Валерий Махов - Вне закона
Из глаз двух таких разных людей брызнули слезы. Лена прижалась к Кузнецову, и он стал гладить ее своей большой горячей рукой по голове. Оба плакали, и обоим было грустно и хорошо. Хорошо от мысли, что они есть друг у друга, и грустно, что это заканчивалось.
Впервые в жизни Ленину красивую голову гладили не для того, чтобы куда-нибудь наклонить, а просто любя и жалея.
– Успокойся, моя родная. Ты тоже стала мне дочерью. Именно поэтому я решил тебя отпустить. Все бумаги на свое движимое и недвижимое я уже оформил на тебя. Так что открывай адвокатскую контору и тихо отмывай Курилкино и мое наследство. Пусть я не до конца отомстил за свое горе, зато обрел близкого, верного, любимого человека. Мое горе мутировало и трансформировалось в мое счастье.
– Я не согласна, Николай Иванович. С вами или без вас я закончу наше общее дело. Скажу вам больше. Когда я мстила за мать, расправляясь с ее убийцами, мне было легко и азартно. С последним взлетевшим на ее могильную ограду скорбным ангелом улетучился, как бы улетел смысл моей жизни. Вроде бы я счастлива в браке, любима. Вроде бы у меня все было – работа, друзья-соратники, дом, куда хотелось возвращаться. А вот чего-то все-таки не хватало. Потом появились вы. Вначале я испугалась и стала вынашивать планы скорейшего от вас избавления. Но после первой ликвидации картина была написана уже не маслом, а кровью. А кровь, как известно, пьянит. И вот, счастливая от сознания того, что я – рука Провидения, и хмельная от мысли, что рука эта красивая и твердая, я узнаю вдруг, что все заканчивается. Нет! Я уже большая девочка и поэтому повторяю: с вами или без вас, но я буду продолжать наше общее дело. И поскольку очистить землю от грязи в одиночку – это утопия, то идите спокойно, я скоро догоню!
– Лена! Ты это серьезно?!
– Да, Николай Иванович, вполне.
– Скажи, я как-нибудь смогу изменить твое решение?
– Нет! Оно окончательное!
– Хорошо, Лена! Будь по-твоему. Но только дай мне слово, что послушаешься меня и сделаешь так, как я скажу. И тогда я уйду с легким сердцем, уверенный, что с тобой все будет хорошо.
– Даю слово сделать все так, как вы мне скажете.
– Лена, слушай меня внимательно. Я помогу тебе сделать Антона нашим союзником. Наверняка у вас дома уже был не один скандал из-за твоих странных исчезновений и поздних возвращений?! Только, пожалуйста, не перебивай, мне эта мысль нелегко далась, но, переспав с ней, я твердо убедился в том, что это наш единственный шанс. Предупреждаю, если ты хоть раз мне возразишь, если хоть раз сделаешь что-нибудь не так, все потеряет свой смысл. Сегодня ты приходишь к Антону и говоришь: «Антон, хочу тебе признаться. Я – жертва шантажа. Кузнецов Николай Иванович, отставной (а я уже в запасе) полковник СБУ, поймал меня на убийстве и путем шантажа заставил убивать…» Дальше говоришь правду о наших делах. Дашь ему переварить информацию, а потом скажешь, что боишься, что устала, что Кузнецов поручил тебе убить своего мужа, то есть тебя, Антон, мотивируя это тем, что мент ты очень хваткий и раскроешь его преступную деятельность. Ты была согласна на все, но убить Антона – нет. Поэтому ты решила во всем ему признаться, а потом убить старого гэбэшного маньяка. Но поскольку он очень осторожен и коварен, ты не уверена в успехе и на всякий случай решила все рассказать. Поверь мне, девочка, вначале будут крики и упреки, потом слезы и клятвы, потом бурный, неповторимый – как я вам завидую! – секс, а утром он тебе скажет, что все обдумал и решил сам замочить гэбиста. Ты внимательно выслушаешь его план и предложишь свой, так как не раз была на даче, знаешь, где расположены камеры наблюдения и т. д. Пойми, Лена! Лежать парализованным и срать под себя я не буду. Капсула с цианидом у меня много лет с собой. А вот если благородный Антон меня замочит, он, во-первых, сделает мне одолжение, избавив от страшных мук, во-вторых, не заставит меня, верующего человека, становиться самоубийцей! Это грех! Хотя одним больше, одним меньше, какая уже разница?! Но все равно. Чем месяц, терпя муки и страдания, мне придется слушать фальшивые вздохи и каждый день медленно, трусливо уходить. Лучше уйти раз, но красиво и с пользой. Ничего не говори. Подбери сопли и иди домой. Утро вечера…
Глава 36
Коррупция разъедала. Бюрократия процветала. Элита жирела. Народ… А что народ? Народ безмолвствовал. Китайской бюрократии две тысячи лет, соответственно, коррупции столько же, они же родные сестры-одногодки. И там по сей день коррумпированных чиновников расстреливают по пятьсот человек в год. И хотя мера эта высшая, но и она против коррупции бессильна. Расстрел хорошо помогает в борьбе с демографическим взрывом, а вот в борьбе с коррупцией – нет. Странная ситуация.
