизнуть губы.
— Может, вы развяжете и руки? — попросила я. — А то неудобно так сидеть. Честное слово, я не собираюсь подглядывать.
— Что ж, если обещаете… — не слишком уверенно сказал парень, однако руки все же развязал. Теперь я, можно сказать, просто каталась в сопровождении двух любезных кавалеров.
Прошло еще минут двадцать, и машина свернула с шоссе и закачалась на проселке.
«Подъезжаем, — поняла я. — Ну, Татьяна, готовься ко всему. Впрочем, руки у тебя теперь свободны, а твои спутники не знают, как ты умеешь драться. Но драка, как нас учили, — последнее дело. Даже если я вырублю этих двоих и водителя (что еще не факт — может, их тоже чему-то учили?), то куда я побегу? И откуда я знаю, может, кругом еще целая толпа таких же? Пока подождем».
Мы поднялись по ступенькам и вошли в дом. Здесь с меня сняли повязку. При этом мой спутник вновь рассыпался в извинениях.
«Сколько вежливости — прямо „три мушкетера“,» — успела подумать я. Между тем парень постучал в дверь и, слегка приоткрыв ее, произнес:
— Игорь Геннадьевич, мы приехали. Да, привезли. Впустить?
И затем, обращаясь ко мне, сказал:
— Входите, вас ждут.
В комнате, куда я вошла, было полутемно. Шторы задернуты, горел лишь слабый светильник на стене. В кресле возле низкого столика сидел человек лет тридцати, в очках, с интеллигентным лицом. По внешности его можно было принять за преподавателя вуза или лицея. Я его никогда раньше не видела. Он молча указал мне на другое кресло. Я села.
— Ну что, будем знакомиться? — сказал он. — Меня зовут Митрохин Игорь Геннадьевич. А кто вы, прекрасная незнакомка, взявшаяся защищать мои интересы? Вы случайно не из органов? Если так, то к списку моих преступлений добавится еще похищение сотрудника милиции.
— Нет, я не из органов, — с трудом выдавила я. Положение было дурацкое. Я лихорадочно соображала, что мне говорить и вообще как себя вести.
— Ну, в таком случае можно продолжить беседу, — повеселел Митрохин. — Надеюсь, мои сотрудники не причинили вам боли или какого-либо вреда?
— Нет, ваши секьюрити были сама вежливость, — искренне похвалила я. — Прямо галантные кавалеры, а не служба охраны.
— А они вовсе не служба охраны, — поправил меня Митрохин. — Просто мои сотрудники, которых я попросил выполнить эту не совсем обычную работу. Впрочем, о нас, о нашей работе вы, я полагаю, узнали уже достаточно. А вот я о вас по-прежнему не знаю ничего. Как, сами будете рассказывать или… Нет, мы не будем вас пытать током или вешать вниз головой — это не наши методы. Просто мы будем вынуждены временно ограничить вашу активность вместе со свободой. А то еще где-нибудь начнете называться моей представительницей… Итак?
К этому времени я уже приняла решение. В данной ситуации следовало говорить правду. В конце концов, я имела дело с компаньоном Лунина — какой смысл скрывать что-либо от него? Я рассказала моему собеседнику о визите Кати Луниной, о ее предложении, о моем расследовании — опустив, правда, кое-какие подробности: например, об участии Ильи или о том, что мне поведала Вязьмикина.
Митрохин слушал меня с интересом, я бы даже сказала, с изумлением. К концу рассказа он смотрел на меня с нескрываемым уважением.
— Так вот вы кто… Я вообще-то слышал это имя — Татьяна Иванова, кто-то из знакомых упоминал. Но то, что вы проделали в нашем с Олегом случае, — это просто фантастика.
Он нажал кнопку звонка. В дверях показался мой похититель.
— Сережа, представляешь, кого мы похитили? — обратился к нему Митрохин. — Это знаменитая сыщица Таня Иванова. И она, как ни странно, действительно представляет наши интересы.
Сережа развел руками, что выражало одновременно смущение, извинение и жажду прощения.
— Надеюсь, вы на нас не обиделись? — спросил он. — Мы были вынуждены причинить некоторое…
— Бросьте, — махнула я рукой. — Вы не похитители, а просто рыцари.
— Ради такого дела принеси нам что-нибудь, будь добр, — попросил Митрохин. — Нам еще надо поговорить.
На столе появились фрукты, бокалы и бутылка с узким горлышком. Митрохин разлил вино по бокалам.
— За знакомство! — провозгласил он. — И за новых друзей! Пейте, не бойтесь — это не та жидкость, что разливается на улице Маркса, это настоящее «Токайское». Ну что ж, — сказал Митрохин, чуть пригубив из своего бокала и тут же поставив его на стол. — Вы на мои вопросы ответили, теперь, полагаю, пора отвечать мне. Ведь у вас есть вопросы ко мне?
