Кирилл Казанцев - Слезы Рублевки
Мудрено ли, что ты стал для нее обыденным приложением к вечеру? Твое золото, вываливаемое на порог, твои пленные и твои трофеи — это стало просто фоном вашей общей жизни. А тебе было слишком некогда, чтобы этот фон сменить… И ты был слишком горд. Да и… Как его сменишь, этот фон? Вывернуться наизнанку? Выкинуть дело? Перепрыгнуть через голову? В душе начало закипать раздражение. Ну ведь нет у меня просто времени на изобретательство семейных радостей! Есть силы, но нет… нет драйва, что ли… Нет стремления. А почему его нет? Нет цели? Но ведь я работаю! Я тяжело работаю! Я работаю на нас, на семью, на будущих детей… которых так и нет после того выкидыша…
Зато время на изобретательность есть у нее. Она же целыми днями дома! Я же не требую подносить мне тапки! Но могла бы ты просто не отворачиваться и не убегать к своему телевизору, когда я вот такой прихожу в дом? Что тебе в этом ящике? Чем он заменяет тебе меня?
Хотя… Подождите… Значит, чем-то заменяет? И что мне с этим делать?»
Борис Семенович Владимирский откинулся на спинку кожаного кресла. Дела идут. Идут неплохо. Это очень полезно, что он тогда решил «вписаться» в это дело с ОСАГО. Банк банком, это неплохие деньги, но всегда полезно взяться за оказание обязательных услуг населению. Сбербанк ему не переплюнуть, конечно, — его никому не переплюнуть. Но то, что к буквально вырванному праву обслуживать платежи людей третьим организациям он прилепил еще и страховую компанию, дело весьма перспективное. Тем более — когда в доле и кое-кто из серьезных государственных чиновников. Что бы там ни говорили, а в нынешних условиях государственного капитализма такое участие не то что необходимо — оно даже не обсуждаемо. Зимой без дубленки не побегаешь…
Да к тому же он и сам был в определенном смысле государственным деятелем. Четыре его человека сидели в Думе, один — в Совете Федерации. Он был, таким образом, тоже чем-то вроде лидера политической партии и парламентской фракции. И именно его люди — то есть и его люди тоже — помогли Союзу страховщиков протащить столь выгодные положения в законе об ОСАГО.
И в РСПП у Владимирского неплохие позиции. После назначения Саши Жохина они даже укрепились. Слава богу, он давно разглядел в нем, картавом и нудном очкарике, большой политический потенциал. Хоть в те поры его и забивал Сергей Чухрай. Владимирский тогда помог им с деньгами для предвыборной кампании. И потом это отозвалось сторицей. Вся команда быстро пошла наверх, вплоть до Администрации. И Саша Коровин стал представителем президента в Госдуме.
А в ТПП силу набрал Боря Исхаков. Рядом со старым зубром Вымаковым. Ключевое здесь слово — «старый». С перспективами Борис человек. Хоть не все его любят.
А дальше само идет. Пусть журналюги орут о коррупции. На самом деле конвертики с долларами — это так, баловство для фининспекторов. Настоящий бизнес и настоящая власть не нуждаются уже в деньгах как смазке для своих отношений. Все — на уровне дружбы. Особой, конечно, ее разновидности. Когда счет все равно ведется. И если за услугу кто-то предложит большую цену, то дружба будет вынуждена проглотить и предательство…
И тем не менее мир здешний — тесный и узкий. Рано или поздно пересекаются интересы каждого с интересами каждого. А раз уж решено, что стрельба и взрывы отменяются, то и приходится действовать соразмерно. Случаев, как с Ваней Кивелиди, больше не будет.
Кстати, о случаях… Очень интересный доклад представил Логовенко. Очень. Теперь ясно однозначно — чистая бытовуха. Обычные рублевские бабы, жутко ревнивые друг к другу, вечно живущие в постоянном соревновании с себе подобными. В этой вечной гонке за лучшей одеждой, за лучшей косметикой. За лучшим телом, в конце концов… Где выигравшим достаются призы в виде состоявшихся богатых мужчин. А проигравшие безжалостно из здешней жизни выкидываются.
Обычные бабы сцепились из-за места на автостоянке. Борис Семенович усмехнулся. Да нет, Лариска — милейшая девка, но, конечно, из-за такого случая открывать полноценные боевые действия он не будет. Не хватало еще славы, что он за бабьим подолом в соседскую свару ввязался. Будто пьяная деревенщина из-за пропавшего с плетня кувшина… Пускай сама разбирается. Баба боевая… А вот другая сторона конфликта — это может быть интересно…
Владимирский вызвал помощника. Костя человек доверенный, хоть и хваткий. Или наоборот — хваткий, но, в силу того, что Владимирский платит за эту хватку значительные деньги, — доверенный. Пару раз его пытались перекупить — не сумели.