Как-то заспорив с Костроминым о корнях и глубинных причинах этих явлений на Руси, Антон на другой день нашел у себя на столе написанную Костроминым оду взятке.
На Руси спокон веков
Не помажешь – не поедешь.
Даже если ночью бредишь,
Не порвать тебе оков.
Не порвать незримых пут,
Ты, как кокон, ими связан.
Спокон веку все дают,
А дают – так брать обязан.
В горле ведь всегда дерет,
Если есть сухою ложкой.
Нет калорий в той кормежке,
Не полезет она в рот.
В мире, где ни дать, ни взять,
Правит балом безнадега.
К счастью не ведет дорога,
Не живет там благодать.
Брали хоть борзым щенком,
Хоть березы славным ситцем,
Льном, и дегтем, и сукном
Брали, чтоб не подавиться.
Брали и сейчас берут,
Руки пусть не оскудеют,
Что давали и дают,
Жить иначе не умеют.
И была бы смешная эта ода, если бы на душе не было так грустно.
Антон порвал оду и показал Костромину кулак. Костромин обрадовался, что не средний палец, и углубился в бумаги. Молодые опера Саша и Паша притихли, глядя, как майор Голицын внимательно смотрит в их сторону.
«Боже мой, – подумал Антон, – мне не смешны их шутки и не страшны их страхи. Между нами нет и десяти лет разницы, а я для них дед, старый маразматик. Даже не отец. Отец может научить чему-то. Отца уважают. А деда – нет. Над ним вначале подсмеиваются, потом смеются, потом жалеют… Нет, пацаны. В ваших залитых пивом мозгах еще не вызрели те ценности, за которые стоит жить и не так страшно умереть. Вы пришли в ментуру за длинным рублем, в поисках приблатненной романтики и воровской экзотики.
Жизнь очень быстро развеет розовый туман вашей мечты. Скоро вы поймете, что Змей Горыныч – это не самый страшный дракон на земле. Три его огнедышащие головы спереди – это, конечно, страшно. Но три его розовые и беззащитные жопы сзади – это и есть слабое место. Отсюда вывод, как говорил Жеглов: на три страшные головы всегда найдется три беззащитные жопы. Так что держите голову в тепле, а жопу – в безопасности».
Вот такой – в одном взгляде – и был этот странный мастер-класс. Кто сумел прочитать, тот выживет, кто нет – тот нет.
Глава 37
Полковник милиции Валерий Иванович Потапов смотрел политическое ток-шоу. Сколько их развелось сегодня! «Свобода на Интере», «Свобода с Савиком Шустером», «Майдан Свободы» и т. д. Главное достояние демократических завоеваний – свобода слова! Ну хорошо, добились. А что дальше?! Все в один голос кричат: «Наш народ мудрый, наш народ не обманешь!» Да ни черта подобного! Мудрый народ не выберет дважды подряд продуктовый набор за стогривенный – мера марсианина. Мудрый народ не будет молча смотреть, как бандиты грабят его Родину. А у этого народа принцип один: не ебут – не дрыгай ногами!
Министр МВД – Терминатор. Он думает, что управлять тремястами тысячами вооруженных людей можно, не имея специального образования и специальной подготовки. Лейтенант, доставший из своего ранца с эмблемой войск связи маршальский жезл борца с преступностью. Бандитам – тюрьмы! Тьфу! Фарисеи! Развалить такое государство! Разграбить такую страну! И сейчас сидят эти сытые, богомерзкие политические шуты и, не моргая бесстыдными глазами, заявляют, что готовы взять на себя ответственность. Да какую, к чертям, ответственность?! За что? Желание прорваться к кормушке с самой большой ложкой, схватить самый жирный кусок и называется теперь «взять на себя ответственность». И чем жирнее кусок, тем больше ответственность!
Петя Каскмуненко, бывший комсюк, теперь главный – после Гены Муданова – коммунист планеты. Благородный седовласый сатир, бросивший постылую, благо не очень верную, спутницу ради молодой и очень красивой соратницы по борьбе за светлое будущее всего человечества. Какие породистые, сытые у компартийцев лица! Вот крымский Дрозд. Хотел, схватив Петю за член на горячем, сковырнуть его с поста лидеров. И обосрался. Не те времена. Раньше бы за аморалку из партии, а сегодня чуть ли не ордена дают. Ох, Самого на них нет!
А демократы! Молодые, наглые, образованные, отмороженные. Им сколько в рожу ни плюй – все Божья роса!
