Фред Варгас - Человек наизнанку
— Как и ты. Ты ведь живешь в снегах, бок о бок с медведями.
— Но я-то не свихнулся. Конечно, чудо, что этого не случилось, но я не свихнулся. Этим я отличаюсь от толстухи. Ей на все наплевать. Ей плевать даже на то, что от нее вечно воняет овцами.
— Забудь ты про этот запах, Лоуренс.
— Я ни о чем не забываю. Она опасна. Вспомни про Массара.
Камилла провела рукой по лицу. Лоуренс прав. Пусть Сюзанна несет околесицу про какого-то оборотня, это ее дело. Любой имеет право нести околесицу. Но обвинять человека — это совсем другое дело.
— А почему Массар?
— Потому что у него не растут волосы на теле, — терпеливо повторил Лоуренс.
— Да нет же, — устало отмахнулась Камилла. — Кроме волос, оставь ты в покое эти чертовы волосы. Почему ты считаешь, что она всю вину валит на него? Этот парень чем-то похож на нее, его тоже все сторонятся и никто не любит, он тоже одинок. Скорее ей бы надо его защищать.
— Вот именно, он слишком похож на нее. Они охотятся на одной территории. Она должна его устранить.
— Ты слишком много лет занимался гризли.
— Говорю тебе, все так и есть. Они — жестокие конкуренты.
Камилла покачала головой.
— Что она тебе о нем сказала? Кроме волос?
— Ничего. Пришел Солиман, и она замолчала. Я больше ничего не смог разузнать.
— Этого уже достаточно.
— Более чем достаточно.
— И что же нам теперь делать?
Лоуренс подошел к Камилле, положил ей руки на плечи.
— Я скажу тебе, что мне советовал мой отец: «Хочешь быть свободным — пореже открывай рот».
— Ясно. И что дальше?
— Рот мы закроем. Потому что если обвинения толстухи станут известны за пределами Экара, Массару несдобровать. Ты ведь знаешь, что каких-нибудь двести лет назад делали с теми, кого подозревали в подобных делах?
— Не знаю. Говори все как есть.
— Им вспарывали брюхо от шеи до паха и смотрели, нет ли у них внутри волос. А потом, когда обнаруживалось, что их ввели в заблуждение, плакать было уже поздно.
Лоуренс сжал плечи Камиллы.
— Нельзя, чтобы ее бредни стали известны за пределами фермы, черт бы ее взял, — медленно и отчетливо проговорил он.
— Не верю, что люди такие чокнутые, как ты воображаешь. Они не накинутся на Массара. Люди знают, что на овец нападает волк.
— Ты права. В обычное время ты была бы совершенно права. Однако ты забываешь, что мы имеем дело с необычным волком, не таким, как другие. Я видел отпечатки его зубов. Камилла, если я тебе говорю, что это могучий зверь, такой, каких я, может быть, никогда не встречал, ты должна мне поверить.
— Я тебе верю, — тихо ответила Камилла.
— Скоро это станет известно многим, не мне одному. Они же не слепые, эти парни, они быстро во всем разберутся, что бы там ни думала толстуха. И очень скоро они обо всем узнают. Узнают о том, что имеют дело с необычным существом, какого они никогда не видели. Камилла, ты понимаешь, к чему я веду? Ты понимаешь, насколько серьезна опасность? Для них это нечто выходящее за пределы нормы. Они же испугаются. И потеряют голову. Станут поклоняться идолам и предавать огню несогласных. Если сейчас толстуха Сюзанна распустит слухи, парни схватят Массара и вспорют ему брюхо от шеи до самых яиц.
Камилла покачала головой, напряженно размышляя. Никогда еще Лоуренс не произносил столько слов сразу. Он по-прежнему обнимал ее, словно желая защитить. Камилла чувствовала его горячие ладони на своей спине.
— Вот почему нужно непременно найти этого зверя, мертвым или живым. Если они его найдут, он будет мертвым, если я — живым. И с этого момента нам лучше помалкивать.
— А что делать с Сюзанной?
— Съездим к ней завтра, скажем, чтобы поменьше трепалась.
— Она не любит, когда ей приказывают.
— Но она любит меня.
— Она уже могла рассказать кому-нибудь, кроме тебя.
— Не думаю. Вряд ли.
— Почему?
— Потому что она считает всех жителей Сен-Виктора круглыми идиотами. А меня нет, потому что я иностранец. Кроме того, она разговорилась об этом со мной, потому что я разбираюсь в волках.
— Почему же ты ни словом не обмолвился в среду вечером, когда мы вернулись из Экара?
— Я надеялся, что во время облавы животное обнаружат и тогда все само собой забудется. Не хотел понапрасну тебя расстраивать, ты ведь любишь толстуху.
Камилла снова покачала головой.
— Она сумасшедшая, твоя Сюзанна, — прошептал ей на ухо Лоуренс.
— Я ее все равно очень люблю.
— Знаю.