Помощник появился в кабинете почти сразу же. Словно ждал за дверью. Это тоже было одним из его достоинств — чрезвычайная быстрота и гибкость. Для него не существовало ничего выше приказа босса, и ради его исполнения помощник бросал все, чем бы ни занимался. Владимирский даже подозревал, что Костя, услышав звонок от него, способен сорваться и с женщины. Во всяком случае, не было еще такого, чтобы он не ответил по телефону уже после третьего сигнала.
Но в то же время приказ он мог исполнить именно гибко: результат будет достигнут подчас с весьма большой фантазией. К тому же помощник изобретательно пользовался подчас весьма неожиданными методами.
— Слушай, Костя, — произнес Владимирский. — Ты садись, что ты стоишь. Разговор будет небольшой, но и не очень деловой. Почти семейный. Скажи, у нас есть что-нибудь на Серебрякова?
Глава 4
Заниматься не хотелось ничем. И Анастасия просто сидела в спальне, бездумно глядя в окно.
Только что отзвонилась Сэнди. С очередным душераздирающим воем: «Представляешь, этот козел меня бросил! Я ему все отдала, а он!..»
«Зовите меня Сэнди, — представилась она во время первого знакомства в «Арбате». — У меня такой ник в Интернете».
Как подружились — непонятно. Ничего глупее этой дружбы представить нельзя. Сэнди была типичной «девушкой света», проводившей почти каждый вечер в очередном клубе с очередной тусовкой. Ни ума, ни талантов в ней не было ни на грош. Вернее, был один — она умела заразительно «оттягиваться» в любой компании. Именно в любой — независимо от уровня доходов, образа занятий и образования. Настя никогда не отдыхала в компании академиков, но подозревала, что Сэнди и там нашла бы со всеми общий язык. Мозги ей заменяла внешность, образованность — многочисленные связи и знакомства, а недостаток общей культуры — громадный опыт гулянок в высшем обществе.
Вероятно, именно потому она могла болтать без умолку с любым человеком, нисколько не боясь показаться дурой. Ибо ей, как никому другому, полностью подходила эта фраза: «Прелесть, что за дурочка!»
Но однажды Настя ее поняла. Не сразу, конечно. Но зато — тем глубже. Сэнди была просто маленькой девочкой, которой просто — просто, просто! — изо всех сил хотелось замуж. Кто-то когда-то ей подсказал, где нужно искать перспективных женихов. И она пробралась на одну вечеринку, другую, в один клуб, второй-третий-десятый. Стала завсегдатаем. Ее не то чтобы приглашали… приглашали тоже. Но в ходе любого праздника неизбежно поднимался вопрос о том, что и где будет завтра… «Кто будет завтра в «Китайском летчике?» И Сэнди там оказывалась.
Постепенно у нее даже скопился кое-какой достаток. В конце концов, она была для всех своей. И ее звали то телевизионщики — поучаствовать в какой-нибудь программе, то пиарщики — покрасоваться за несколько сотен долларов на какой-нибудь выставке, то продюсеры — «разогреть» кого-то перед важной презентацией.
Но Сэнди не очень интересовалась деньгами. Квартира ей от кого-то досталась, на утренний кофе хватало, а по вечерам она была угощаема и так. Сэнди интересовалась другим. Она упорно и настойчиво перебирала цепким взглядом тех веселящихся самцов, что проходили мимо нее на этих вечерах и вечеринках, все так же упорно стремясь найти своего суженого.
Беда ее состояла, однако, в том, что у Сэнди было еще и цепкое сердечко. И оно немедленно, как застежка-липучка на куртке, цеплялось за того, кто вдруг попадал в разряд подходящих кандидатов. И девочка прилеплялась к нему накрепко, отдавая действительно себя всю. Включая и деньги.
Вот только мужчины подобной пылкой верности долго не выдерживали. Сколько ей ни втолковывали подружки, что самец человека — животное боязливое, пуганое, излишнего внимания к себе страшится и норовит от оного убежать, — на Сэнди эти увещевания не действовали. То есть она соглашалась — головою, — но ее разум всегда послушно замолкал, когда начинало говорить сердечко.
Потому истории, подобные нынешней, повторялись с регулярностью железнодорожного расписания. И Настя заранее знала даже не то что — чем, но и — когда у Сэнди случится очередная трагедия. Возможно, потому Сэнди с ней и дружила искренне. Ведь Настя всегда ее выслушивала и сочувствовала. Иногда даже приезжала к ней домой, где они на пару напивались «Бейлиза». И всегда обнадеживала ее обязательным и скорым семейным счастьем.
