Патриция Вентворт - Серая маска
Неожиданно из-за тонкой перегородки раздался крик: «Я не могу!» Возглас отличался страстью, в которой никак нельзя было заподозрить интерес к дамским шляпкам. Затем наступила тишина, и далее — бормотание женских голосов.
Было почти пол-одиннадцатого, когда дверь отворилась, и вышла женщина. Отвернувшись, она быстро прошла мимо Чарлза к выходу.
Чарлз вошел в офис мисс Силвер, томясь от любопытства. Он оказался в маленькой светлой комнате, почти голой — на первый взгляд, в комнате были только стол, стул и сама мисс Силвер. На письменном столе — огромном, старомодном, с множеством ящиков — аккуратной стопкой громоздились разноцветные тетради.
Мисс Силвер сидела за большим пресс-папье, заправленным розовой промокашкой. Это была маленькая женщина, комплекция которой и черты лица не имели особых примет; бесцветные волосы на затылке были собраны в большой пучок. Она чуть кивнула, но не протянула руки.
Чарлз представился, упомянул Арчи, упомянул Эммелину Фостер, но мисс Силвер и виду не подала, что помнит их.
— Что я могу для вас сделать, мистер Морей? — спросила она голосом, лишенным какой-либо интонации.
Чарлз начал сожалеть о том, что пришел.
— Ну… я хотел бы получить информацию.
Мисс Силвер взяла коричневую тетрадь, на первой странице записала имя и адрес Чарлза и только потом задала вопрос, какого рода информация его интересует.
Чарлз не собирался много рассказывать — по крайней мере, при первой встрече.
— Мне нужна информация о мужчине, который снимает жилье в доме Глэдис-Виллас, пять, Чисвик. Мужчина средних лет, с обветренным лицом. Я не знаю его имени, но хочу знать все, что вы сможете выяснить. Особенно меня интересует, действительно ли он глухой.
Мисс Силвер записала, потом спросила:
— Что еще?
Нахмурившись, Чарлз добавил:
— Есть и еще. Я хочу что-нибудь узнать о семейных делах мистера Стандинга. Это тот, о котором писали в газетах.
— Его дела стали публичным достоянием, — сказала мисс Силвер. — Я многое могу сказать прямо сейчас: его смыло за борт, когда он плавал на своей яхте вблизи Мальорки, и он не оставил завещания. Его огромное состояние достанется его единственному ребенку. Это дочь Маргот, ей восемнадцать лет. Еще неделю назад она была в школе в Швейцарии. Вы это хотели узнать?
Чарлз покачал головой.
— Это все знают. Я хочу узнавать новости по мере их поступления. Хочу знать, кто живет в доме вместе с девушкой, что она делает, с кем дружит. Хочу узнать сразу же, если она вдруг уедет или ее дела получат неожиданное развитие. Боюсь, я выражаюсь несколько неопределенно, но надеюсь, что вы поняли, какого рода информация мне нужна.
До этого момента мисс Силвер писала на правой стороне тетради, теперь она что-то черкнула на левой и сказала:
— Я поняла, что вы хотите. Но вы не сказали мне, почему вас это интересует.
— Не сказал.
Неожиданно мисс Силвер улыбнулась. Улыбка преобразила ее лицо — как будто с него сняли маску безразличия, и стало очевидно, что лицо приветливое и приятное.
— Это нехорошо, мистер Морей.
— Простите? — сказал Чарлз.
С той же улыбкой мисс Силвер объяснила:
— Я не могу браться за дело, когда вы мне не доверяете. Не могу работать с клиентом, который выдает мне только обрывки и куски. Мой лозунг: «Доверяй мне или все, или ничего». Теннисом вышел из моды, но я им восхищаюсь…
Чарлз недоуменно посмотрел на нее. Это что еще за осколок викторианской эпохи? Только сейчас он заметил, что у нее на коленях лежит недовязанный носок с торчащими спицами. Подходящее занятие для сыщика! Он поморгал и ответил на ее девиз своим:
— Индейцы племени таран-тула говорят, что можешь даже змею ловить за хвост, но никогда не доверяй женщине.
Как видно, мисс Силвер очень пожалела индейцев племени таран-тула.
— Бедные невежественные язычники! — воскликнула она. — Конечно, если с человеком плохо обращаться, он начнет осторожничать. Но я не могу взяться за ваше дело, пока вы не будете со мной откровенны. С вашей стороны откровенность, с моей — благоразумие.
Она взяла носок и принялась вязать. Провязав один круг, подняла глаза и улыбнулась.
— Ну как, мистер Морей?
Чарлз рассказал ей то же самое, что и Арчи, и ушел, гадая, не свалял ли дурака.
Глава 12
В тот же день без четверти семь Чарлз позвонил в квартиру мисс Лангтон. Маргарет открыла дверь и замерла на пороге.
— Чарлз! — Голос выдавал недовольство.
