Саша Южный - Побег из Вечности
– А что с ним стало, с этим Меегереном? – спросил я.
Нелли с легкой улыбкой посмотрела на меня и произнесла:
– Он продолжал писать полотна великих, продавать их и процветать. Пока не попал в тюрьму.
– Его все-таки раскусили? – спросил я, испытывая разочарование.
– Наоборот. Он был вынужден доказывать всему свету, что картины, которые он выдавал за работы Вермеера и других старых мастеров, не представляют ценности, так как это работа его рук.
– Вот это поворот! – произнес Саня.
– Да, – кивнула Нелли. – Во время войны одна из его картин через посредника попала в личную коллекцию Геринга. Когда война закончилась, это разнюхали. Меегерена обвинили в сотрудничестве с нацистами и посадили в тюрьму. Дело тянуло лет на десять. После долгих размышлений он решил вскрыть истину. Из двух зол выбирают меньшее. Конечно же, ему никто не поверил. Об этом даже не желали слушать. Тогда он потребовал холст и краски и за полгода написал «Молодого Христа в храме». Ему дали всего лишь год. И пришла слава. Его имя не сходило с первых полос газет.
Я понял, что совершенно запутался. Да, искусство условно, это я усвоил из слов Виктора. Картины одного и того же художника могут стоить в разное время по-разному, но как можно восхищаться картиной, а потом перестать, когда выясняется, что она принадлежит кисти другого, причем не менее талантливого живописца?! Я поднял глаза на Виктора. Он, опережая мой вопрос, сказал:
– Видимо, дело в родословной. Кстати, мы с Саней тоже фальсификаторы.
Нелли усмехнулась:
– Вы жулики, поскольку подделываете ширпотреб, а не искусство.
– Это хуже? – с иронией поинтересовался Саня.
Нелли пожала плечами:
– Кому? Гуччи? Да! Но потребителю лучше, поскольку он покупает престижную вещь за относительно низкую цену. А в случае с Меегереном вообще никто не пострадал. Вермееру безразлично, он на небесах. А с теми, кто покупал у Меегерена картины, тоже ничего страшного не произошло. Не обеднели. Да и вообще, неприлично иметь столько денег.
На эстраде, перекликаясь с аккордеоном, затосковал саксофон. Саня пригласил Нелли на танец. Они медленно кружились в одиночестве посреди площадки.
– Она его девушка? – спросил я.
– У него другая, – ответил Виктор.
– И что, она любит его?
– Ну… это неважно.
– Понятно. А что важно?
– Сама история.
– Истории кончаются, – сказал я.
– Как и любовь, – парировал Виктор.
Я повернулся и стал смотреть в сторону Железо и Нелли. Они продолжали медленно кружиться под музыку. Саксофон, перейдя на короткие синкопы, вытягивал из публики душу.
– Но иногда, – неожиданно произнес Виктор, – кончаются отношения, а любовь живет. И это самая печальная история из всех, существующих на земле.
– Но почему расстаются, если есть любовь?
– Потому что иногда обстоятельства сильнее.
– Разве в виде исключения, – возразил я.
Виктор грустно усмехнулся и обвел глазами зал.
– Если бы это было так! Классический пример – фильм «Подсолнухи», в главных ролях Софи Лорен и Марчелло Мастрояни. Их герои любили друг друга, но обстоятельства разбросали их в разные стороны. Потом она нашла его в России, но он не смог уехать с ней в Италию. Таковы были обстоятельства. Лет через пять он сделал это, но теперь она, в свою очередь, не смогла уйти к нему. А любовь была. Жуткая сцена в конце: она на перроне, он в вагоне. Поезд трогается, они смотрят друг на друга, и каждый понимает, что больше никогда не увидит другого. А любовь есть, – Виктор немного помолчал и заговорил снова: – Или еще пример, это я. Отношений нет, а любовь есть. Она здесь, в этом городе. И возможно, еще ждет звонка. Можно прямо сейчас набрать номер ее телефона и встретиться. Но я не делаю этого. Уже давно. А любовь есть. И это самая печальная история моей жизни. Крах карьеры, позор, зона – все это, по сравнению с этой историей, мелочи. Так, текучка.
Я растерянно смотрел на Виктора. Мне казалось, что у таких утонченных людей в этой области не бывает промашек.
– Так что цени любовь, Отто.
– Я ценю.
– У тебя есть девушка?
– Нет. Но… – Я вдруг подумал, что если Виктор был со мной откровенен, то и я должен быть таким же. – Она иногда заправляла у нас машину. Красная «Мазда-Кабура».
– И ты влюбился за несколько этих ничтожных моментов?!
– Да!
Виктор некоторое время разглядывал меня, а потом произнес:
– Что ж, порой для этого хватает и секунды. Любовь! Она может войти за мгновение, а жить вечность.
