Наталья Калинина - Секрет черной книги
– Плату дорогую взыму, – сурово произнес он.
– Что хошь бери!
– И душу отдашь? – рассмеялся вдруг каркающим смехом колдун. Оторопел Иван, опомнился, что не к барину с просьбой явился, а к слуге дьявола, сделал невольно шаг назад. Колдун отсмеялся и перевел взгляд на руку Ивана, крепко сжавшую рукоять топора. И чудо случилось: пальцы вдруг ослабли и выскользнуло из них древко. Топор с глухим стуком упал на деревянный пол, вонзился острием, будто в пень, в половицу меж ступней Ивана.
– Ко мне с орудием не ходи.
– Так от волков же… – оправдался Иван, переведя изумленный взгляд с торчавшего из пола топора на попрекнувшего его хозяина мельницы.
– А волк тебя не тронет. Если ко мне или от меня идешь – не тронет. Ну, готов ты заплатить цену высокую за жену свою?
– Да, – ответил после недолгого колебания Иван. За тем и пришел. И в неожиданной браваде добавил: – Жизнью готов расплатиться!
– Горячий какой, – усмехнулся колдун и медленно приблизился. – Жизнь мне твоя ни к чему. А вот…
Он не договорил. Остановившись с гостем совсем рядышком, замер, будто принюхиваясь. И тихо затем вымолвил:
– Любишь ты ее сильно… Верну я тебе жену. Смотри только, не пожалей потом.
– Не пожалею! – рубанул Иван ладонью воздух.
– Ну-ну. Ступай домой. Придешь ко мне после. Я позову.
Тишину вдруг разрезал шумный звук птичьих крыльев, и не успел гость опомниться, как ему на плечо сел крупный ворон. Вцепился когтями в плечо так крепко, что Иван почувствовал их сталь сквозь толстую ткань армяка. Проклятая птица… Долбанет крепким клювом в висок – тут и смерть настанет.
– Ка-ар! – раздалось оглушительное прямо в ухо, будто ворон прочитал его мысли. То ли согласие выразил, то ли протест. Иван аж присел от неожиданности.
– Жди знака, – повторил колдун и со значением поглядел на сидевшую на плече у гостя птицу. – Что бы ни было, не откладывая явись ко мне. Иначе потеряешь жену навсегда.
Ворон сжал когти еще крепче, словно желая предупредить о чем, а затем резко разжал их и взлетел. Шумно хлопая крыльями, птица сделала круг над гостем и затем присела на плечо хозяина.
– Ну, иди, – вымолвил колдун. Иван поклонился, протянул узел с подарком, но хозяин не шевельнулся. Переступил Неторопов с ноги на ногу, не зная, как поступить: унести ли гостинец или оставить. А ну-ка унесет, да разобидится хозяин. А с другой стороны – и знака не дал, нужен ли ему подарок. Стоит все так же, с вороном на плече, и смотрит изучающее. Иван развернулся и вышел. Топор он так и оставил торчать в половице, а узел аккуратно, прежде чем затворить за собой дверь, оставил у порога. Ну его, пусть, не принесет он ничего домой с проклятой мельницы.
Путь домой показался куда короче. Шел Иван в раздумьях и тревоге – как там Марфа? Не стало ли ей хуже? И мысли всякие блуждали в голове: колдун так и не сказал, что потребует в оплату. Жизнь ему не нужна, уже дело. А про душу спроста ли спросил? И когда позовет к себе? Не поздно ли станет? Хоть бы дал с собой какое снадобье… В избу Иван не вошел, а вбежал, не сбив с валенок в сенях снега, весь в тревоге за Марфу. Но, увидев, как Лукерья, встретив его неодобрительным качанием головы, приложила палец к губам, успокоился. Тихо подошел к лавке, опустился на колени рядом со спящей Марфой, коснулся ледяной ладонью ее пылающего лба и облегченно выдохнул: жива. «Дорого возьму», – вспомнились Ивану слова колдуна, от которых он невольно содрогнулся. Но, глядя на прекрасное даже в болезни молодое лицо жены, с бравадой подумал, что не страшно ему расплатиться с нечестивым даже собственной душой, лишь бы красавица Марфа оставалась с ним.
IV
Без Кузьминичны все шло не так, – хотя, похоже, это замечала лишь Вера. В этом заведении смерть не была шокирующей гостьей, к ее «визитам» что персонал, что сами обитатели если не привыкли, то относились более-менее спокойно. Поэтому и после ухода Кузьминичны и старики, и Ирочка вели себя как обычно. Но Вера кожей чувствовала пустоту и скорбную тишину, исходившие от закрытой двери комнаты, в которой еще так недавно отдыхала старушка. Иногда Вера, забывшись, памятуя о чутком сне старушки, проходила по привычке мимо ее комнаты тихонечко, дабы не разбудить. А потом спохватывалась, и ощущение утраты вновь накатывало на нее кислой тоской, похожей на изжогу. Скоро комнату займет новый постоялец или постоялица: в этом пансионате, несмотря на дороговизну, места долго не пустовали. Но кто бы то ни был, он (или она) не сможет заменить Вере Кузьминичну с ее рассказами, советами, пусть порой немного и по-стариковски навязчивыми, с ее легкими причудами, которые девушке казались милыми. Да что об этом говорить! Вера тосковала, и все у нее валилось из рук. Она умудрилась разбить за смену стакан, уронить дважды на пол градусник (слава богу, не ртутный), перепутать таблетки (опять же, слава богу, Ирочка вовремя заметила ее оплошность). Всегда собранная и внимательная, она этой ночью была сама не своя. Прошлая смена была тяжелой? Нет, это сегодняшняя казалась непосильной.
