Кэти Райх - Смертельный выбор
Солнечный свет растекся по горизонту, добавляя желтые и розовые оттенки в бледный пурпур зарождающегося рассвета. Час назад, когда Куикуотер заехал за мной, небо было таким же мрачным, как мое настроение. Я не хотела приезжать сюда. Совершенно не было желания иметь дело с мистером Исключительностью. Но, самое главное, мне совсем не улыбалось извлечь из земли еще парочку мертвых байкеров.
Вчерашние слова Куикуотера легли мне на сердце невыносимой тяжестью. Слушая его сообщение, я понимала: то, что первоначально я считала всего лишь дополнительной работой, отныне приобрело статус первоочередности. И мысль обо всем, что мне предстоит сделать, навалилась на меня, как школьный хулиган, решивший в неподходящий момент затеять драку. Я напомнила себе, что девятилетняя девочка лежит сейчас в морге, а ее потрясенной горем семье уже никогда не стать прежней. Я здесь ради них.
Стрелок «Гадюк», который уничтожил братьев Вайланкурт, хотел заключить сделку с полицией. Это был его третий арест, ему грозило обвинение в убийстве, поэтому он предложил указать месторасположение еще двух трупов. Обвинение возражало, вменяя в вину совершение преступления второй степени. Voilà. Рассвет в Сен-Базиле.
Пока мы плелись по дороге, утро мало-помалу вступало в свои права. И хотя сейчас у меня изо рта вырывался пар, я знала, что днем солнце основательно прогреет воздух.
Гравий хрустел под ногами, и время от времени какой-нибудь камешек смещался, плавно скользил по неровному дорожному полотну и закатывался в углубление обочины. Птицы щебетали и издавали возмущенные крики, объявляя о своем неудовольствии по поводу нашего вторжения.
«Вот засранки, – подумала я. – Мое утро началось раньше вашего, но я же не воплю по этому поводу направо и налево».
«Не веди себя по-детски, Бреннан! Ты злишься потому, что Куикуотер – болван. Не обращай на него внимания. Просто делай свою работу».
Как раз в эту минуту он и решил заговорить.
– Мне надо найти своего нового напарника. Его только что прикомандировали к «росомахам».
Хотя Куикуотер не назвал имени своего партнера, я почувствовала прилив горячей симпатии к столь невезучему полицейскому. Я глубоко вздохнула, вскинула на плечи рюкзак и побрела дальше вслед за Куикуотером, осматриваясь по сторонам.
Пока было ясно только одно: «Гадюкам» никогда не выиграть конкурс «Ландшафт года». Внешний вид принадлежавшей им собственности представлял собой прекрасный образец того, против чего яростно выступали активисты движения по охране природы в конгрессе США. Долина, раскинувшаяся до автострады, являла собой море мертвой растительности, утонувшей в красновато-коричневой весенней грязи. Невырубленные кустарники за домом оказались непреднамеренным подарком для четвероногих обитателей этой местности.
Однако план дизайнера стал совершенно очевидным, когда асфальт закончился и мы вступили во внутренний двор. Ограждение, явно навеянное примером лучших американских тюрем, имело все их ярко выраженные признаки: четырехметровые кирпичные стены с установленными на вершине камерами наблюдения, детекторы движения и мощные прожекторы. От стены до стены земля залита цементом, баскетбольные корзины, газовая жаровня для барбекю и собачья конура с короткой цепью. Стальные двери вместо обычных ворот, а въезд в гараж усилен стальными пластинами и крепко приваренным засовом.
За время нашего пути Куикуотер заговорил всего лишь раз, знакомя меня с историей владения. Дом был построен ньюйоркцем, который сколотил состояние на продаже контрабандного спиртного. В середине восьмидесятых «Гадюки» выкупили его у наследников контрабандиста, вложили четыреста тысяч в реконструкцию и повесили свои эмблемы. В дополнение к системе безопасности периметра парни установили пуленепробиваемые стекла на всех окнах первого этажа и стальное покрытие на каждую дверь.
Впрочем, сегодня утром ничего из этого не пригодилось. Как и ворота, двери дома были широко распахнуты. Сначала вошел Куикуотер, я последовала за ним.
Первой моей реакцией было удивление при виде роскошного внутреннего убранства. Если этим парням требовалось внести за кого-либо залог или нанять адвоката, им следовало лишь назначить аукцион. Только электронное оборудование помогло бы им заполучить Ф. Ли Бейли, одного из самых высокооплачиваемых юристов.
