Марина Серова - Все учесть невозможно
И как же мне его расстегнуть? Не могу же я проникнуть в закрытую от посторонних взглядов душу…
* * *— А что вас интересует? — спросил отрок, глядя на меня глазами ангела с картинки. Кстати, картинка была написана в духе примитивизма. Ангел был прямо с открытки — такой денатурированно-сладкий, что хотелось разбавить сиропчик водой. Вот и с этим парнишкой — меня посетило острое желание добавить в его внешнее благонравие кайенского перца.
— Дискета.
— Они же бывают разные… — развел он руками. — Вам какая нужна? Чистая?
— Давай не будем играть в детские игры, — усмехнулась я. — Вроде мы с тобой вполне взрослые ребята, чтобы разговаривать по-нормальному…
— Мне еще нет восемнадцати. Я несовершеннолетний, — поспешил предупредить меня Федор.
— Я и не собираюсь тебя соблазнять. Но говорить без сюсюканья и подобия лепета с тобой можно?
— Попробуйте, — усмехнулся он и бросил на меня такой взгляд, что я поняла — у халивинских детей в душе такая мозаика, что только бог знает, как их папенька справляется со всей этой навороченной галиматьей.
— Меня интересует дискета, на которой было написано «Секретные материалы».
— Это Малдер, что ли? — улыбнулся он.
— Слушай, давай оставим приколы на свободное время, а? — попросила я. — Твой папа хочет получить эту дискету назад. Как можно скорее. Чем она ему дорога, я не знаю. Может, там его первые стихи. Но ты чаще других крутился возле компьютера и наверняка ее видел. Вспомни — может быть, ты просто нечаянно забросил ее в стол и не можешь вспомнить, в который из ящиков?
— Я ее не видел, — покачал он головой. — Все дискеты у меня лежат в коробке. Можете посмотреть. Но я бы обратил внимание на дискету с такой надписью.
Конечно. Обратил бы. Я в этом не сомневаюсь. Название любимого подростками сериала на сто процентов привлекло бы его внимание. Возможно, он даже захотел бы ознакомиться с ее содержанием.
Федор смотрел на меня чистыми, невинными глазами, а мне отчего-то казалось, что он далеко не так наивен, как хочет казаться.
— Так, — проворчала я. — Твой отец явно не додумался до того, что вокруг него одни партизаны. Никто из вас эту дискету в глаза не видел. Сам папенька уверен, что он оставил ее именно в этой щелочке, поскольку собирался ее просмотреть после праздника. Но его от просмотра отвлекли. Больше в доме никого не было. Кого же мне арестовывать, Феликс Эдмундович? Тень отца Гамлета, что ли?
Он пожал плечами.
— А вы напишите на любой дискете про эти ваши Х-файлы и отдайте ее папе, — дал мне Федор дельный совет. — Пока он разберется, что к чему, вы уже далеко будете. Денег слупите, и полная свобода…
— Боже, как ты мне нравишься! — воскликнула я. — Умный мальчик. И какая нравственная чистота, какая честность! Только, во-первых, я не слупливаю деньги. Я их, мое милое дитя, зарабатываю. Во-вторых, твой папашка произвел на меня целую гамму впечатлений, и не скрою, очень малый процент из них составляли приятные. Но вот дураком он мне не показался. И в-третьих, я довольно честный человек. И давай лучше подумаем, кто мог взять эту чертову дискету и куда ее могли спрятать.
— Ну, я ж не сыщик, — развел он руками. — Я не обладаю такими способностями, как вы. Поэтому ищите сами. Я знаю только, что никого постороннего в квартире не было.
— Остаются Ирина и девочка, — задумчиво произнесла я, продолжая рассматривать златокудрого ангела на картинке.
— Какая девочка? — встревожился он. Я насторожилась. Чего это он так встрепенулся?
— Которая приходила и просила еды.
— А-а… — протянул он. — Она-то при чем? Она в комнату не заходила.
— А ты ее видел?
— Конечно, — передернул он плечом, — я выносил ей мамин презент.
— Описать сможешь?
Он замешкался. Ситуация интриговала меня все больше.
— У меня плохая память на лица, — наконец произнес он.
— Во что она была одета? Какой рост? Цвет волос? Цвет глаз?
— Я же говорю, я не помню ее…
— Я не заставляю тебя делать фоторобот! — вскипела я. — Опиши ее одежду. Это ты заметил?
— Юбка на ней была. И кофточка.
— Ой, спасибо! Прямо вижу ее. Вот она — в юбочке и в кофточке. Такой оригинальный наряд.
Нет, этот юный херувим начинал меня бесить. По его глазам я видела, что он просто смеется надо мной. И при этом хочет уйти от прямого разговора. Мальчик надеялся, что добрая тетя поговорит с ним чисто для проформы — приставать излишне не станет. И отпустит с сердобольной улыбкой. Чего мучить ребенка?
