Алёна Белозерская - Любовь с призраком
Покойный Егор Викторович называл своего друга «Казановой всея Руси»: уж очень тот любил позировать и производить впечатление своей необычной для мужчины пенсионного возраста внешностью. Дмитрий задумался над тем, почему у Георгия никогда не было семьи? Он категорически был против женитьбы, считая ее скучной и непродуктивной тратой времени. О детях отзывался с той же непримиримостью и как-то заметил, что если у него где-то и имеются отпрыски, о которых ему, слава богу, ничего не известно, то все они являются ошибками его молодости, плодами беспутства и отсутствием должных знаний в области контрацепции. Несмотря на это, Георгий был очень привязан к Виктории, единственной дочери своего друга, да и к Марте относился сердечно и внимательно. Но самое главное — он умел хранить чужие тайны, и ему доверяли все, начиная от Егора Викторовича и заканчивая экономкой Женечкой, которая мужчин терпеть не могла, зато в присутствии Георгия таяла так же быстро, как леденец во рту. Заимис был живым кладезем секретов Азаровых, что давало ему огромную власть над ними. Однако он не пользовался ею, предпочитая оставаться просто другом и поверенным.
Дмитрий повернулся к жене. Виктория вытирала лившиеся по ее щекам слезы. Из всех, находившихся в этой комнате, она была единственным человеком, остро и безнадежно переживавшим смерть Азарова. Остальные вели себя сдержанно. Даже Марта удивила Дмитрия своей холодностью и спокойствием, хотя, казалось, именно она и примется стенать и заламывать руки в рыданиях по горячо любимому мужу. Мысли Дмитрия снова вернулись к жене и к тому моменту, когда она вручит ему бумаги о разводе. Если бы не эта несвоевременная кончина Азарова, они уже давно обсуждали бы варианты раздела имущества и наконец разошлись бы, перестав мучить друг друга.
Разговор между мужчинами закончился. Заимис в раздражении сорвал с шеи шарф и бросил его на диван. Затем присел в кресло, сложил руки на коленях и принял вид крайней усталости. Карулин подошел к нему и низко наклонился. Заимис сказал ему несколько слов, Карулин покачал головой и присвистнул. Дмитрий окончательно извелся от любопытства.
— Господа, — сказал нотариус, нацепив очки на нос, — начнем.
Он взял в руки исписанный лист бумаги и зачитал следующее:
— «Я, Азаров Егор Викторович, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение. Первое. Из принадлежащего мне имущества моей жене, Азаровой Марте Степановне, завещаю жилые дома, — далее нотариус внятно назвал адреса, — также одну третью долю средств, находящихся на следующих счетах…»
Нотариус начал скучное перечисление финансовых моментов. Дмитрий посмотрел на Заимиса, который нервно качал ногой, и внимательно вслушался в голос нотариуса, поняв, что самое интересное еще впереди.
— «Оставшиеся части в равной степени делятся между моими дочерьми — Викторией Егоровной Азаровой и Ириной Алексеевной Линдерман», — нотариус сделал паузу, позволяя присутствующим выйти из оцепенения, в которое все они впали из-за этой последней фразы, и продолжил: — «Второе. Из принадлежащих мне акций компании «IrVi Group» десять процентов переходят Георгию Юстиновичу Заимису, остальные девяносто процентов в равных долях делятся между дочерями Викторией Азаровой и Ириной Линдерман. Третье. Содержание Гражданского кодекса Российской Федерации мне нотариусом разъяснено. Текст завещания записан нотариусом с моих слов и до его подписания прочитан мною лично в присутствии нотариуса». Это все, что касается воли умершего. Здесь находятся бумаги, подтверждающие отцовство Егора Викторовича, — он подал папку Марте Степановне. — Также составлен подробный список имущества, принадлежащего господину Азарову. Вам, Георгий Юстинович, поручено передать письмо.
— Что в нем? — поинтересовался Заимис, разглядывая запечатанный конверт.
— Мне это неизвестно, — ответил нотариус. — Четыре месяца тому назад, когда мы составляли завещание, Егор Викторович попросил дать ему лист бумаги и написал несколько строк. Содержание не было оглашено вслух, так что это его личное послание.
Марта рассмеялась.
— Значит, у них была дочь! — проговорила она и, поднявшись, заходила взад-вперед по кабинету.
Нотариус быстро собрал бумаги и уложил их в портфель.
— Георгий Юстинович, — сказал он, — жду вас завтра в десять у себя. Сегодня я должен связаться с госпожой Линдерман и договориться о встрече.
— Будьте добры, не спешите, — попросил Заимис. — Пусть страсти немного улягутся. Мы сами с ней свяжемся.
