Евгений Костюченко - Русские флибустьеры
- Руки связаны телефонным проводом. Узелок занятный~ Не знаю, кто расстреливал, но связывал человек опытный. Интересно, где он тут провод нашел. - Остерман выпрямился, сняв шляпу. - Значит, наши? И что? Не оставлять же их так.
- Вон там, за пальмами, кладбище.
- Ну, вы как хотите, а я пошел за похоронной командой, - сказал Илья. - Не то проваландаемся до утра.
* * *
К вечеру на окраине сожженного поселка, на кладбище, возле обгоревших развалин часовенки, появились семь новых крестов.
Воду из колодца нагрели на костре в большом котле и долго, тщательно мылись, песком и мылом оттирая с кожи неистребимый могильный дух.
Здесь же, на углях костра, были зажарены крабы. Наверно, они удались на славу. Остерман даже снисходительно заметил, что сей деликатес можно поставить рядом со знаменитой одесской барабулькой. Но Орлов не чувствовал вкуса, словно жевал промасленную бумагу. От джина он отказался. Снова и снова набивал трубочку и, дымя ею, все поглядывал на горы, покрытые плотной курчавой зеленью.
- А куда ведет эта дорога? - спросил он у Беренса. - Тут поблизости есть какой-то город?
- Нет. Городов поблизости нет. Там, за горами, Сьенфуэгос, миль пятьдесят по прямой, и три-четыре дня ходу. Мы туда ходили на баркасе, так быстрее, особенно если ветер хороший. А эта дорога никуда не ведет.
- Никуда?
- Там карьер. Оттуда возили камень, когда строили причал. Взрывали скалу, возили сюда бой. Валили лес там же, вокруг карьера, и волокли сюда. Вот и натоптали дорогу.
- Значит, люди не могли уйти по ней?
- Не могли.
- Тогда остается предположить, что они ушли морем, - сказал Орлов.
- Или лесом, - ответил Беренс, кивнув в сторону гор.
- Чего гадать! - Остерман разлил джин по кружкам. - Завтра с утра пройдемся вокруг, хоть чего-нибудь, да найдем. Мы с Кирой в пустыне, на голых камнях следы читали. А тут - детская забава. Чтобы толпа ушла лесом и не наследила? Не смешите меня.
- Тела, судя по их состоянию, лежали в земле несколько месяцев, - сказал Беренс. - Я отбыл отсюда в январе. Если все случилось зимой или даже весной, следы давно заросли.
- Значит, искать бесполезно?
- Я этого не говорил. Там, в лесу, прячутся несколько деревушек. В одной живут индейцы, с ними будет трудно договориться, они при виде белых прикидываются глухонемыми. Но попытаться все же можно. А еще выше живут китайцы. Те с нами, можно сказать, дружили. Они разводят свиней, держат коз. Мы к ним часто наведывались за мясом, за молоком. Они могут что-то знать. Хотя я, в основном, возлагаю надежды на тех, кто живет на реке. Там большая, по местным меркам, деревня, домов семь-восемь. Там дорога. Наши не могли пройти другим путем, если уходили в горы~
Они сидели вокруг угасшего костра и смотрели, как солнце опускается в море, как раз между скалами, прикрывающими вход в лагуну.
Орлов не задавал лишних вопросов. Когда понадобится, ему скажут все, что нужно знать. Но не сейчас. Сейчас команде «Паллады» надо было прийти в себя после удара. Они переплыли залив. Они рисковали, просочившись сквозь блокаду. Они должны были принять на борт людей, для которых были подготовлены пустые трюмы и множество свернутых матросских коек, и для которых кок Макарушка с утра затеял готовить богатое угощение. И вот - эти люди пропали. Вместо встречи получились похороны. Какие уж тут вопросы?
Спрашивать надо было не Беренса и не Кирилла - прежде всего ему надо было спросить самого себя. Где его место? Отправится ли он завтра на поиски или останется на шхуне? Он чувствовал, что выбор придется делать самому.
«Вспомни, как ты оказался здесь, - сказал он себе. - Ты бежал от смерти. Ты должен вернуться домой живым и здоровым. Тебя ждет семья. Бог миловал тебя. Ты уже катился в пропасть, а он - в который раз! - протянул тебе руку помощи. Так сделай же то, что от тебя требуется. Вернись домой. Ты нужен Вере и Гришутке. Представь, как тяжко им придется, если завтра ты уйдешь в лес - и не вернешься оттуда. Ты рискуешь не своей жизнью, а их счастьем».
- А если завтра ничего не найдем? - спросил вдруг Кирилл. - Сколько времени вы собираетесь здесь провести?
- Не знаю, - ответил Беренс. - Если никто не помешает, за два-три дня можно обследовать обширную территорию. Люди не могли растаять, как снег. Они где-то рядом. Если же не найдем ничего - значит, они ушли морем.
- И что тогда? - спросил Остерман. - Пойдем вдоль берегов? На воде следов не остается.