IX
На следующее утро в половине восьмого Лоуренс завел мотоцикл, и они тронулись в путь. Еще толком не проснувшаяся Камилла села сзади, и они не спеша проехали два километра до Экара. Одной рукой Камилла крепко обнимала Лоуренса, а в другой держала пустую банку из-под винограда в водке. Сюзанна давала виноград только в обмен на пустую банку.
Лоуренс повернул налево, выехав на каменистую дорогу, ведущую прямо к дому.
— Смотри, полицейские! — крикнула Камилла, тряся Лоуренса за плечо.
Лоуренс знаком показал, что тоже их заметил, заглушил мотор и слез с мотоцикла. Сняв шлемы, они с Камиллой увидели тот же голубой автомобиль «универсал», что стоял у овчарни, как два дня назад, и тех же двух полицейских, среднего роста и совсем низенького, которые бегали от дома к машине и обратно.
— God, — только и вымолвил Лоуренс.
— Вот черт, опять беда с овцами, — с досадой произнесла Камилла.
— Bullshit. Теперь толстуху не утихомирить.
— Сюзанну.
— Сюзанну.
— Лучше бы это случилось где-нибудь еще.
— Волк сам выбирает. Случай тут ни при чем, — сказал Лоуренс.
— Он выбирает?
— Несомненно. Ходит на разведку, пока не отыщет то, что ему нужно. Овчарня легко доступна, стоит на отшибе, собак держат на привязи. Вот он и возвращается. И еще не раз вернется. Если сюда повадится, его будет проще поймать.
Лоуренс положил шлем и перчатки на сиденье мотоцикла.
— Пойдем, — позвал он Камиллу, — надо взглянуть на раны. Интересно, они такие же или другие?
Лоуренс встряхнулся, как просыпающийся зверь, — так он всегда делал, когда возникали какие-нибудь трудности. Камилла сжала кулаки и сунула их в карманы брюк. Тропинка пахла тимьяном и базиликом — и кровью, подумала про себя Камилла. А Лоуренс считал, что здесь всегда пахнет овечьей грязной шерстью и мочой.
Они пожали руку жандарму среднего роста: вид у него был растерянный и крайне удрученный.
— Можно я осмотрю повреждения? — спросил Лоуренс.
Жандарм пожал плечами.
— Ни к чему нельзя прикасаться, — произнес он заученно, словно робот. — Ни к чему нельзя прикасаться.
Тут он устало махнул рукой, позволяя им войти.
— Вы там поосторожнее, зрелище ужасное, — предупредил он. — Просто ужасное.
— Да уж, не из приятных, — согласился Лоуренс.
— А вы что, за виноградом приехали? — осведомился жандарм, заметив пустую банку.
— Да, за виноградом, но не только, — ответила Камилла.
— Неудачный день выбрали, очень неудачный день.
Камилла не могла взять в толк, почему полицейский сегодня все повторяет по два раза. Это же полдня пройдет, а он ничего толком сказать не успеет. Вот Лоуренс, который обычно произносил только треть фразы, экономил уйму времени. Или терял, это как посмотреть. Вот мать Камиллы, например, говорила, что потерять время — значит его выиграть.
Она повернулась к овчарне, но не увидела у дверей ни Солимана, ни Полуночника. Лоуренс уже зашел внутрь, и Камилла последовала за ним. Он вдруг повернулся, белый как полотно, и выставил руки, не давая ей пройти.
— Не ходи дальше, Камилла, — чуть слышно выдохнул он. — Тебе не надо это видеть. Там не овца. Господи Иисусе.
Но Камилла уже увидела. Сюзанна лежала на грязной соломе, вытянувшись на спине, широко раскинув руки и ноги. Ее ночная сорочка задралась до колен, из страшной раны на шее натекло целое озеро крови. Камилла закрыла глаза и бегом выскочила из овчарни. Она наткнулась на среднего жандарма, который удержал ее, крепко обхватив обеими руками.
— Что, что тут произошло? — простонала Камилла.
— Это волк, — тихо ответил жандарм. — Волк.
Взяв Камиллу под руку, он отвел ее к полицейской машине и усадил на переднее сиденье.
— Мне тоже очень тяжело, — сказал он, — но говорить об этом нельзя. Не положено.
— Ей наплевать на то, что положено и что не положено! — выкрикнула Камилла. — Это Сюзанна!
— Я знаю, девочка, знаю.
Он достал из перчаточного ящика машины бутылку и неловко протянул ее Камилле.
— Не хочу я водки, — всхлипнула девушка. — Я хочу Сюзанниного винограда. Я за ним и приехала.
— Ну что вы как маленькая, прямо как маленькая.
— Сюзанна, — простонала Камилла. — Моя милая толстуха Сюзанна.
— Наверное, она услышала зверя, — стал рассуждать жандарм. — Похоже, она вышла на шум и отправилась в овчарню. Около нее нашли ружье. Судя по всему, она загнала зверя в угол и он на нее бросился. Да, бросился. Она была слишком смелая, наша Сюзанна.
