Марина Серова - Табу на нежные чувства
— Эдуард Петрович, как я рад вас видеть! — пробасил тучный мужчина и по-дружески похлопал Крапивина по спине. — Почему так редко к нам заходите?
— Работы много, Федор Степанович, — коротко ответил Крапивин, и мы продолжали свой путь по узким коридорам издательства.
— Эдик, загляни ко мне минут через десять, разговор есть, — крикнула мужеподобная дама в строгом деловом костюме, увидев журналиста.
— Обязательно, Ольга Матвеевна, — живо отреагировал Эдуард Петрович.
— Вы тут популярная личность, — отметила я.
— И не только тут, — без лишней скромности добавил Крапивин.
Наконец-то мы добрались до нужного нам кабинета. Эдуард Петрович без стука распахнул дверь, и мы оказались в просторном помещении с двумя огромными окнами. У компьютеров усердно трудились два молодых человека, посреди комнаты красовался накрытый по какому-то поводу стол. Едва я прикрыла за собой дверь, как она вновь распахнулась, и под дружный хохот в кабинет практически ввалились три девицы. Одна из них держала в руках миску с фруктами, вторая прижимала к груди две запотевшие бутылки водки.
— Эдуард Петрович! — запищали все трое, завидев Крапивина. — Как здорово, что вы пришли, а мы как раз день рождения Тамары отмечать собрались.
Соблюдая очередность, девчонки расцеловали моего клиента и только потом посмотрели на меня.
— А это кто? — недовольно поинтересовалась одна из девиц.
— Стажер, — похоже, Крапивину понравилось рассматривать меня в этом качестве.
— Евгения Максимовна, — добавила я, пока кличка «стажер» ко мне не прицепилась.
— К сожалению, мы не сможем разделить с вами праздник, девочки. — Отмахиваясь от коллег, Эдуард Петрович пытался пробиться к своему рабочему столу. — Мы заехали буквально на пару минут. Мне надо забрать кое-какие документы.
— Нет, нет, мы вас не отпустим, — протестовали коллеги.
На помощь Крапивину пришел молодой симпатичный парень лет двадцати пяти.
— Лариса, Тамара, успокойтесь, — попросил он. — Лучше накрывайте на стол поскорее, может, Эдуард Петрович успеет хоть десять минут с нами посидеть.
— Мы мигом. — Девчонки засуетились у стола, а я прошла вслед за Крапивиным, который уже устроился за своим рабочим столом. Ключами с увесистой связки он открывал ящики стола, которые были заполнены компьютерными дисками, исписанными листами и какими-то потрепанными блокнотиками. Просматривая бумаги, Эдуард Петрович недовольно причитал:
— Ну где же она? Да что ж такое?
— Я могу вам помочь? — К нам подошел молодой парень.
— Алексей, не могу найти свои записи о Бородине.
— О Володе? — удивился Алексей.
— Ну да, где-то там был записан его адрес. Мне он нужен.
— Если вам нужен только адрес, то я могу помочь, он у меня в компьютере.
— Ой, Алексей, посмотри, пожалуйста. — Крапивин легко согласился на помощь коллеги.
Через минуту я держала в руках тетрадный листок с адресом Владимира Бородина.
— Кстати, я ведь вас не представил, — опомнился Крапивин. — Это мой помощник, фотограф Алексей Потапов.
— Очень приятно. — Я улыбнулась новому знакомому. — Так вы и есть тот самый фотограф?
— В каком смысле тот самый? — удивился парень, поглядывая то на Крапивина, то на меня.
— Евгения Максимовна видела твои фотографии в журналах и очень хвалила их, — пояснил журналист.
— А… — Алексей тоже заулыбался. — Рад, что вам понравилось. Кстати, если вам понадобится помощь фотографа, я к вашим услугам. Хотя вы, как я понимаю, сами увлекаетесь фотографией. — Парень кивнул на фотокамеру, которая по-прежнему висела у меня на шее. После визита к Козлову я так и не сняла ее.
— Да так, пытаюсь постигать науку.
— Ой, Алексей, — Крапивин неожиданно вцепился в мой фотоаппарат, — я тут несколько интересных снимков сделал. Перенеси их на диск и сохрани.
— Что там?
— Увидишь. — Эдуард Петрович самодовольно потирал руки. — Там бомба, настоящая бомба! Только пока никому не показывай снимки.
— Само собой, Эдуард Петрович, — кивнул Алексей и немедленно уселся за свой компьютер выполнять задание Крапивина.
— Все за стол, все за стол! — Одна из девушек захлопала в ладоши, призывая коллег отпраздновать день рождения Тамары.