Но тетя оказалась злобной и неприветливой. Тетя буравила его взглядом и требовала воспоминаний о внешности девицы, которая помирала с голоду.
Почему он так не хочет напрягать память? Это весьма заинтересовало злобную Таню.
— Ладно, — устало согласилась я, — свободен. Пока. Надеюсь, что у тебя не надо брать подписку о невыезде?
— Куда же я денусь? — вежливо улыбнулся он. — Всегда к вашим услугам…
Ах, черт бы побрал эти самые услуги, мон шер! Но пока судьба была настроена по отношению ко мне неприветливо. И чего она так озлобилась?
Я бросила взгляд на картину. Летит, паразит. А ты вертись, как хочешь, в стане врагов…
Стремясь убежать от тоски, я встала и подошла к окну. Двор, кстати, был довольно неприятным. Даже привычных грибков и качелей не было. Только машины. Ряд иномарок. Кстати, их, по-моему, было больше, чем квартир. Из этого плавно вытекало, что у владельцев не по одной машине. Интересно, сколько их у Халивина?
Сам Халивин обещал приехать, но отчего-то не торопился. «Наверное, усиленно решает проблемы бедных слоев населения», — подумала я.
В это время во дворе показался знакомый силуэт. Федор. Прильнув к стеклу, я начала наблюдать за ним.
Из-за угла показалась фигурка девочки. Федор направился прямо к ней, и они остановились, о чем-то разговаривая. Девочка была славная — синяя юбочка, открывающая коленки. Белая майка и джинсовая курточка. Короткие темные волосы аккуратно подстрижены и уложены.
Федор что-то горячо говорил, размахивая руками. Она слушала его, иногда кивая. Федор вдруг обернулся на окно, за которым притаилась я, и, схватив девочку за руку, потащил ее прочь.
Я рванулась к двери, совершенно забыв о своем арестантском положении.
Открыв дверь, я столкнулась нос к носу с Ириной.
— Куда? — строго поинтересовалась она, заставляя меня отступить назад.
— Мне…
Я хотела уже сказать про Федора и девочку, но что-то внутри меня запротестовало. Я поняла — Ирине всего этого знать незачем.
Честно говоря, я не так уж много теряю. Поговорить с ними я всегда успею. Сначала спрошу у Людмилы Сергеевны, как выглядела «голодная малютка».
Но внутреннее чутье подсказывало мне, что голодная малютка была одета в синюю юбочку, открывающую колени, белую кофточку, выглядывающую из-под джинсовой куртки. И ее волосы были так прекрасно расчесаны, что даже ветер не мог справиться с их аккуратной укладкой.
Глава 7
Халивин приехал сразу. Стоило только Ирине позвонить ему и сообщить, что нехорошая Таня пыталась смыться.
— Танечка, мы же с вами договаривались! — огорченно пробубнил он. — Вы расследуете это дело, возвращаете мне дискету и идете, куда вам захочется. Разве вы этого не поняли? Почему вы пытались убежать?
Я молчала. Не могла же я поведать, что халивинский младшенький вызывает у меня подозрения.
— У меня кончились сигареты, — соврала я.
— Сказали бы Люде, — пожал он плечами. — У меня дома есть неплохие. Она бы вас обеспечила ими.
— Как я должна проводить расследование в четырех стенах? — огрызнулась я. — Мне надо быть в движении. Я вам не Ниро Вульф.
— Пожалуйста, двигайтесь. Но предварительно вызывайте Ирину или Лешу. Они вам помогут.
— Ага, — хмыкнула я. — Леша ваш меня вообще пристрелит при первом удобном случае. У него на лице написано такое неодобрение к моему присутствию на этой земле, что плакать хочется.
— Вы должны его понять, Танюша, — развел руками Халивин. — Он до того, как перешел ко мне, работал охранником в магазине. И получал всего шестьсот рублей. Представляете? Двое суток подряд работал, не разгибая спины. Дома жена с ребенком. А вы?
Эта фраза прозвучала укоризненно. Я даже смутилась.
— Что — я?
— Вы требуете двести долларов в сутки. Чем же вы лучше Леши? Вот он и возмущен подобной социальной несправедливостью. Разве вы не считаете это несправедливостью?
— Нет, — осмелела я. — Я считаю это нормальным положением вещей. Если бы я работала охранником в магазине всего двое суток в неделю… не понимаю, почему он не разгибал спины — я видела охранников в магазине, они там сидят на стульчиках и решают кроссворды. Так вот, если бы я работала охранником, я бы не удовлетворилась шестью сотнями деревянных, особенно при наличии у меня маленького ребенка. Я бы устроилась еще в один магазин или разносила газеты. И уж не стала бы злиться на то, что женщина занимается сложной умственной работой, плюс опасности и беготня — и за все это получает нормальные гонорары. Ежели он полагает, что я должна тратить в миллион раз больше усилий, чем он, и получать при этом такую же зарплату, то это и будет социальной несправедливостью…
