Сергей Зверев - Умные сволочи
– Чего?! – Алина тряхнула головой, словно отгоняя остатки сна.
– Моя фамилия Обалденный. Я следователь из облпрокуратуры, – нисколько не смутился визитер.
– Обалдеть мож… – начала она, но тут же прикусила язык. – Простите.
Алина посмотрела на часы, было начало десятого, и тяжело вздохнула. Следователь не замедлил явиться.
– Ничего, – благодушно махнул рукой следователь. – Можете называть меня по имени-отчеству – Захар Захарович.
– Ваши родители большие оригиналы, – заметила она.
– Ага, – не стал спорить Обалденный. – Моя мать вышла не по любви. Отца моего ненавидела. И когда я родился, к его фамилии подобрала и имечко. Разрешите?
Она хотела было отойти в сторону и впустить следователя в дом, но тут вспомнила, что Алешка еще спит, и предложила:
– Может, мы поговорим во дворе? У меня в саду есть столик, скамейки. В доме сын спит.
– В саду? Можно и в саду, – согласился Обалденный и посмотрел на голубое без единого облачка небо. – Погода отличная. Вполне можно и на свежем воздухе.
Под раскидистой яблоней Обалденный уселся за столик, положил на него свою папку, из которой извлек бумагу и ручку.
– Сначала небольшая формальность, – предупредил следователь и принялся аккуратно выводить ее фамилию, имя, отчество. После этого он деликатно попросил ее рассказать все, что произошло у нее прошлым вечером и ночью. Она повторила то, что уже рассказывала Земскому.
– Меня вот что смущает, – поделился своими сомнениями Обалденный, закончив записывать в протокол ее рассказ. – Во-первых, пистолет. По предварительному осмотру пальчики на нем отсутствуют. Однако из него стреляли. И можно не сомневаться, что это именно то оружие, из которого был убит ваш брат. Заключение баллистов будет позже. Но это формальность.
– Вот как, – враждебно отнеслась к этому заявлению Алина. – Формальность. Для себя вы уже все решили.
– Вы выслушайте меня, пожалуйста, – миролюбиво прервал ее следователь. – Пистолет найден в вашем гараже, в вашей машине. Как он там оказался, вы не знаете. Брат ваш ушел из гостей раньше вас. Правда, не намного. По вашим же словам. Однако вы никого постороннего не видели, ничего не слышали.
– Было открыто окно, – напомнила она ему.
– Да. Вполне возможный путь отступления. К сожалению, под окном асфальтированная дорожка, так что если кто и выпрыгнул из окна, следов, как понимаете, никаких не осталось.
– Что значит, если кто выпрыгнул? Вы считаете, что это я сама открыла окно?
– Ну, не нужно уж прямо так, – засмущался Обалденный, словно обвинять кого-то ему было выше сил.
– А что нужно прямо так? – взъелась Алина.
Земской недвусмысленно намекал на то, что она на прежней службе могла поехать умом, теперь и этот со своей идиотской фамилией склоняется к этому же.
– Я оперирую фактами, – веско аргументировал он. – И они пока что не в вашу пользу. Пистолет – это одно. Это во-первых, что меня смущает. Потому что он оказался у вас, а вернее, в вашей машине в гараже.
– Я пришла вместе с сыном. Неужели вы думаете, что я могла бы при нем…
– Успокойтесь, – перебил Обалденный Алину. – Вы же сами сказали, – он постучал по протоколу, как бы указывая, что теперь Алине никуда не деться, – что прежде, чем войти в дом, вы заставили сына помыть руки под рукомойником, то есть в доме вы были одна, затем вышли, прошлись возле дома, увидели открытым гараж, удивились.
– Я сказала правду, – ответила она и подумала, что правы те, кто говорит, что за правду обычно бьют.
– Может, и так, – не стал спорить Обалденный. – Я ведь вас пока не обвиняю. Я просто говорю, что факты против вас.
– А что вас смущает во-вторых? – не выдержала она.
– Вы ничего не знаете о брате, – любезно пояснил ей следователь. – Ни где он работал, ни чем занимался, куда летал и почему, как вы сообщили, прилетел раньше намеченного срока.
– Я ничего не знаю – потому что не знаю, – она сама почувствовала, что ее слова звучат не очень убедительно. – Зачем мне врать?
– Но это ведь ваш брат, – удивился Обалденный. – И вы с ним часто общались. Неужели он никогда не говорил о своем роде занятий?
– Я не спрашивала. Он не говорил. Я знаю, что он занимался бизнесом, но каким… Какая разница.
– Бизнес понятие растяжимое, – философски заметил Обалденный. – Проституцию тоже можно назвать бизнесом.
– Что за бред?! – поморщилась она.