- Попытаемся навестить рыбаков. Здесь и на островах. Они могут что-то знать. Но я все же предпочел бы начать с поисков в лесу. Ведь их лодок не хватило бы на всех, значит, сами уплыть не могли. Мне трудно поверить, что сюда вошло большое судно. Об этой бухте мало кто знает, и даже местные считали, что сюда нет прохода. Нет-нет, если искать, то только в лесу. - Беренс помолчал, раскуривая погасшую сигару. И добавил: - Но можно и не искать. Война, господа, война. Обстоятельство непреодолимой силы.
Кирилл встал, отряхиваясь от песка.
- Два дня. Потом уходим к островам. А сейчас - домой. Соберемся заранее, да и ляжем пораньше. Выйдем на рассвете. Втроем.
- Капитан не должен покидать корабль без особой необходимости, - сказал Беренс. - Если вы, Илья Осипович, согласитесь мне сопутствовать~
- Мы с Кирой всегда работаем в паре, - сказал Остерман. - Вот увидите, найдем мы ваших казаков.
- Казаков? - вырвалось у Орлова. - Каких казаков?
Ему показалось, что Илья смутился. Но Беренс ответил спокойно:
- Частью от Кубанского войска, частью от Амурского.
* * *
Вахты перекроили, и Орлову выпало дежурить с четырех утра. Он лег спать в полночь, но долго не мог заснуть, обдумывая, как бы подступиться к Кириллу со своими советами насчет завтрашней вылазки. Может быть, они и сами догадаются разбиться, чтобы прочесывать в поисках следа одновременно три сектора, назначив место схода. Может быть, они и без него знают, что, несмотря на жару, придется надеть крепкие ботинки и рубахи с длинным рукавом. Может быть, они сами способны приготовиться к поиску на вражеской территории - но в любом случае у них не было того опыта, каким обладал капитан Орлов. Значит, раз уж они не берут его с собой, так пусть хотя бы выслушают~
Его разбудил Макарушка:
- Аврал. Вельбот на воду.
Кажется, перед глазами еще не растаяли остатки сна, а Орлов уже работал вместе со всеми. Спустили вельбот, забрались вчетвером и принялись на буксире тянуть шхуну. Боцман с коком остались на «Палладе» и шестами отталкивались от свай, помогая гребцам. Мало-помалу добрались до выхода из бухты. Подчиняясь командам боцмана, гребли то правым бортом, то левым. Предрассветный туман скрывал очертания берегов, но Петрович, видимо, ориентировался по звукам прибоя, и шхуна стала на якорь почти вплотную к отвесной скале.
- Тут и подождем, - сказал боцман, когда все вернулись на борт. - С моря нас не разглядят, если огней не зажигать. А мы отсюда все увидим. Вахтенным ночью не зевать! С берега глаз не спускать. Наши будут сигналить факелом.
«Наши? Так они уже там? - подумал Орлов. - Что ж, неплохо. Конечно, высаживаться надо было в темноте. Если ты не видишь врага, это не значит, что и он тебя не видит. Неплохо, неплохо. Кажется, за них можно не беспокоиться».
Помогая коку убирать после обеда, Орлов сказал, как бы невзначай:
- Капитан наш, видно, по берегу соскучился. Мог бы кого другого вместо себя послать.
- Нет, - серьезно проговорил Макарушка. - Они с Ильей - не разлей вода. Куда один, туда другой. Илья - он такой, он отчаянный, себя не бережет. Да и то сказать, подрубили корень человеку, один остался, вот и мечется.
- Один?
- Ты не знал? Один, совсем один. Родня какая-то в Нью-Йорке живет, да только они сами по себе. А была у Ильи семья, большая семья. Жена-красавица, трое детишек. Хозяйство было завидное. Табуны знатные. Все пропало. Все. Нефть на его землях нашлась. Начались споры. Земля-то в Мексике, а там закона нет. Кто больше заплатит, тот и прав. Илья уперся, на силу свою понадеялся. Да плетью обуха не перешибешь. Пока он в Мексике воевал, в Аризоне на ранчо напали. Все вчистую пожгли, коней увели, ну и~ - Макарушка вздохнул. - Жена у него красавица была. Из мексиканок. Горячая, гордая. Руки на себя наложила, не далась. А детишки сгорели. Вот он с тех пор и ходит-бродит, как неприкаянный. Подрубили корень человеку, не сидится ему на месте.
Орлов вспомнил, как странно глянул Илья тогда, при первой встрече, когда услышал, что он - нефтяной агент. Да, нефть - грязное дело, очень грязное~
- Другой бы поплакал, погоревал, да начал бы все заново. А Илья - ну, ты и сам видел: пьет, не просыхает. Как такого одного на чужой берег отпустишь?
- Что же Беренс его взял? Не мог выбрать кого понадежней?
- Гаврилыч знает, кого брать, - многозначительно произнес Макарушка. - У нас вся команда надежная, любого мог позвать. Но тут лучше Ильи да Кирилы Андреича никто не справится.