— Мы торопимся, — стал упираться Крапивин, но его буквально под руки взяли и повели к праздничному столу. — Евгения Максимовна, пять минут, — он виновато посмотрел на меня.
Я была вынуждена присоединиться к компании шумных журналистов, села на крутящийся стул в углу стола и медленно принялась чистить апельсин. Эдуард Петрович оказался компанейским человеком, он быстро развеселился и стал произносить один тост за другим. К столу присоединялись новые люди. Они забегали из соседних отделов, несли цветы, говорили какие-то теплые слова и снова убегали. Я поторапливала Эдуарда Петровича, посылая ему всевозможные знаки, он каждый раз просил отсрочки еще на пять минут и продолжал дискутировать с коллегами на праздные темы. Мое одиночество нарушил какой-то пожилой мужчина, заглянувший на пару минут.
— Я слышал, вы стажер Эдуарда Петровича?
— Слухи так быстро распространяются по вашему издательству? — усмехнулась я, разглядывая незнакомца.
— Представьте себе, — в ответ он широко улыбнулся, демонстрируя свои, не лучшего качества, зубные протезы. — Вам очень повезло, Крапивин талант, с ним вы быстро научитесь писать.
— Вообще-то, писать я уже давно научилась.
— Вы меня неправильно поняли, — стал оправдываться мужчина, но его перебили.
— Леонид Карпович, о чем вы там шушукаетесь? — Именинница проявила интерес к нашему разговору.
— Я всего лишь знакомлюсь с помощницей Эдуарда Петровича.
— Мы все хотим с ней познакомиться, — засмеялась именинница.
Вскоре на меня посыпался град вопросов: какой вуз я окончила, сколько у меня статей, где работала или планирую работать, откуда знаю Крапивина?
Эдуард Петрович быстро пришел на помощь и ответил на большинство вопросов, адресованных мне. Из его ответов я узнала, что никакого вуза еще не окончила, учусь на втором курсе журфака, причем учусь не очень хорошо, поэтому старый знакомый Крапивина, декан факультета Апломбов, попросил своего хорошего друга Эдуарда Петровича подтянуть отстающую студентку. После такого рассказа все присутствующие решили, что называть меня по имени-отчеству — много чести, и я была мигом разжалована до Женечки.
— Женечка, не расстраивайтесь, рядом с таким мастером, как Эдуард Петрович, вы научитесь срывать звезды с неба, — утешали меня коллеги Крапивина. — Вы думаете, Эдуард Петрович сразу стал таким знаменитым?
— Кстати, Эдик, — пожилой мужчина, мой недавний собеседник, взял под локоток Крапивина и стал вспоминать дела минувших дел: — Как там называлась твоя первая громкая статья, о враче, кажется?
— Да, о так называемом молодом ученом. — Крапивин неожиданно стал максимально серьезен. — Юнец пытался сделать карьеру за счет своего прославленного учителя.
— Да, да, да, точно, — закивал мужчина. — Вы читали эту статью своего наставника, Женечка?
— Читала, — сухо ответила я.
— Вот это был старт!
— Да, после этой статьи я определился, в каком направлении буду работать.
— Ты стал журналистом-разоблачителем, — подстегнул Крапивина мужчина.
— Беспощадным правдолюбцем. — Все новые и новые эпитеты звучали от коллег.
— Эдуард Петрович, — я демонстративно посмотрела на часы. — Время. Нам пора ехать.
— Ах, да. Мы уже опаздываем, — спохватился журналист и начал прощаться со всеми.
Уже в дверях к нам подошел Алексей и протянул мой фотоаппарат.
— Все готово, снимки на диске.
— Ну как тебе? — поинтересовался Крапивин.
— Эдуард Петрович, мне не показалось, это действительно Малявина на снимках? — почти шепотом спросил обескураженный Алексей.
— Тебе не показалось, — усмехнулся журналист. — Она планирует грандиозное возвращение на сцену, надо будет помочь ей. — Крапивин не мог сдержать злорадного удовольствия.
— Снимок, где она стоит на карачках посреди комнаты, это просто умора.
— Я старался.
Потеряв терпение, я подхватила Крапивина под руку. Эдуард Петрович уже не сопротивлялся, послушно следовал за мной и глупо улыбался, размышляя о чем-то своем.
Молодой журналист Бородин жил на окраине Тарасова. Нам пришлось потерять некоторое время в пробках, потому как мы выехали из издательства в самое неподходящее время, в час пик. По дороге Крапивин развлекал меня комментариями о прошедшей встрече с коллегами, я реагировала сдержанно. Когда зазвонил мой мобильник, я искренне обрадовалась и велела журналисту помолчать.
— Слушаю.
— Женя, куда вы пропали? — Это Мечников забеспокоился о нас.