Дверь в гостиную она оставила открытой. Чарлзу бросилось в глаза обилие красок: темно-красные занавески, яркие диванные подушки. Свет обрисовывал четкий силуэт Маргарет в черном платье. Она продолжала держать дверь и не впускала его.
— Ну? — сказал Чарлз. — Теперь, когда ты убедилась, что это я, может, войдем?
Маргарет опустила руку, повернулась и прошла мимо стола к камину, нагнулась и подбросила совок угля.
Чарлз вошел и закрыл дверь. Он сгорал от нетерпения — ему так хотелось посмотреть на нее, заглянуть в лицо… Маргарет распрямилась и резко обернулась. Чарлза поразили ее бледная утонченность и глаза цвета густого янтаря с темными искрами на фоне этой бледности. Она изменилась, горе изменило ее. И все-таки это была прежняя, до боли знакомая Маргарет.
— К сожалению, я не могу пригласить тебя остаться, я только что вошла, мне нужно приготовить ужин.
— Знакомый дух враждебности! — сказал Чарлз. — Вообще-то я пришел, чтобы пригласить тебя пообедать, сходить куда-нибудь потанцевать или посмотреть шоу — что захочешь.
Да, она изменилась. Он предполагал, что сам тоже изменился, но Маргарет не должна была так сильно меняться. Линии щек и подбородка слишком четкие. Глаза слишком большие. Они кажутся темнее из-за того, что она такая бледная и к тому же одета в черное. Сквозь злость в нем стало проявляться какое-то другое чувство.
— Фредди сказал мне, где ты живешь. Маргарет, я пришел сказать, что я очень сожалею… о ней. Арчи мне рассказал. Я не знал.
— Да… я не могу об этом говорить. Где ты видел Фредди?
— Он с кем-то обедал в «Люксе». Я пока еще не перебрался на Торнхил. В отеле «Люкс» кипит жизнь, Я подумал, не сходить ли нам туда пообедать.
— Нет, — сказала Маргарет.
— Послушай, будь рассудительной хотя бы раз. Перемена пойдет тебе на пользу. Давай на один вечер присыплем песочком топор войны. Не надо его закапывать, просто отбросим предрассудки, как сказали бы законники. В конце концов, человеку положено обедать.
Маргарет смотрела на него большими темными глазами, и ему казалось, что они насмехаются над ним.
— Дорогой мой Чарлз, я не обедаю, я ужинаю. Если мне очень захочется есть, я съем яйцо или сардинку. Если не захочется…
— Возмутительно! — сказал Чарлз. — Пошли обедать, по-настоящему обедать.
— Нет, — отказалась Маргарет, но уже не столь решительно. Ночью она горько плакала, и от этого весь день чувствовала себя слабой и озябшей. Но сейчас настроение начало меняться — в ней нарастало непреодолимое желание вырваться из того унылого круга, к которому скатилась ее жизнь. Перед ней стоял Чарлз, он принес с собой прежнюю жизнь. Его голос, его дразнящие, смеющиеся глаза, его бодрый дух возвращали жажду жизни, былое наслаждение сотнями вещей, которых она теперь была лишена.
— Пошли, — сказал Чарлз. Он смягчил тон, посмотрел ей в глаза.
Она перестала сопротивляться. Почему бы и не отступить на часок — есть, пить, веселиться, танцевать до упаду а завтра будь что будет? — Ну? — сказал Чарлз. — У тебя есть время одеться.
Он через плечо посмотрел на часы, стоявшие на камине — красивая вещица из ярко-зеленого фарфора, с веночком из пестрых и золотых цветов. Они с Маргарет купили ее в старой лавке в Челси, и он подарил ей эти часы на девятнадцатилетие, за месяц до того, как они обручились. Стрелки показывали без четверти семь. Он еще раз спросил:
— Ну? Ты идешь? — и увидел, что на ее лицо возвращаются краски.
Неожиданно она засмеялась и взяла часы в руки. Он удивленно следил за ней: что она собирается делать?
А она открыла часы и стала переводить стрелки назад. Они вращались с легким жужжанием: один, два, три, четыре оборота — и с последним оборотом она уже была той юной, сияющей, полной сил Маргарет, какой была в свой девятнадцатый день рожденья.
— Что ты делаешь? — улыбаясь спросил Чарлз.
— Перевожу часы на пять лет назад, — сказала Маргарет. В ее голосе слышался вызов. Пять лет уносили их к тем временам, когда еще не было того, что Чарлз назвал «эпизодом», — тогда они были просто соседи, друзья, виделись каждый день, и эти дни были заполнены общими интересами, занятиями, развлечениями, ссорами.
— На пять лет?
Она кивнула.
— Да, на пять. По рукам?
— Иди одевайся, — сказал он.
Во время обеда Чарлз старался во всем ей угодить. Постепенно он узнал, как Маргарет жила эти четыре года, и был очень удивлен тем, что она работала все это время, хотя до смерти матери жила на Джордж-стрит.