Здание состояло из множества уровней, по центру вилась металлическая лестница. Мы пересекли холл, покрытый черно-белым кафелем, и начали взбираться по ступеням. Я успела мимоходом заглянуть в комнату с бассейном, столами для настольного тенниса и баром во всю длину помещения. На стене, над коллекцией всевозможных алкогольных напитков, свернувшаяся в спираль змея с лишенным плоти черепом, ядовитыми зубами и глазами навыкате злобно ухмылялась в оранжевом неоне. На дальнем конце бара набор видеомониторов обеспечивал просмотр территории в шестнадцати разных ракурсах на небольших черно-белых экранах. В комнате также находились огромный телевизор и аудиосистема, весьма смахивающая на пульт управления НАСА. Полицейский из Сен-Базиля приветственно кивнул нам, когда мы проходили мимо.
На втором уровне я заметила гимнастический зал, в котором имелось по крайней мере с полдюжины дорогущих тренажеров. Слева, напротив зеркальной стены, стояли две скамьи со штангами и набор дополнительных грузов. «Гадюки» явно заботились о физической подготовке.
На третьем уровне мы прошли через гостиную, отделанную в тон байкерской невоздержанности конца тысячелетия. Ковер из насыщенного красного плюша, оленьи рога, намертво прибитые к желтым стенам, и голубая обивка огромнейших диванов и маленьких диванчиков на двоих. Столы из меди и дымчатого стекла заставлены коллекцией всевозможных змей. Деревянные, керамические, каменные и металлические пресмыкающиеся выстроились рядами на подоконниках и извивались наверху самого большого телевизора, который мне доводилось видеть.
Стены украшены плакатами и увеличенными фотографиями, сделанными во время клубных вечеров и пробегов. На снимках члены клуба выставляли на всеобщее обозрение потные мускулы, сидели на мотоциклах или поднимали бутылки и банки с пивом. Многие выглядели так, словно их извилина, отвечающая за коэффициент умственного развития, недалеко ушла от прямой.
Мы миновали еще пять спален, черную мраморную ванну со встроенным джакузи и открытую стеклянную душевую кабину размером с теннисный корт. Наконец пришли на кухню. Справа от меня на стене висел телефонный аппарат с грифельной доской, на которой были записаны всевозможные номера, зашифрованные алфавитным кодом, и имя местного адвоката.
Слева я заметила лестницу.
– А там что? – поинтересовалась я у Куикуотера.
Констебль не удостоил меня ответом.
Еще один полицейский из Сен-Базиля стоял в дальнем конце комнаты.
– Это дополнительная комната отдыха, – сказал он по-английски. – С террасой и гидромассажной ванной на десять персон.
За деревянным столом, стоявшим у небольшого окна с широким выступом, сидели два человека. Один взъерошенный, другой, холеный, выглядел безукоризненно.
Я вопросительно взглянула на Куикуотера. Он кивнул. У меня испортилось настроение.
Люк Клодель оказался тем самым безымянным несчастным, которого назначили новым напарником Куикуотера. Великолепно. Не хватало мне других неприятностей, так теперь вдобавок ко всему придется работать в компании с Бивисом и Батхедом.
Клодель что-то говорил собеседнику, время от времени похлопывая по документу, который предположительно являлся не чем иным, как ордером на обыск.
У человека, к которому он обращался, было такое выражение лица, словно утро ему, мягко говоря, не очень нравилось. Живые черные глаза, крючковатый нос с горбинкой и столько волос над верхней губой, сколько не бывает даже у моржа. Он мрачно уставился на свои голые ноги и нервно перебирал руками, свисающими между колен.
Куикуотер кивком указал на «моржа».
– Неандертальца зовут Сильвен Билодо. Люк сейчас как раз объясняет ему, что мы прибыли сюда попрактиковаться в садоводстве.
Билодо скользнул взглядом сначала по Куикуотеру, потом по мне – сурово, ни тени улыбки, – затем снова стал сосредоточенно сжимать и разжимать кулаки. Трехцветная змея извивалась по всей длине его руки и жутко смахивала на живую, когда мускулы напрягались и расслаблялись. Мне почему-то подумалось, что сравнение Куикуотера несправедливо по отношению к нашим предкам из палеолита.
Наконец Клодель замолчал, и Билодо поднялся. Хотя в нем было не больше метра шестидесяти, выглядел он как парень с какого-нибудь плаката, донельзя накачанный стероидами. Несколько секунд Билодо смотрел на нас, затем наконец произнес:
– Мужик, что за херню ты несешь! Вы не можете просто вломиться сюда и начать копаться повсюду.