— Разумеется. Всего наилучшего.
Проводив нотариуса до двери, Заимис вскрыл конверт. «Жора, умирать я не собираюсь еще долго. И все же, если из нас двоих я окажусь первым, кого будут хоронить, — поздравляю, чертов Аполлон! Никаких наставлений давать не стану. Единственное: прошу тебя проследить, чтобы мои распоряжения были исполнены в точности. Знаю, у тебя на этот счет возникнет множество вопросов. Можешь злиться на меня за то, что я молчал об Ирине. На то были свои причины. С уважением, Азаров».
— Надо подумать, какие действия предпринять, чтобы не допустить вступления Ирины Линдерман в права наследования, — сказала Марта, озабоченно посмотрев на дочь.
Виктория подбежала к Георгию и вырвала письмо из его рук.
— Цирк какой-то! — сказала она. — Папа умер — зато сестра появилась?! Мама, ты с ней знакома? Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь!
— Сегодня я впервые узнала о ее существовании, — ответила Марта, спокойно глядя дочери в глаза. — Георгий, а ты?
— Удивлен, что Егор мне ничего не сказал.
— Она… ее дочь?
— Марта, мне об этом неизвестно! — Георгий повысил голос.
Дмитрий Каманин с восторгом наблюдал за этим переполохом. Великий Азаров оказался вовсе не таким совершенным, каким пытался себя представить! Но не эта новость больше всего обрадовала и удивила его. Какое из чувств тут главенствовало, Дмитрий не мог понять: то ли изумление оттого, что его давняя любовь оказалась дочерью тестя, то ли радость из-за того, что ей причиталась половина огромного состояния, из которого ему самому не досталось ни копейки. Дмитрий заметил, как на него испытующе смотрит Карулин, и спрятал улыбку. Ее, к сожалению, заметила Виктория, и это привело молодую женщину в бешенство.
— Не хочу говорить с вами, мелочными хапугами!
Она бросила письмо, написанное отцом, на пол и вышла за дверь. В коридоре Виктория остановилась, вернулась в комнату и, подойдя к столу, взяла в руки папку, оставленную нотариусом. В ней она нашла листок с адресом Ирины Линдерман и, забрав его, удалилась вторично.
— Что она взяла? — спросила Марта, не посмевшая остановить дочь, так как видела, что с ней сейчас и спецназ не справился бы.
— Завтра спрошу у нотариуса, — сказал Георгий. — Он должен знать, какие документы находятся в папке и что исчезло.
— Хорошо, — кивнула Марта. — Теперь свяжись с юристами, пусть думают, как предотвратить попытки этой Линдерман завладеть наследством моей дочери. А ты, Дмитрий, найди Викторию. Как бы она глупостей не натворила.
Марта устало посмотрела на зятя, и тот мгновенно понял, что от него желают избавиться. Видимо, «дорогая мама» намеревается обсудить с Заимисом и Карулиным настолько деликатные темы, что присутствие лишних свидетелей внесет диссонанс в их тесный союз.
Дмитрий попрощался. Жену искать он не собирался, решив так: если Марта беспокоится о дочери, то пусть сама за ней и присматривает. На террасе он с наслаждением затянулся сигаретой. Сквозь дым он увидел машину Виктории, уже выезжавшую за пределы поместья. Куда же так спешит его благоверная?
— Сплошные тайны, — тихо улыбнулся он самому себе.
— Митя, — послышался за его спиной голос экономки. — Тебе кофе сварить?
— Свари, Женечка, — он подошел к грузной женщине и ущипнул ее за бок. — Компанию мне составишь?
— Составлю, сердцеед, — хихикнула Евгения. — Так кто кого бросает? Ты — Вику или Вика — тебя?
— Вот любопытная старуха! — Дмитрий затушил сигарету и, обняв экономку, сделал вид, что собирается поднять ее на руки.
— Не смей, — зашикала она ему в ухо. — Надорвешься! Вечно ты пытаешься взвалить на себя больше, чем можешь осилить.
— Ошибаешься, — Дмитрий мрачно посмотрел в ее зеленые, в мелкую крапинку, глаза. — Никто не знает моих способностей, — и он улыбнулся. — Что стоишь? За это время можно было не только кофе сварить, но и торт испечь!
* * *Виктория безудержно плакала на груди молодого человека. Он нежно укачивал женщину в своих объятиях, давая ей возможность успокоиться, но она продолжала вздрагивать, захлебываясь рыданиями. Наконец она немного отодвинулась и произнесла:
— Горько, что ты видишь меня в таком состоянии. Прости.
— Не извиняйся. Я тебя понимаю.