– Вечность? – недоверчиво спросил я.
– Да! Говорят, что если влюбленные были разлучены, то там, – Виктор кивнул на потолок, – их души обязательно встретятся.
– Вы в это верите?
– Да! – Виктор закурил сигарету, глубоко затянулся, внимательно взглянул на меня и спросил: – Постой, а ты часом не тот самый парень, который заправил Жоржа бензином?
Я кивнул.
– Молодец. Таких надо время от времени кормить бензином или дерьмом или просто бить по роже. Чтобы не забывали, что они из того же теста. И что там, – Виктор ткнул сигаретой в потолок, – кассы нет и взносы на починку райского забора не принимают. Не откупишься. Ты найди эту девушку, иначе…
Виктор не успел договорить – саксофон замолчал, и Саня с Нелли вернулись к столу. Она села, прикурила от галантно поднесенной Виктором зажигалки и спросила, указывая на сигарету:
– А это случайно не твоего производства?
– Что ты, Нелли, – Виктор усмехнулся. – Эти хуже. Мы товар на экспорт гоним. А эти ты в наших магазинах берешь. Сама знаешь, «Мальборо» в них лежалый или сделанный за углом. И вообще, что ты имеешь против наших афер с сигаретами? Они уйдут в воздух дымом и не оставят никаких следов. Я торгую дымом, иллюзиями, и чем лучше меня тот же Труссарди. В его трусах что, удобнее, теплее, нежели в других? Нет. В них так же. Но, надев их, человек чувствует себя более значительным, чем в родном ширпотребе. Но это лишь иллюзия. Так и закуривая мой «Мальборо», а не «Космос» человек тоже чувствует себя значительней. И это тоже иллюзия. Но вещь сносится, а сигарета истлеет. А вот художественные подделки веками гуляют по миру и дурачат людей.
Ресторан понемногу наполнялся людьми. Нелли, Железо и Виктор были заняты разговором. Я не участвовал и незаметно разглядывал публику. «Люди как люди, почему они могли позволить себе ресторан, а мне об этом до сегодняшнего дня оставалось только мечтать?» – мысленно спрашивал я себя.
Потом Нелли и Саня опять ушли танцевать.
– Почему вы не остались за границей? – спросил я у Виктора.
– В один прекрасный момент меня затошнило от всего этого. От сытой беспечности и глупости. От черных и смуглых носатых рож на каждом углу, от этих приторных улыбок, за которыми кроется потенциальный Джек Потрошитель.
Когда выходили из ресторана, Саня спросил у Нелли:
– Послушай, а наши художники не смогли бы такое делать, как этот Хан ван… – как его там…
– Меегерен, – подсказала Нелли. – Новицкий, пожалуй, сможет. Вопрос в другом – пожелает ли? Он хочет творить свое.
– Пусть творят. Кто же им мешает? А это делали бы параллельно, для поддержки штанов.
Нелли окинула Железо прищуренными глазами:
– Зачем тебе еще и это? Неужели не хватает того, что ты зарабатываешь?
– При чем здесь деньги, Нелли? Неужели ты не понимаешь, как это… – Железо, не найдя нужного жеста, повел по воздуху ладонью.
– Восхитительно! – подсказал Виктор, поняв его с полуслова.
– Вот именно! – согласился Железо. – Наплевать в глаза этому стаду таким… – Железо замялся и взглянул на Виктора, ища помощи.
– Изящным образом, – подсказал тот.
– Вот именно! – Саня, глядя в пространство, мечтательно улыбнулся. – Изящным образом!
– Что и сделал Меегерен с обществом, не желавшим принимать его как большого художника, – подытожил Виктор. – Что джинсы и табак по сравнению с этим! И, хотя мы имеем доход в десятки раз больше, чем Меегерен, мы просто два тупых маклака по сравнению с ним.
– Искусство, черт возьми! – с чувством добавил Железо. – Ты где живешь? – спросил он, когда мы спустились с крыльца. – Я тебя закину.
– Уже нигде, – ответил я.
– Тогда ко мне, – сказал Саня.
– А она? – Я кивнул на Нелли, идущую с Виктором чуть впереди нас.
– Она? – Саня как-то странно взглянул на меня. – Она ночует у себя дома.
– Она много знает, – заметил я, имея в виду осведомленность Нелли о джинсах и сигаретах.
Саня усмехнулся:
– Она в деле. В свое время свела нас кое с кем. И получает свой небольшой процент.
– Секунду! – произнес я и, догнав Нелли с Виктором, тронул последнего за рукав.
Виктор обернулся.
– Вы не договорили, – произнес я.
– Что? – не понял он.
– Вы сказали найти эту девушку, иначе…