– Почему бред? Вот если бы вы назвали место работы брата: фирму там, адрес – тогда понятно. Ну или его друзей. А может, он был частным предпринимателем-одиночкой?
– Я сказала все, что знаю. И я не знакома с его друзьями.
– Что ж. Хорошо, что вы хоть знаете, где жил ваш брат в столице. Попытаемся что-то выяснить у соседей.
Обалденный что-то еще записал, затем придвинул листок Алине.
– Прочитайте и подпишите… Мера пресечения о невыезде пока остается в силе. Вы будете на даче? В случае смены адреса вы должны нас об этом известить.
– Я буду на даче, – подтвердила она, ставя закорючку в протоколе.
– Ну и славненько, – Обалденный довольно спрятал листок в папку и встал со скамейки. – У вас тут хорошо. Плохо только, что произошло такое несчастье. Но мы постараемся во всем разобраться.
– Да уж постарайтесь, – язвительно проговорила она, также вставая.
– И вот еще что, – Обалденный вытащил визитку и положил ее на стол. – Если что вспомните – позвоните. А если понадобитесь вы – мы вас вызовем. К вам сюда повестки тяжеловато подвозить, так что не обессудьте, если мы сами нагрянем или попросим явиться к нам по телефону. Ну вы ведь сами понимаете, служили в спецназе. Я, кстати, затребовал на вас досье.
– И как, ознакомились с ним?
Ей почему-то это было неприятно.
Но для Обалденного это было обыденным.
– Еще не успел, – почему-то это вызвало на его лице улыбку, словно он указывал, что десерт оставил на потом.
Обалденный немного поколебался, однако не удержался и спросил то, что его очень занимало. Даже голос при этом стал каким-то вкрадчивым, а тело едва не вытянулось в струнку.
– Скажите, вам приходилось убивать?
– Катитесь-ка вы, – не выдержала она, едва сдерживаясь, чтобы не послать этого человека по известному всем адресу. – С меня хватит вашего Земского.
– А что Земской? – пожал плечами Обалденный. – Он хороший опер. Правда, у него бзик насчет женщин.
Обалденный захихикал.
– У меня тоже может появиться бзик, – предупредила она. – От разговоров с вами.
– Ну, ну, – как-то многозначительно буркнул Обалденный, направился к калитке, на ходу что-то пробурчав, вроде того, что психический срыв на самом деле у нее имеет место.
– Что вы сказали?
– Я говорю, что не прощаюсь с вами, – обернулся к ней следователь и, уже закрывая за собой калитку, счел своим долгом добавить: – «Висяков» у меня и так много…
Это могло означать что угодно. И в том числе, что больше «висяков» Обалденный не допустит. То есть он раскроет сие преступление. И очень быстро. Потому что кандидатура на заклание у него уже имеется.
Алина вернулась в дом. Нужно было поднять Алешку, сделать ему завтрак, а перед этим… она собиралась позвонить Довлатову. Другого человека, к кому она могла обратиться за помощью, Алина не знала.
Чай уже остыл, и она поставила чашку на столик. Затем вновь вернулась к окну. Алешка по-прежнему качался на качелях.
Когда после ухода Обалденного она дозвонилась до Довлатова, тот внимательно выслушал ее, пообещал сделать все возможное и добавил коротко: «Жди».
Она ждала. И когда раздался скрип калитки, она подумала, что это приехал Довлатов.
Она ошиблась.
2
Николай был в тех же шортах и той же майке, что и в вечер знакомства. Позади него шел его сын. Мальчик был одет в спортивный костюм; перевязанная рука поддерживалась на весу с помощью переброшенного через шею бинта.
Увидев Алешку, мальчик направился к нему в сад, а Николай шел к дому.
– Доброе утро, – произнесла она, открывая дверь прежде, чем Николай в нее постучал. – Хотя такое ли уж оно доброе, – тут же усомнилась Алина.
– Не знаю, что вам и сказать, какие подыскать слова. – Николай застыл на пороге, не решаясь войти в дом. – Как все хорошо начиналось, – грустно вздохнул он и тут же приободрился, будто вспомнив нечто очень важное. И, по всей видимости, это для него таковым и было. – Моя жена сказала, что в такой ситуации вам одной не стоит оставаться, и мы… Ну, по-соседски. Вы не хотели бы побыть у нас? У нас и завтрак готов. Да и вообще.
– Нет, спасибо, – отказалась она. Видеть людей, по-своему счастливых, для нее было хуже одиночества.
– Я все понимаю и… Может, я навязываюсь, но все же, – Николай замолчал, о чем-то подумал и уже более решительно закончил: – Прошлой ночью этот капитан… В общем, я понял, куда он клонил. Мне кажется, у него не все дома. Впрочем, от полиции иного и не следует ожидать.
– Я когда-то тоже служила в полиции. В спецназе, – нашла нужным сообщить она.