– Ты из-за Кузьминичны так переживаешь? – спросила Ирочка в паузу, когда они, пользуясь тем, что старики мирно отдыхают, пили чай в медсестринской. Вера молча кивнула: что тут еще сказать… Все в пансионате знали о ее привязанности к Кузьминичне, хоть ко всем старикам Вера относилась с заботой.
– Жалко ее, – вздохнула Ирочка. В ее пока еще коротком опыте работы в пансионате эта смерть была второй, но девушка, похоже, уже стала относиться к ней спокойно.
– Алевтина из дневной сказала, что это она нашла ее. Ужасно, правда? – продолжила Ирочка. – Я бы на ее месте, наверное, завопила. А Алевтина молодец, не растерялась.
– Она работает здесь с самого начала. Нет, даже еще при мадам Варенниковой пришла, – ответила Вера. – А до этого сколько в районной больнице в реанимации проработала? Привыкла. Странно было б, если бы растерялась.
– А ты, ты не плакала потом, дома? Я вот немного. Представляешь? Вроде и старушка как старушка, не родная мне, не бабушка же, а я как приехала домой, так разревелась. Уснуть потом долго не могла. Вот ужас-то!
Ирочка плеснула себе еще кипятку и добавила заварки. Вера же отнесла свою пустую чашку в раковину. Вопрос напарницы она проигнорировала, вместо этого спросила другое:
– Ты Гаврилу не видела? Куда-то пропал он. За всю смену так и не появился. Вчера, в твою, не приходил?
Когда у кого-то из девушек был выходной, напарнице приходилось работать ночь одной.
– Нет. Но Алевтина вроде его видела, – хмуро ответила Ирочка, не любившая кота. Помолчав, добавила:
– Но лучше бы он не приходил! Без него было бы как-то лучше.
– Он-то в чем виноват, Ира? От того, приходит он или не приходит, ничего не изменится, – сердито парировала Вера. Сказала и тут же вспомнила, как сама несколько дней назад отгоняла Гаврилу от дверей Кузьминичны. Будто это могло что-то изменить.
– Все равно! Нехороший он. Если бы был просто котом… И откуда только такой взялся?
Вера промолчала, не желая развивать тему. К счастью, Ирочке тоже не хотелось говорить о Гавриле, и она вспомнила другое:
– Алевтина рассказала, что за вещами Валентины Кузьминичны приезжал мужчина.
– Сын?
– Да ты слушай! Весь из себя такой крутой, часы дорогие, телефон последней модели. А во дворе еще и машина крутая стояла, джип, с водителем.
– Сын на джипе? – удивленно спросила Вера. Сына Валентины Кузьминичны она видела лишь два раза: когда тот привез мать и когда приезжал по просьбе заведующей подписать какие-то бумаги. Оба раза приезжал он сам, без водителя, и на «Фольксвагене». Поменял машину? Разбогател до того, что может теперь позволить себе нанять водителя?
– Да не перебивай, – досадливо поморщилась Ирочка. – Мужчина этот сказал, что приехал по просьбе сына Кузьминичны, типа тот не может и все такое. Ну, его запустили в комнату, где вещи покойной лежали.
– Я их собрала, – кивнула Вера.
– Ну вот, ты собрала, а он все равно шкаф раскрыл, разворошил в нем все и вытащил коробку, в которой Кузьминична всякие письма и фотографии держала. Алевтину в этот момент кто-то позвал, она отошла, а когда вернулась, мужчины уже не увидела. На столе стояла коробка, в ней – бумаги, а мужчины нет. Алевтина еще подумала, что он, может, понес в машину вещи и сейчас вернется. Но заглянула в шкаф и увидела, что все на месте, только в беспорядке. А джип со двора уехал.
Джип, джип… Еще с самого начала рассказа, едва услышав это слово, Вера насторожилась. На внедорожнике приезжали те, кто вторгся в ее дом. Но мало ли на свете этих джипов!
– А потом, уже ближе к вечеру, приехал сам сын и сказал, что никакого помощника не отправлял, – продолжала Ирочка. – Представляешь, как всполошилась Алевтина! Она же тому мужчине на слово поверила! Испугалась, что сын станет бумаги перебирать и обнаружит какую-то пропажу. Но вроде как ничего такого. Интересно, кто же тот, первый? Можно подумать, завещание искал. Так какое у Кузьминичны завещание? Последний год она прожила тут, а сын у нее и так все отобрал.
